Сорные травы - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 38

— Дам знать. Идите, вас проводят. И мобильный парням отдай. Уходить из отделения будешь — вернут.

— Погоди, мужу можно позвонить?

— Валяй.

Ив трубку не взял. В операционной, как пить дать. Черт. Знать бы точно, в качестве кого меня забирают — свидетеля или подозреваемой? В тюрягу не хотелось однозначно. С другой стороны, пусть лучше трое судят, чем четверо несут.

— Да, Костя, по твоей идее…

— Не до того сейчас, — отмахнулся он. — Двигай уже.

В автобусе омоновцы поснимали маски, превратившись в усталых, плохо выбритых парней. Ехали молча всю дорогу. Дежурный выдал расписку на телефон, потом нас усадили в коридоре и оставили вроде как без присмотра, но какое «без присмотра» может быть среди снующих туда-сюда полицейских?

Я прислонилась затылком к стене, прикрыв глаза. Мозг, переполненный впечатлениями, отчаянно хотел отключиться — так вылетевшие от скачка напряжения пробки вырубают электричество во всем доме.

— Мария Викторовна, вы спите? — В голосе Сашки было столько неподдельного изумления, что я приоткрыла один глаз.

— Студент, ты патфизу на сколько сдал?

— На четыре…

— Значит, знаешь, что такое запредельное торможение.

И все-таки отключилась. До тех пор, пока кто-то осторожно не тряхнул за плечо.

— Так безмятежно дрыхнуть может только человек с чистой совестью.

— А с чего бы ей быть нечистой? — буркнула я, продирая глаза. — Олежка? Ты откуда здесь?

— Странный вопрос, — рассмеялся Олег. — Действительно, что капитану делать в РОВД?

— И в самом деле. Извини, спросонья не соображаю.

Я провела ладонями по лицу, сгоняя остатки сна. Где-то внутри снова заклокотал адреналин. Нервы ни к черту.

— Маш, а ты что тут делаешь?

— Видишь ведь: в милицию замели, дело шьют, — усмехнулась я.

— Что случилось? — разом посерьезнел Олег.

— Бюро разнесли. Толпа. Всех наших… не знаю, при мне одного «скорая» увезла, может, еще кто живой остался, мне проверить не дали.

Олег присвистнул.

— Это ЧП минимум районного масштаба. Шума будет… Сейчас, посиди, я поразузнаю.

— Куда я отсюда денусь?

— Действительно…

Олег исчез в одном из кабинетов. Я снова прислонилась затылком к стене.

Бардак. По-хорошему мы с Сашкой должны бы сейчас сидеть не здесь, а в изоляторе, каждый в своем. Потому что за то время, которое мы уже провели в коридоре, можно было бы обсудить не только коротенькую историю, но и детали второго пришествия. А можно было бы и вовсе встать и уйти. Теоретически.

— Машка, ты в курсе, что в рубашке родилась? — поинтересовался вернувшийся Олег.

— Догадываюсь.

— Точно не знаешь, кто стрелял?

Олег, конечно, друг Ива, и муж ему доверяет больше, чем кому-либо. Но он еще и мент. И хороший мент, судя по тому, что я о нем слышала. Рискнуть?

— Ну… ты еще спроси: Павел Андреевич, а вы шпион?

— Понял, — медленно произнес Олег. — Серьезно.

— Позвони Ивану, пожалуйста. У меня телефон отобрали.

— Не «отобрали», а «изъяли». Позвоню.

— Спасибо.

Он открыл было рот сказать что-то еще, как одна из дверей шарахнулась об стену, выпуская дородную даму в погонах. Вслед за ней вылетела еще одна и вцепилась первой в шевелюру. Из кабинета появилась третья женщина, принялась оттаскивать вторую. Олег, осекшись на полуслове, бросился разнимать дерущихся.

Из не слишком внятных воплей, перемежающихся отборным матом, можно было понять только, что одна из дам торчит на работе до трех ночи и потому дополнительная нагрузка ее не порадовала. Тем более что порученное дело вроде как находилось в компетенции второй, начальницы… и вообще у той звание выше и зарплата вдвое больше, вот пусть сама и разбирается.

Олег, крепко взял полковничиху за плечи, повел ее куда-то в глубь здания, рыдающую майоршу затащили внутрь кабинета.

— Ни фига себе… — протянул Сашка.

Я промолчала.

— Совсем народ психованный стал, — сказал вернувшийся Олег. — Маш, не бери в голову. Они вообще-то девчонки нормальные. Только когда на работе по пятнадцать часов торчишь каждый день… Ольга, которая майор, мужа и сына похоронить никак не может, тела у вас… были. Теперь вообще непонятно, похоронит ли.

— Дерьмовые времена, похоже, настали.

— Дерьмовые, — согласился Олег. — Пойду я, работы невпроворот. Ивану позвоню, не переживай.

— Спасибо. Удачи тебе.

— Тебе тоже. Понадобится.

Я проводила его взглядом. Интересно, сколько сейчас времени? Наручных часов я не носила, неудобно с моей работой, а мобильник отобрали. Впрочем, даже если бы и можно было посмотреть — что с того? Засечь, во сколько нас сюда привезли, я не догадалась. Так что оставалось только сидеть, уставившись в стенку остекленевшим взглядом, и ждать непонятно чего.

Вернулся Константин, осунувшийся и злой, прошел мимо, словно не заметив. Спустя еще какое-то бесконечное время Сашку завели в кабинет. Я продолжала сидеть. В голове было пусто, и даже ворочавшийся внутри адреналиновый моторчик заглох. Может, оно и к лучшему, в таком состоянии, как сейчас, меня можно хоть на полиграфе допрашивать. Организм уже просто неспособен выдать хоть какую-то реакцию.

Наконец Сашка снова появился в коридоре.

— Меня отпустили. Вас подождать?

— Да нет, зачем? — удивилась я.

— Проводить, поздно уже.

О господи. Студент, неужели я похожа на нежную трепетную деву, которую нужно провожать домой? Да, есть риск нарваться и на насильника, и на грабителя, и на кого угодно, но все же… Отвыкла я от таких вещей.

— Не надо, Саш. Спасибо. Непонятно, сколько еще тут торчать придется. Олег обещал мужу позвонить, значит, сделает. Муж встретит.

Муж, скорее всего, не встретит, но Студенту об этом знать незачем, а то останется из принципа. Мало того что не люблю быть обязанной, так еще и мальчишку жалко. Тоже устал ведь, куда ему тащиться провожать.

— Тогда я пойду?

— Конечно. Спасибо тебе. Увидимся.

— Корнилова! — раздалось из кабинета, и я, махнув Сашке на прощанье, прошла внутрь.

— Садитесь. — Поднять голову от документов Костик не удосужился.

— Как прикажете, господин капитан.

— Издеваешься?

— А ты?

— Машка, твою мать, ну хоть ты нервы не мотай! Это вообще для прокурорских следователей работа, а я тут мудохаюсь. Потом эти придут на все готовое, и статистика у них будет тип-топ, и зарплата в три раза выше, и… — Он осекся, взъерошил шевелюру. — Твою мать… В общем, я ничего не говорил, ты ничего не слышала.

— Как скажешь.

— Давай все сначала. И не выеживайся. Пожалуйста. Фамилия, имя, отчество.

Сколько я проторчала в Костином кабинете — представления не имею, часов на видном месте не нашлось. Когда я получила в руки мобильный, изъятый в самом начале, на циферблате было два часа пополуночи. Я мысленно матюкнулась. Ключи от дома сгинули вместе с остальным содержимым сумочки, в квартире запасной комплект есть, но как туда попасть? Где ночует Ив — неизвестно, куда мне податься — непонятно. Черт. Сейчас выйду на улицу, отдышусь и попробую все-таки дозвониться до мужа. В крайнем случае, на коврик в ординаторскую пустит, а там видно будет.

Дверь мягко закрылась за спиной, выпустив в теплую майскую ночь, пропахшую свежей, только-только распустившейся листвой. В такое время надо бродить вдвоем по городу, слушать соловьев, что еще не повывелись, и целоваться на набережной. Я мрачно хмыкнула. Нашла время и место для романтических воспоминаний. Нажала кнопку телефона, вызывая Ива, и подпрыгнула, услышав откуда-то из пространства перед собой «Полет валькирии». На той стороне дороги стоял темно-синий «Гольф», в свете фонарей казавшийся черным, а из окна доносился Вагнер. Неожиданно. Легонько кольнула совесть — надо будет на мужа звонок сменить… скажем, «Имперский марш» ему пойдет куда больше «Веселой покойницкой». Валькирия… надо же. Я бросила телефон в карман и слетела по ступенькам навстречу выбравшемуся из машины мужу. Обняла, зарылась лицом в рубашку, прижалась к такому живому, теплому… родному, несмотря ни на что.