Сорные травы - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 39

— Маруська… — Ив провел ладонью по моим волосам. — Я беспокоился.

— Угу… Поехали домой.

Я заставила себя оторваться от мужа, села в машину.

— Черт… От меня воняет?

— Есть немного, — хмыкнул Ив, заводя мотор.

«Немного». Намертво въедающийся в кожу и одежду сладкий трупный запах плюс пороховой дым… Или дым менты бы почуяли? Я-то к себе уже принюхалась.

— Бог с ним, с запахом. Давай по делу, — сказал муж. — Пистолет найдут?

— Смотря как искать будут. Догадаются крышу обшарить — найдут. Хотя у них тоже людей не хватает.

— Будем надеяться, что не догадаются. Зря я, что ли, столько денег потратил? Все, что на отпуск копили, пришлось отдать. Отдых накрылся медным тазом.

— Ты еще надеялся на отпуск?

— Нет, а ты?

Я обхватила себя за плечи: знобило.

— Включи печку, пожалуйста.

Ив бросил на меня быстрый взгляд и послушно повернул рычаг обогревателя.

— В общем, вывели меня на одного человечка, тот — на прокурора… В подозреваемые тебя никто не запишет. Пройдешь как свидетель.

— Спасибо.

— Да пожалуйста, — усмехнулся он. — Для чего еще нужен муж?

— Злопамятный.

— Весьма. Рассказывай. Если сможешь — по порядку.

Я попробовала. И очень удивилась, почувствовав, что голос срывается, а из глаз льются слезы. Поймала еще один быстрый взгляд мужа, попыталась вытереть лицо.

— Сейчас… извини.

Он тормознул у вывески «Аптека, двадцать четыре часа», в два прыжка оказался у входа, выругался, толкнув закрытую дверь, вернулся в машину.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Затем. Что дальше было?

— Да так… ничего.

Слов отчаянно не хватало, не хватало воздуха, и, несмотря на включенную печку, колотил озноб. Это ж надо так расклеиться, позорище какое! Вот что бывает, если чересчур долго держишь в узде эмоции. Рано или поздно плотину прорывает, и тогда — хватай портки, ховайся в бульбу. Но собраться тоже не получалось, все, что я смогла, — подтянуть, насколько позволяли ремни безопасности, колени к груди, обхватить их руками и спрятать лицо.

— Рассказывай! Что было дальше? — неожиданно жестко сказал Ив.

— Я не могу!

— Можешь. Рассказывай. Сейчас не выговоришься, потом будет хуже.

Машина давно стояла у подъезда, а я все выдавливала из себя слова, пытаясь описать то, что никакому описанию не поддавалось. Бред. Сюр. Ничего этого не могло произойти. Или это просто кошмар и надо только проснуться?

Я замолкла, выложив наконец все. Слезы не останавливались. Вот гадство!

Ив помог выбраться из машины. Я уцепилась за него — живого и настоящего среди полного хаоса, в который превратился мир. Домой, в душ и спать. Что делать завтра — совершенно непонятно, но думать об этом не было сил. Утро вечера мудренее. Наверное.

Едва оказавшись дома, я нырнула в ванную: содрать пропитавшуюся смертью и страхом одежду и залезть под душ, который всегда успокаивал. В этот раз душ не помог: когда Ив выломал защелку на двери, я сидела, прислонившись спиной к стиральной машине, уже переодетая в домашнее, и рыдала в голос. Слишком много всего для одной женщины.

Муж приволок меня на кухню, вручил кружку с коньяком и исчез где-то в недрах квартиры. Я честно попробовала выпить: зубы противно лязгнули о стекло. Матюкнувшись, поставила кружку на стол. Я все сделала правильно, отчего ж так хреново?

— Алло, Вадим? — донеслось из комнаты.

Вадим? Вадим же мертвый. Ив что, на тот свет звонить научился?

— Я не могу ее успокоить. Да Машу, кого еще?

А, это Деменко. Допрыгалась: муж психиатру звонит. Интересно, спецбригада приедет? Я бы не отказалась, честно говоря: отдохнуть месяц-другой в отделении неврозов, забыв о сегодняшних событиях, как о страшном сне.

— Я тоже не думал, что такое может быть. Не меньше часа, не засекал. Не телефонный разговор.

Я все-таки совладала с трясущимися руками и влила в себя полкружки коньяка. Задохнулась, закашлялась. Черт, в доме даже хлеба нет, дожили. О, бомжпакет [22] завалялся, замечательно.

— Нет у нас ничего такого, незачем было.

И в самом деле, зачем успокоительное в доме, где один — хирург, вторая — судмедэксперт? Железные нервы. Были когда-то.

— Закрыты аптеки. Да, и круглосуточные.

Я допила остатки коньяка, плеснула еще. Хмель не брал, хоть тресни, разве что в желудке потеплело. Надо бы прекращать заливать стресс спиртным, с такой жизнью и спиться недолго. К тому же не помогает. Какой дурак придумал про «напиться и забыться»? Вранье, ничего не забывается. Кого мне придется оплакивать в следующий раз?

— Чего? Ты издеваешься?

В голосе мужа было столько неподдельного возмущения, что я волей-неволей прислушалась.

— Какое «трахни», у меня сейчас и на мисс Вселенную не встанет! Да иди ты… Сам ты импотент, посмотрю я на тебя в четвертом часу ночи и после такого денька!

Я поперхнулась коньяком. Приехали. А меня кто спросил? И вообще, тоже мне, «мисс вселенная». Я, между прочим, симпатичней. Когда высплюсь. Неважно, что понятия не имею, кто сейчас носит этот титул, — я симпатичней, и точка.

— Шуточки у тебя… Нет, не сержусь.

Я прислонилась плечом к косяку.

— Малыш, я же лучше собаки!

— Маш? — Ив обернулся. — Вадим, я перезвоню.

— Я лучше, чем мисс вселенная.

На самом деле прямо сейчас я не смогла бы конкурировать не только с гипотетической «миской», но и с не менее гипотетической Люськой из соседнего подъезда. Осунувшееся от недосыпания лицо, синяки под глазами, опухшие веки, покрасневший нос… слезы украшают женщину только в романтических фильмах.

— Ты в своем уме?

— Нет, блин, в чужом! Тебе не приходило в голову, что прежде, чем обсуждать с друзьями, трахнуть ли жену, стоит спросить у самой жены? Я тебе что, резиновая кукла?

Не надо было спускать на него всех собак, но остановиться уже не получалось.

— Да никто не собирается тебя трахать! Делать больше не хер! Иди спать, нечего тут пьяные истерики закатывать.

— Ты когда в очередной раз по бабам собираешься, тоже у друзей совета спрашиваешь?

— По каким бабам? Тебя что, сегодня по башке огреть успели?

— Знаешь что, разлюбезный муж мой… Я, наверное, не очень хорошая жена, раз тебя все время на сторону заносит. Неполноценная женщина, это тоже правда. Но не хрен думать, будто я полная идиотка!

Ив помолчал, разглядывая меня. Усмехнулся.

— Нет, ты не идиотка. Ты актриса. Умная расчетливая актриса. Разыграла любовь, отхватила мужика с перспективами. Браво. Только какого тебе еще надо? Квартира есть, деньги есть, муж, которого можно предъявить, — тоже есть. Чего еще? Чего тебе надо для того, чтобы больше не выеживаться посреди ночи? Я весь день проторчал на экстренных операциях, а теперь устал и хочу спать!

Ух ты, как интересно…

— Вань, по-моему, это тебя сегодня по головке шмякнули.

— Нет, надоело просто. В постели притворяешься… не помнил бы, как это по-настоящему, может быть, даже и поверил. Теперь вот оказывается, про любовниц тоже знала и тоже, получается, притворялась, что так и надо. Мне, в общем, нормально: сыт-одет, дома чисто, жена опять же под боком, если приспичит, да и привык я к тебе. Но врать не надо, ладно?

— Так… А на хрена ты меня сегодня из тюряги вытаскивал? Со взяткой подставлялся? Если надоело, как хорошо все решалось: я на зоне, развестись можно без суда, имущество опять же не делить, никаких проблем: кормить-обихаживать найдется кому, трахать кого — тоже, а поболтать и с друзьями можно.

— А с кем мне еще говорить, с тобой, что ли? Один раз поговорил… до сих пор помню. Пришел к любимой женщине, думал, кто еще поймет-поддержит? А услышал, что сам дурак.

— Ты о чем?

— Уже ни о чем. Парень тот, с инфарктом… — Ив присел на край стола, скрестив руки на груди. — «Как же ты так лажанулся, в любом учебнике дифдиагностика есть».

Пацана того я помнила, Ив рассказывал. Приехал в хирургию на «скорой»: боль в животе, симптомы раздражения брюшины, впрочем, не слишком выраженные. В крови признаки воспаления, ЭКГ на первый взгляд в норме. Ив, тогда еще молодой дежурный врач, диагностировал воспаление атипично расположенного аппендикса и взял парня на операцию. Пациент умер на столе. Аппендикс оказался совершенно интактным, а на вскрытии обнаружился инфаркт задней стенки сердца. Абдоминальная форма, про которую написано во всех учебниках, — и все равно ошибки случаются слишком часто. Тем более что мало кто будет думать в сторону инфаркта у семнадцатилетнего парня.