Красная линия (фанфик Сумерки) (ЛП) - "WinndSinger". Страница 117
«Можно мы теперь поговорим о твоих родителях?» – спросила она, желая перейти от одной больной темы к другой.
«О мудаках?» – спросил я немного зло, не двигаясь с её плеча, «Конечно, почему нет? Всё равно сегодня типа как блядски безумный день».
«Что конкретно случилось… у них с Таней?» – спросила она с любопытством, «То есть, ты сказал, что они встретились однажды… и она им не понравилась… и они сказали тебе бросить её, или они откажутся от тебя? Это немного сильно для меня. Что она такого сделала?»
«Я не знаю», – сказал я, всё еще настолько же шокированный, как и тогда, «Мои родители приготовили замечательный ужин, или приказали его приготовить, и пригласили нас, и они оба обняли меня так, как никогда раньше не обнимали… и потом я познакомил их с Таней, и они напряглись… казалось, моего отца чуть не стошнило! Он даже закрыл рот рукой и умчался из комнаты. Я думал, что они резко обращались с ней, но моя мать сказала, что я не понимаю… и она старалась быть вежливой с Таней, но её лицо было… словно камень! Мой отец вернулся на минуту за обеденный стол, в середине ужина, и потом снова подскочил и ушел, сказав, что не может сделать этого. Она даже пяти слов ему не сказала!
Потом пришел Джозеф и попросил подняться в кабинет отца. Тогда он сказал мне, что не хочет видеть Таню в своем доме. Он спросил, насколько я серьёзно отношусь к ней, и я сказал, что люблю её… я хотел жениться на ней, после окончания учебы.
Казалось, ему снова стало плохо, и он сказал, что я не могу жениться на ней, что я должен найти другую, любую другую. Я послал его нахуй, и он вышел из себя, и сказал, что если я не порву с ней, он перестанет считать меня сыном… и я буду сам по себе. И никогда не смогу вернуться сюда.
Я не мог поверить в это… до сих пор не могу. Но он был серьёзен. Я забрал Таню и ушел… и я сказал матери, что сказал Карлайл. Она сказала, что согласна с ним, и снова, что я не понимаю.
Я ушел и поклялся, что не вернусь сюда. Я бы скорее умер от голода. Я ждал всю жизнь… ждал какого-нибудь одобрения от них, или внимания. Наконец, казалось, что они хотят стать частью моей жизни… и потом они вылили на меня это дерьмо. Это была последняя капля».
«Это странно», – сказала Белла, размышляя о том, что я только что сказал ей, «Твой отец не знал её раньше? Мне так показалось… сразу, как он увидел её… она ему не понравилась».
«Нет, мой отец не знал её до этого», – нахмурился я, удивляясь, почему Белла так подумала, «Они никогда раньше не встречались».
«Ты уверен?» – спросила она.
«Да, я уверен», – сказал я, по большей части уверенный в этом.
«Ты не понимаешь…» – произнесла Белла слова моей матери, «Она не просто не понравилась им, здесь что-то еще…»
Теперь я тоже об этом думал, и пока я не зашел далеко, Белла сказала, «И я заметила, тогда ты боролся в ответ. Ты послал отца нахуй. Мне бы хотелось вернуть в тебя эту силу сейчас».
«Сейчас я другой, Белла», – признал я, «Во мне не осталось той борьбы. С тех пор со мной случилось много дерьма».
«Я знаю, малыш, я знаю…» – мягко сказала она, целуя мои волосы, «Понадобится время, чтобы вернуть это… но ты сможешь».
Конечно… между доставкой пиццы и встречами с Рэйвен… не говоря уже о съёмках в серии фильмов о мужской боли.
«О, Виктория, я приду позже… я иду на встречу к своему Доктору, чтобы научиться бороться против тебя. Я недолго».
Я выдохнул, мне не хотелось сейчас спорить с Беллой. Ненавижу признавать это, но мне нравилась сегодняшняя терапия. И мне нравились пальцы Беллы в моих волосах, её ногти легко массажировали мою кожу.
«Я знаю», – сказал я, надеясь, что она оставит это.
«И что случилось, когда ты… вернулся?» – спросила Белла.
«На деньги, которые я занял у бандитов, Кэти восстановили внутренние органы, и она могла дышать сама. Она ненавидела дышать через трубки. И я снова мог прикасаться к ней. Это был один из лучших дней в моей жизни. Я исцеловал каждый сантиметр её лица, и она целовала меня в ответ».
Я чуть не расплакался снова, но сдержался, прокашлялся и продолжил.
Я всхлипнул, пропустив только одну слезу, Белла не могла видеть это.
«Когда настало время вернуть долг, я не знал, что делать. Бен и Анджела вернулись во Флориду, но я не мог снова просить помощи у них, не после того, как убил их дочь, и сжёг их внучку».
«Эдвард…» – прорычала Белла, ненавидя то, что я продолжал винить себя.
«Помимо этого, у Бена были проблемы на заводе. Он делал всё возможное, чтобы спасти положение. Они делают пластмассовые вешалки, думаю, это не большой бизнес. А если бы он изготовлял игрушки для секса, он был бы биллионером. Боже, этот мир ужасен».
«Продолжай, Мистер Позитивный», – Белла ворошила мои волосы.
«Я чуть не ограбил банк», – признался я, «Я собирался взять игрушечный пистолет Кэти и подойти к кассиру с запиской. Я даже написал её. Но на пути к банку я понял, что не могу. Я струсил. К тому же, меня скорее всего пристрелили бы или заперли в тюрьме. А я не хотел этого. Кэти бы узнала, обо мне писали бы в газетах… и это бы не остановило тех парней, которые хотели вернуть деньги».
«Однажды ночью», – сказал я, «Я увидел этих парней в больнице… они искали палату моей дочери».
Я всхлипнул, стараясь сдержаться.
«Я не знаю, хотели ли они украсть её, чтобы заставить меня заплатить, или ранить её… но мне было плевать. В любом случае, мне нужно было увезти её отсюда. Я завернул её в пару одеял и тайно вынес её из больницы. Бог знает, как мне это удалось, что никто меня не остановил. Но это как раз о том, насколько безумен этот мир. Никто не остановил меня. Я мог быть кем угодно, но никто не остановил меня. Я до сих пор в ярости от этого!»
«Ближайшее место, куда можно было пойти – дом моих родителей», – сказал я без эмоций, «Если эти парни преследовали меня… я должен был поторопиться и доставить её в безопасное место… и быстро. Так что я проглотил всю свою тупую гордость и пришел к ним. Я постучал в дверь, и моя мать открыла. Я держал Кэти на руках, слава Богу, она спала, потому что моя мать посмотрела на неё и на меня… и чуть не закричала… и захлопнула дверь. Она, блядь, захлопнула дверь перед моим носом… перед носом Кэти! Потому что Кэти не была красива… или идеальна! Вроде как, если ты жена доктора, ты должна переносить вид ожогов или ран, или болезни…»
Я остановился на мгновение, стараясь успокоить свой гнев на мать, перед тем как перейти к отцу.
«Я разбудил Кэти, когда начал бить ногами в их дверь, стучать и кричать. Я потерял контроль над собой», – сказал я, снова чувствуя слезы в глазах, «Я напугал Кэти, и она плакала, пока я орал в ярости и сам плакал. Я сказал им, что не хочу заходить… но если они просто смогут… взять её и позаботиться о ней в его больнице… я буду должен им всю свою жизнь… я сделаю всё что угодно. Мой отец включил интерком, не отважившись даже высунуться, и сказал, ‘Уходи, Эдвард. Мы не можем помочь тебе. Забирай Кэйтлин и уходи… сейчас же’. И это всё. Меня прогнали, словно я просил ёбаной помощи для себя! Потом я позвонил Бену и Анджеле. Они сели на первый же самолет и прилетели за ней».
«Подожди», – сказала Белла, «Они знали её имя?»
«Да».
«Эдвард, они знали её имя», – снова сказала она.
«И?»
«Если тебе плевать на ребенка твоего забытого сына, тогда почему ты знаешь её имя?» – спросила она, «Эдвард… я думаю… они заботились. Я не знаю, почему они так поступали… но думаю, ты чего-то не знаешь в этой истории».
«В какой истории?» – спросил я, «Они мудаки, просто и понятно».
«Я так не думаю, Эдвард», – Белла встала, выглядя возбужденной, и посмотрела на меня, «Думаю, нам нужна эта история целиком. Если они хоть немного похожи на тебя, то они не рассказали тебе всё и сразу… но мы должны поговорить с ними».
«Я не имею с ними ничего общего», – мне не нравилось, что Белла говорит это.
«Эдвард…» – она пристально посмотрела на меня, «Помнишь твой трюк, чтобы отталкивать от себя людей?»