Красная линия (фанфик Сумерки) (ЛП) - "WinndSinger". Страница 70
Казалось, что какой бы он ни был разорванный и истрёпанный, она всегда бесконечно любила его.
«Папочка?» – захныкала она, уставшим голосом.
«Да, малыш?» – прошептал я, опускаясь на колени перед её кроватью.
«Можно мне сэндвич с мороженым?» – сказала она, почти заснув, её глаза наполовину закрыты, и я тихо засмеялся над ней.
«Нет, Кэти, не сейчас», – улыбнулся я, «Сейчас пора спать».
«Ннннееет», – хныкала она, а её веки тяжелели.
«О, да», – я наклонил голову, обожая её, как обычно, «Может, если ты будешь себя хорошо вести, я украду немного для тебя на завтрак. Ладно?»
Я не могу ей отказать. Я полностью избаловал её.
«Ладно», – она счастливо улыбнулась, и весь мой мир засиял.
«Спокойной ночи, Утиные Губки», – сказал я, используя моё прозвище для неё. Когда она спит, её губы вытягиваются, словно утиный клюв. Так здорово… так прекрасно.
«Спокойной ночи, папочка… люблю тебя», – сказала она тихо, когда сон обвил свои руки вокруг моей малышки.
«Я люблю ТЕБЯ», – ответил я, целуя её маленький ротик, чувствуя слабый аромат виноградного сока, я улыбнулся, облизывая губы, пытаясь немного разбавить вкус.
Заметка на будущее: проверить завтра, чтобы Кэти хорошо почистила зубы.
Ночник уже горел, и с помощью его света я нашел путь из её маленькой комнаты в гостиную.
Он моргнул на секунду, и я отступил обратно, глядя на него. Он снова моргнул, и я выдернул его из розетки. Если Кэти проснётся посреди ночи в темноте, она закричит и расплачется.
Я снова включил его, и он больше не погасал. Отлично. Я направился в гостиную, чтобы подготовить вещи на завтра.
Через час или два, я закончил с посудой и стиркой, одежда Кэти на завтра для детского сада висела на вешалке на дверной ручке, и, убедившись, что по телевизору нет ничего интересного, я решил приготовить ей ланч.
Уже было 23.32, когда на лестнице раздались шаги моей жены.
Я напрягся и выдохнул, готовясь к еще одной ссоре. В основном я пытался держаться подальше от неё, а она от меня, но я уже был достаточно зол. Её никогда здесь нет. Она сказала, что придет к ужину. Плевать на мои чувства, может Кэти захочет провести время с мамой. Я никогда не хотел… и теперь она тоже не хочет. Я ненавижу это.
Но мечты и искусство Тани всегда на первом месте. Пожаааааауйстааааа.
Ключ повернулся в замке, и она вошла внутрь, измотанная, её рыжие волосы собраны в красивый узел, и она сняла своё зимнее пальто, обнажая своё симпатичное черное платье. Я осмотрел её с ног до головы, заметив изящные туфли-лодочки, завершающие наряд.
Я ненавидел то, как она всегда выглядела, модные маленькие платья, слишком короткие, черные чулки, каблуки… ей стоит носить майки и джинсы, небрежно и легко, что-то, в чем можно сесть на полу и поиграть в кубики с Кэти. Моя мать всегда была разодета, слишком красивая, чтобы обнять её и испортить всё. Слишком идеальная для прикосновений.
Нет, Эдвард, не целуй мамочку, ты сотрёшь её помаду. Пойди, поиграй где-нибудь.
«Привет», – она посмотрела на меня, бросила пальто на диван и направилась к холодильнику, даже не приближаясь ко мне, чтобы обнять или поцеловать, но теперь это нормально.
Что-то внутри меня вздохнуло из-за того, что она легко бросила пальто на диван. Я просто прибираюсь здесь. Она что, не знает как использовать вешалку? В какую домохозяйку я превратился.
«Привет», – я не придавал радости своему голосу, намазывая арахисовое масло на хлеб.
Она взяла высокий стакан и налила в него молоко для себя, оставляя очень мало в пакете.
«Эй, Таня», – нахмурился я, «Не можешь, пожалуйста, оставить немного молока Кэти на завтрак? Я куплю еще завтра».
«Боже, я даже не могу выпить стакан молока, когда прихожу домой с работы!» – она с силой захлопнула дверцу холодильника.
Теперь всё, что я говорю наполняет её яростью в две секунды.
Может это из-за недостатка секса. Я знаю, это одна из моих больших проблем в последнее время. Позавчера я смотрел с Кэти «Русалочку», и я возбудился, глядя на тело Ариэль. Мне нужен секс… сильно. Даже моя рука устала от меня в эти дни. Я почти слышал, как она хныкала, «ОПЯТЬ?» каждый раз, когда я лежал один в кровати.
«Ты можешь», – я держал глаза на желе, которое намазывал теперь, «Только МАЛЕНЬКИЙ стакан, всего один раз, и возвращение с работы домой? Так ты это называешь? Сейчас почти 12. Может твоей дочери хотелось бы пожелать тебе спокойной ночи хоть иногда, если это не слишком трудно для тебя».
«ЭЙ, я работаю!» – она развернулась ко мне, грохнув стаканом о стойку, «Я выматываюсь, на хер, каждый день! А ты здесь! Так что если у нас мало молока, КУПИ еще! Или я должна еще и в магазин заходить по пути домой?»
«Я тоже работаю!» – я резко повернулся к ней, мои глаза горели, «Я воспитываю НАШУ дочь, пока ты фотографируешь целый день! А потом ночью ты идешь на эти вечеринки, и делаешь там Бог знает что. О, у меня идея! Сфотографируй НАС, чтобы держать снимок при себе, и потом не облажаться, не узнав нас, когда ты придешь домой!»
«Ты, урод!» – закричала она со слезами в глазах, «Я знакомлюсь с нужными людьми! Я показываю свои работы, чтобы у меня была возможность опубликовать снимки! Может тогда мы сможем ПОЗВОЛИТЬ себе два пакета молока!»
«Может тебе стоит забыть об этом и найти настоящую работу где-нибудь в офисе!» – отбил я, складывая сендвич.
Я хотел найти работу, настоящую работу. Я любил заботиться о Кэти, и проводить с ней всё своё время, но я не чувствовал себя мужчиной, имея жену, которая постоянно работает, когда я сижу дома с глажкой и готовкой. Но мы заключили эту сделку очень давно.
И три года спустя это всё еще не работало.
«Пошел ТЫ!» – закричала она, позволив слезам катиться вниз. Типично. Плачет. Самый гнусный трюк женщин во время ссоры.
«Я училась в колледже для этого, Я БУДУ фотографом, Эдвард!» – заорала она мне в спину, «У меня хотя бы ЕСТЬ образование, а что есть у ТЕБЯ?»
«Ребёнок, который знает, как я выгляжу!» – я бросил на стол нож для масла, и возвышался над ней, полный гнева.
Это был удар ниже пояса с её стороны. Она знает, почему я не закончил колледж. И это из-за неё! Я воткнул нож в её сердце также глубоко, используя Кэти… и я ненавидел себя за это. Но я хотел, чтобы у Кэти были ОБА родителя. Я не хотел, чтобы она была одинока и чувствовала себя брошенной. Я любил её за нас двоих, и этого не было достаточно. Кэти хочет свою мамочку и, черт возьми, я тоже хочу этого для неё. Не считая того, что я хочу свою жену.
«Я ненавижу тебя!» – рыдала она, уходя в гостиную.
Это не был первый раз, когда Таня кричала мне это. Позже, она всегда говорила, что на самом деле она так не думает. Но становилось всё сложнее и сложнее поверить ей.
«Отлично», – прорычал я, глядя, как она садится на диван, «Приятно знать, что ты можешь чувствовать ЧТО-ТО!»
Я был так напряжен и наполнен злостью, что продолжал слушать, как она плачет, пока заворачивал ланч для Кэти, добавив шоколадное пирожное и пачку сока. Я написал её имя на коричневом пакете для ланча и нарисовал маленькие сердечки и звезды по бокам. Я был счастлив показать мою любовь хоть КОМУ-ТО.
Тани никогда не было здесь – также как и моих проклятых родителей.
Я бы хотел, чтобы всё было иначе. Но я понятия не имел как это исправить. Я бы хотел обнять её, и поцеловать её, и заняться с ней любовью, как раньше. Но она стала Эсме для меня.
Слишком занятая, слишком пустая, когда она здесь, невидимая, когда её нет. Мне бы хотелось быть более заботливым и поддерживающим… и не таким злым постоянно. Я бы хотел, чтобы мы были семьёй.
«Love is an evil bitch».
Прошло около десяти минут, когда Таня протопала в кухню, со слезами и тушью под глазами. Она держала конверт, на котором было написано «Кэйтлин Каллен – поездка».
«Что это?» – спросила она.
«Может ты забыла, потому что ты не работаешь в НОРМАЛЬНОМ офисе», – медленно сказал я, продолжая ужасно вести себя по отношению к ней, не знаю почему, «Но это называется КОНВЕРТ. В него кладут что-нибудь».