Кровавое солнце - Брэдли Мэрион Зиммер. Страница 15

Такие вот дела. Тропинка сужалась, сужалась, да и завела в тупик; и дверь захлопнулась перед самым носом.

Что ж, по крайней мере, как ему казалось, худшее он уже испытал; дальше тупика с трупом идти некуда, Он запер дверь своей комнаты и принялся расхаживать из угла в угол, как зверь в клетке, снова и снова прокручивая в мозгу события последних дней, пытаясь уловить во всей этой путанице какую-нибудь закономерность.

Черт побери, должен же в этом быть какой-то смысл! Кто-то из кожи вон лез, только чтобы он, Кервин, не сумел восстановить своего прошлого — и не останавливался ни перед чем, даже перед убийством.

«Мы не вмешиваемся в дела вай лерони », — так сказали матричные механики, отказав ему в помощи. Слова звучали незнакомо; поскладывав их и так, и эдак, ни к какому удовлетворительному результату Кервин прийти не сумел и отправился искать словарь. Вай — это, разумеется, оказалась аристократическая приставка; вай дом означало «лорд». Лерони он обнаружил в главке леронис с пометкой «горный диалект»: «вероятно, происходит от ларан, что означает силу или право наследования; волшебница». Кервин наморщил лоб. Значит, вай леронис — это женщина, обладающая какими-то необычными способностями; а также, судя по всему, благородного происхождения. Но с чего вдруг кому-то может прийти в голову, будто он замешан в делах этих загадочных вай лерони?

Он заступил на очередное дежурство, не оставляя попыток докопаться до разгадки, но все так же тщетно. Он тестировал электрические цепи в сломавшемся интеркоме, а странные слова продолжали звучать в голове.

Первая ночь на Даркоувере. Трое рыжеволосых незнакомцев в «Небесной гавани» и девушка, похожая на лесную фею, приветствовавшая его как комъина — то есть, как друга или как равного, в смысле принадлежности к одному клану или к семье такого же социального статуса. Соответственно, комъин должно означать «равный»; может, даже «аристократ».

Размышления его оборвал сигнал настенного интеркома.

— Слушаю, — недовольно буркнул Кервин; но тут же заморгал и весь подобрался, потому что с экрана смотрело лицо легата, и легат был явно не в духе.

— Кервин? Скажите, чтобы вас подменили, и поднимайтесь ко мне — немедленно!

Несколько озадаченный, Кервин исполнил, что было велено, и поднялся лифтом на самую крышу, к высокой стеклянной надстройке с надписью «Администрация». Ожидая в приемной, пока его вызовут, Кервин увидел, как отворилась дверь кабинета легата, и оцепенел: оттуда вышли трое даркован — двое в зеленых, с портупеями, мундирах Городской Стражи, а третий в коротком, украшенном драгоценными камнями плаще, символе даркованской аристократии. Все трое поглядели сквозь Кервина, словно он был пустым местом, и Джеффа кольнуло внезапное предчувствие, что худшее еще впереди.

— Кервин? Легат ждет вас.

Джефф зашел в кабинет. Легат смерил его хмурым взглядом и на этот раз не предложил сесть.

— Итак, опять проблемы с даркованами, — сердито произнес он. — Я мог бы и догадаться, что это будете вы. Ну и какого черта на этот раз вам там понадобилось?

Он не стал дожидаться, что ответит Кервин.

— Вас ведь предупреждали. Не пробыв тут и двадцати четырех часов, вы успели влипнуть в неприятности — разгуливали по Старому городу, вырядившись по-дарловански, в результате были избиты и ограблены. Этого вам показалось мало; обязательно опять надо было что-то вынюхивать, нарываться…

Кервин хотел было вставить слово, но легат ему и рта не дал раскрыть.

— Я же объяснял вам положение дел на Даркоувере! Да, у нас заключено с даркованами соглашение, и оно обеспечивает весьма шаткий статус-кво. Если мы хотим, чтобы они придерживались своих обязательств, то сами должны выполнять свои. Например, не пускать в даркованский сектор любопытных туристов.

От несправедливости подобного обвинения у Кервина закипела в жилах кровь.

— Послушайте, сэр, — начал было он.

— Побереги дыхание, — махнул рукой легат. — Ради любопытства я проверил эту твою душещипательную историю о том, что ты якобы тут родился. Так вот, если верить архивам, она от начала до конца высосана из пальца. Никакого Джеффа Кервина в записях не нашлось, — он сердито усмехнулся. — Кроме того, на которого я сейчас смотрю.

— Это ложь! — вырвалось у Кервина.

Он вовремя осекся. Горло свело спазмом. Он же видел, как на компьютере в архиве вспыхивала красная лампочка, как требовала спецдопуска параллельная сеть. Но архивист, которого сумел убедить банкнот, ясно дал понять: «Мне это может стоить работы». Зачем втягивать в свои неприятности человека, который совершенно ни при чем? Насколько известно…

— На этой планете нет места пронырам и смутьянам, — нахмурив брови, произнес легат. — Помните, один раз я вас предупреждал? Как мне сообщили, куда только свой нос вы уже ни совали, — внезапно в голосе его прорвались нотки самой настоящей ярости. — Ко мне поступила на вас жалоба, непосредственно от городских властей!

Кервин глубоко вдохнул; надо было, чтоб оправдательная речь его прозвучала как можно спокойней и разумней.

— Сэр, — начал он, — если вся эта история, как вы говорите, высосана из пальца, кому мешает, что я куда-то там сую свой нос? — Он красноречиво махнул рукой. — Неужели вы не видите, сэр, что это скорее подтверждает мою историю? Происходит что-то… чертовски странное.

— Это доказывает лишь то, — сердито качнул головой легат, — что ты просто псих с манией преследования. Ты вбил себе в голову, будто все тут что-то замышляют против тебя, или будто бы все мы сговорились не дать тебе что-то выяснить — так ведь?

— Логично звучит, черт побери, — согласился Кервин.

— Ну хорошо, — произнес легат, — объясни-ка тогда мне, зачем нам всем что-то против тебя замышлять? Против какого-то связиста Гражданской Службы, сына, как ты сам заявляешь — простого космофлотчика? Объясни-ка мне, почему на тебе свет клином сошелся? А потом спроси сам себя, у кого тут мания величия.

Кервин беспомощно развел руками. Что он мог на это сказать? Какие, в конце концов, у него есть доказательства?

Зачем приютской регистраторше врать? Сама же говорит, что они стараются поддерживать контакты со «своими мальчиками».

Не слишком ли он полагается на смутные обрывки снов, на случайное сходство, на встречу с тремя рыжеволосыми, которая теперь тоже кажется сном? Неужели все дело в одном его разыгравшемся воображении? В памяти зазвучали насмешливые слова Джонни Эллерса, сказанные в тот первый вечер в баре: «А ты что, хотел оказаться давным-давно без вести пропавшим сыном Его Высочества Лорда Как-Бишь-Там…»

Он глубоко вздохнул, и воспоминание рассеялось, а вместе с ним и мечта.

— Хорошо, сэр, — произнес он нетипично кротко. — Обещаю никуда больше своего носа не совать. Может, вы и правы, может, я действительно просто слишком много себе понавоображал. Обещаю больше не…

— Можешь ничего не обещать, — холодно произнес легат. — Об этом уже позаботились.

— Позаботились… — Казалось, что-то острое, как нож, и холодное, как лед, внезапно поразило Кервина в самое сердце. — Как… позаботились?

Легат мрачно кивнул.

— Магистрат объявил тебя персоной нон грата, — проговорил он. — На этот счет у нас с ними что-то вроде соглашения. И даже не сделай бы они этого… Короче, имперскому персоналу не рекомендуется слишком глубоко влезать в местные дела.

У Кервина было такое ощущение, словно ему врезали по голове тяжелым молотом. Он оцепенело замер: от лица отхлынула кровь.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — заявил легат, — что уже подготовил бумаги о твоем переводе. Можешь называть это так, если хочешь. Попросту дело в следующем: ты и так уже слишком много куда совал свой нос, и мы собираемся принять меры к тому, чтоб этого больше не повторялось. Короче, Кервин, ты уволен. Я уже дал официальное «добро» на твой перевод, и, боюсь, тебе придется улететь на первом же корабле.