Кровавое солнце - Брэдли Мэрион Зиммер. Страница 16
Джефф раскрыл было рот — и снова закрыл. Он оперся на край стола, чувствуя, что иначе может просто упасть.
— Вы хотите сказать, что меня депортируют? Вышвырнут с Даркоувера?
— Примерно так, — подтвердил легат. — На дележе, конечно, не так все мрачно. Послужной список останется чистым, и я напишу тебе хорошую характеристику. Новое назначение можешь выбрать сам, отправляйся куда угодно — в разумных пределах, конечно. Поинтересуйся в справочной, где сейчас есть вакансии для связистов.
В горле у Кервина набухал чудовищных размеров ком.
— Но, сэр… — начал он. — Даркоувер… — и осекся. Это был его дом; единственное место, где он хотел быть.
Легат мотнул головой, словно прочтя мысли Кервина. Он выглядел изможденно, лицо его осунулось; пожилой человек, уставший сопротивляться сложностям мира — мира, к сотворению которого он не имел ни малейшего отношения.
— Мне очень жаль, сынок, — произнес он на этот раз чуть ли не с отеческими интонациями, — но это моя работа, и пространства для маневра у меня нет. Ничего тут не поделаешь. Тебя посадят на первый же корабль, и ты попадаешь в список лиц, въезд которым на Даркоувер запрещен. — Он поднялся из-за стола. — Мне очень жаль, — повторил он, протягивая Кервину руку, но тот рукопожатия не принял. Лицо легата ожесточилось. — До отлета от дежурств вы освобождаетесь, — отрывисто сказал он. — И чтобы не позже чем через сорок восемь часов, на столе у меня лежало заявление о переводе, заполненное по всем правилам. И чтобы, пока этого не сделали, вы не покидали Миссию. Мы можем решить этот вопрос цивилизованно или… — он сурово сжал челюсти, — если вам так больше нравится, могу посадить вас под замок.
Кервин онемело мотнул головой и вышел.
Итак, значит, он проиграл — проиграл окончательно. Не по зубам оказалась ему эта загадка, неподъемной ноша. Он столкнулся с чем-то совершенно за пределами его возможностей или даже понимания.
Или, может, он действительно только глупый мечтатель, страдающий манией величия и манией преследования — своего рода моральная компенсация за приютское детство, логическое продолжение снов о чем-то большем?
Он нервно прошелся по комнате и остановился у окна, глядя на красное солнце, скатывающееся за изрезанную зубцами линию горизонта. Кровавое солнце. Поднявшаяся из-за гор чернота мгновенно заволокла небо, а Кервин стоял, стиснув кулаки, и глядел на начинающий собираться туман. «Даркоувер… Для меня с Даркоувером покончено. Мир, куда я так рвался — и вот он снова вышвыривает меня. Я столько работал, из кожи вон лез, чтобы попасть сюда — и все зачем? Одно сплошное разочарование, захлопнутые перед носом двери, смерть…
С детства я понимал, что на Земле мне ничего не светит. А теперь Даркоувер недвусмысленно намекает, что и тут мне, мягко говоря, не слишком рады.
Но почему?»
Словно повинуясь неодолимой силе, Кервин сунул руку в карман и достал матричный кристалл. Каким-то образом в том должен быть ключ ко всем тайнам. Джефф погрузился взглядом в холодные глубины кристалла, словно надеясь одним усилием воли извлечь оттуда ответы на все мучившие его вопросы.
Он задвинул шторы, отгородившись от черноты и тускло светящих сквозь туман огней космопорта, и установил кристалл на столе. Мгновение он помедлил; перед мысленным взором внезапно возникла пожилая женщина в сером халате, в неестественной позе распростершаяся на полу…
Раган пользовался этим кристаллом — и ничего.
Понимая дальним уголком сознания, что на самом деле мается дурью, Кервин сложил ладони козырьком и уставился в кристалл. Ничего не случилось. Черт возьми, может, надо сконцентрироваться как-то по-особому? Возможно, стоит разыскать Рагана и заставить или уговорить того научить?..
Джефф сосредоточенно вперился в кристалл, и на мгновение ему показалось, будто там, внутри, блеснул и сразу же погас тусклый огонек. Кервин одеревенело покачал головой, растянул, наверно, шейную мышцу, да и глаза устали — вот и начинает уже мерещиться всякое… Старый ведь трюк: самогипноз, хрустальные шары, прочая ерунда… Да, конечно, именно в этом дело…
Он моргнул, но огонек не гас.
Огненная булавочная головка запульсировала и ослепительно вспыхнула. Кервин подскочил, словно его прижгли раскаленным железом. Но определить источника ощущения он никак не мог. Еле слышно, с огромного расстояния донесся голос, кажется, его звали по имени…
Голова у Джеффа пошла кругом, и он стиснул края столешницы. В висках запульсировала боль.
Он услышал чужую речь — не речь даже, а беспорядочное чередование слогов. Глухое нескончаемое бормотание на самом пределе слышимости, журчание ручья, обегающего острые камни.
«Кервин, Кервин…»
«Да, это он».
«Теперь сопротивляться бесполезно».
«Он сам найдет дорогу, если действительно на что-то годится. Хотя бы на таком испытаний я настаиваю».
«Варвар, землянин…»
Голоса звучали до странного похоже на говор троих рыжеволосых в отеле «Небесная гавань». Кервин развернулся волчком, но в комнате никого не было, а странные голоса — голоса ли? — стихли. Он склонился над столом и уставился в кристалл.
И увидел девушку.
Огнем блеснули рыжие волосы, и на мгновение Кервину показалось, будто это та самая лесная фея, которую двое даркованских аристократов звали Таниквель. Но тут же он понял, что ошибся: эта девушка была гораздо более хрупко сложена, волосы ее отливали скорее золотом, чем огнем, а круглое лицо хранило детское, невинное выражение. Она смотрела на Кервина из глубины кристалла, но серые, затянутые мечтательной-поволокой глаза были устремлены в пространство.
— Я верю в тебя, — произнесла она; казалось, слова ее эхом вибрируют прямо у Кервина в голове. — Ты нам нужен. Иди к нам.
Джефф стиснул края столешницы: костяшки пальцев побелели.
— Куда? — вырвался у него полузадушенный крик. — Куда?
Но кристалл безжизненно померк, и девушка исчезла… Эхо глупо, бессильно, отразилось от пустых стен.
Словно ничего и не было. Трясущейся рукой Кервин отер лоб, он что, совсем спятил? Галлюцинирует? Опять шутки подсознания?
И теперь ничего не оставалось, кроме как сдать числящийся за ним инвентарь, собрать чемоданы и улететь прочь, и никогда уже не возвращаться. Оставить позади несбывшиеся мечты и все смутные воспоминания. Начать новую жизнь — тихую, без происшествий, под лозунгом «Себе дороже», сложенным из мертворожденных надежд и мечтаний; смириться с горечью одиночества.
И тут что-то всколыхнулось в душе Джеффа Кервина; кто-то — отнюдь не кроткий, дисциплинированный связист имперской Гражданской Службы — неожиданно выпрямился в полный рост, решительно топнул ногой и заявил, четко и недвусмысленно: нет!
Так не пойдет. Чтобы какие-то там земляне заставили его отступиться? А городские власти — да что они о себе возомнили, черт побери?
Девушка из кристалла — наваждение, иллюзия? «Нет, — подумал Кервин, прислушиваясь к новому внутреннему голосу. — Это мой мир, и будь я проклят, если они заставят меня бежать!»
Казалось, это новое самоощущение зародилось в самых укромных уголках его души, где таилось до поры, до времени. Кервин прошелся по комнате, словно наблюдая себя со стороны, с немым изумлением. Он обвел взглядом многочисленное снаряжение — нет, почти ничего из этого больше ему не понадобится. Рассовал по карманам полдюжины безделушек на память, остальное оставил валяться там, где валяется. Поднял со стола кристалл и осторожно повесил на шею. Затем извлек из гардероба накидку, купленную в первую ночь на Даркоувере, набросил на плечи и застегнул у горла пряжку. Он бросил рассеянный взгляд в зеркало и удовлетворенно кивнул. Не оглядываясь, Джефф вышел из комнаты; мелькнула и тут же исчезла смутная мысль, что он видит ее в последний раз.
Перед дверью в коридор он остановился. «Нет, не сейчас, — четко и недвусмысленно произнес внутренний голос. — Подожди».