После жизни (СИ) - "Кумихо". Страница 42

Я умру? Так скоро?!

Что значит умрешь и так скоро? Ты вовсе не умрешь! Я не дам тебе этого сделать. Штамп смог успокоить твое внутреннее состояние.

Мне плохо. Но надо держаться.

Я так и буду здесь... до конца? - решаюсь задать я ему свой главный вопрос.

Да, к сожалению. Я не отпущу тебя сейчас даже, если Граф попросит об этом. Но он не сделает этого. Он знает степень опасности.

Глаза закрываются, а слезы все равно проникают на мои щеки, омывая их горячей и соленой влагой. Что же делать? В моем животе растет новая жизнь, но вряд ли я смогу быть с ней до конца.

***

Мою ладонь гладят и рисуют замысловатые узоры кончиком пальца.

Я приоткрываю глаза и смотрю на того, кто этот посетитель. Это Граф. Он сидит у моей кровати и в задумчивости выводит свои узоры на моей ладони. Взгляд его опущен вниз.

Я рада видеть тебя, - шепчу я ему, стараясь улыбаться.

Граф молча смотрит на меня. Его лицо как камень. Он держит свои эмоции под контролем, но они подтачивают его как точит вода самый острый и мощный камень.

Как ты? - отстранено холодно интересуется он.

Хорошо. Лекарства действуют.

Так не должно быть.

Граф привстает и прикасается губами к моему животу, запуская в меня рой бабочек, что порхают внутри. Волна нежности поднимается во мне. Я запускаю руки в его волосы и наслаждаюсь нашей близостью.

Граф мурчит как кот и прислоняется ухом чуть выше живота.

Его слышно? - с придыханием спрашивает он меня. Его голос срывается и не хватает дыхания.

Нет. Еще рано. Ты не почувствуешь его.

Жаль. Я хочу слышать своего сына, чувствовать поддержку.

О чем ты?

Я ощущаю, что эти слова Графа не пустой звук. Его что-то очень сильно беспокоит.

Я боюсь не справиться со всем этим. Лучше было, когда никто не управлял мои сердцем и чувствами. Легче ощущать себя бесчеловечным. Роботом, что не ведает любви.

Эмоции зашкаливают через край. Граф открывается мне. Я беру его лицо в ладони и внимательно смотрю на него. Стараюсь запомнить каждую его черточку. Не знаю зачем, но так... на всякий случай.

Ты жалеешь, что познакомился со мной? - с замиранием сердца я жду его ответа.

Что?! Ты спрашиваешь меня о таком?! Это я должен спрашивать тебя: жалеешь ли ты о том, что я испоганил тебе твою жизнь.

Моя жизнь — это ты. Наш ребенок и ты — все, что я желаю.

Не такой она должна быть в твои семнадцать лет. Не такой. Прости меня, - целует он меня, едва прикасаясь. Он боится причинить мне боль. Он боится уничтожить меня. А я боюсь, что он уже уничтожен мной. И осознание этого сильно давит.

Граф, - он замирает. - мы сможем все преодолеть. Ты только будь рядом со мной. Хорошо?

Хорошо.

Это то слово, что мне нужно услышать. Я спокойно проваливаюсь в сон, ощущая руку своего любимого поверх моей.

***

Проходит три месяца бесконечных мытарств Графа и моих попыток дожить еще один «лишний» день.

Все это время я остаюсь в палате, что оборудована в лаборатории специально под меня. Лишь бы я была рядом с Доком, рядом с жизненно-необходимым штампом, который день ото дня действует все слабее и слабее. Его сила над ослабевает. Ребенок же становится лишь сильнее. Он уже вовсю толкается и пихает меня, не давая спать ночами. А днем мне совсем не сомкнуть глаз: Док все время «пытает» меня новые способами сбивания температуры. Она уже поднимается от тридцати девяти до тридцати девяти и семи. Мне остается совсем немного.

Граф приходит каждый день ко мне и просиживает около моей постели до вечера. Он выглядит измотанным и уставшим. Все чаще я вижу на его руках синяки с кровоподтеками, если он не успевает одеть свою рубашку поверх майки. Он отмалчивается на все мои вопросы, а я не могу устроить ему истерику или скандал — нет сил.

На его лице лишь изредка появляется некое подобие улыбки, когда он разговаривает с ребенком, гладит мой изрядно увеличившейся живот и прикладывает свое ухо к нему, чтобы услышать своего сына. Лишь на это мгновение нас становится спокойно и легко. Мы наслаждаемся друг другом.

Он зовет сына Принцем. Мы думаем, что это должен быть сын... Пинается он сильно.

Граф и я хотели узнать точно, сделав УЗИ, но Док предостерег нас от этого. Он не знает как это может повлиять на плод и к чему это приведет для меня. Граф тут же отказывается от этой идее. А мне жаль... Я даже пару раз пытаюсь его переубедить, но Граф непреклонен: он не позволит мне рисковать. Я замолкаю. Приходится.

Теперь, я просто верю ему и ночью, пока меня оставляют все в покое, чтобы дать поспать, я разговариваю со своим Принцем, надеясь, что он хотя бы запомнит мой голос.

Вот и сегодня, рано утром, я глажу живот и баюкаю и себя, и его тихой песней. Она немного заунывна, но мне нравится и лежит к душе.

Ты красиво поешь, моя любовь, - без стука входит Граф. На нем белый халат. Док, кажется, все-таки довел до него эту «светлую» мысль, что в таких учреждениях требуется стерильность и осторожность.

Спасибо. Будила нашего Принца. А как тебе спалось?

Он прикасается к моему лбу рукой: его ритуал изо дня в день. Он хмурится, проверяя мою температуру. Она неизменна. И неизменна высока.

Не хмурься, ты пугаешь меня таким видом, - убираю я его руку своей, касаясь ее губами.

Я злюсь не на тебя, ты знаешь.

Знаю, можешь и не повторять лишний раз.

У меня для тебя есть и радостное событие, - не отпускает мое внимание от себя ни на минуту Граф. Я слушаю, но мешает противный писк приборов. Он стал уже привычным для меня.

Какое же?

Сейчас пасмурно. И нет солнца.

Я улыбаюсь.

После того, как обнаружилось влияние солнечного тепла на мое состояние, Граф закрыл все окна в палате плотной тканью, что никогда не пропустит и капельку света.

Хотя Док и говорит, что то явление временное и частично повлиял стресс, Граф не хочет ничего слышать. И вот сегодня, он говорит о погоде, а значит и о возможности увидеть природу.

Но мои даже самые смелые предположения оказываются неверными. Граф непросто говорит о том, что откроет мне окна, он говорит о прогулке. Недолгой, но самой настоящей прогулке.

Серьезно?! - не верю я ему.

Серьезно. Док разрешил.

Я так рада, - обнимаю я его шею, утопая в сильных объятиях.

Знаю, любимая. Знаю. Вставай только аккуратно. Я понесу тебя.

Я хочу сама! - мое упрямство и желание пройтись дальше, чем до туалета или маленького столика, который стоит в другом конце палаты и где я ем, больше, чем когда-либо. Ему не переубедить меня.

Виви!

Граф, я все сказала. Я пойду сама. Но я же не против, чтобы ты поддерживал меня за руку, помогая. Ну? Граф, милый... такой любимый и единственный, - ластюсь я к нему, приникая щекой к сильной грудной клетке. Он сдается под моим чисто женским напором и кивает, целуя в макушку. Я счастлива.

Впервые, за долгое время, я счастлива, а не просто жива.

***

Я могу видеть как живут другие хладные...

Здесь все по-другому.

Они живут среди леса в его глубине, подальше от чужих глаз. Все постройки скрыты в низине, защищены оврагами и старыми мощными деревьями. Здесь много сосен. Они красивы. Их ветки раскидываются на несколько метров от ствола.

Нам приходится подниматься по лестнице, что вбита тяжелыми брусками гранита в землю. Здесь все старается прятаться, даже лестница. Сверху все это сложно увидеть, а с земли никто не найдет этого места.

Нас приветствуют солдаты, что стоят на страже.

Граф, - слышу я Трента. Он весь грязный; в пыли его одежда и разводы по лицу, что перекашивают его шрамы, делая их еще страшнее.

Что такое?

Ты с Вивиан собираетесь прогуляться?

Да, а что-то не так? - я слушаю их. Лицо Графа напряжено и он внимательно смотрит на Трента. Два хладных, за которыми беспрекословно пойдут все остальные. От них исходит сила волнами, которая меня едва не сшибает с ног.