Однажды ночью в Лас-Вегасе - Гордон Люси. Страница 5

Петра присоединилась к другим фотографам и забыла обо всем, кроме дела, которым должна была заниматься. Эта способность всегда помогала ей в трудную минуту.

Лисандрос сидел в первом ряду. Нахмурившись, он посмотрел на Петру, словно пытаясь что-то вспомнить, потом переключил все внимание на церемонию.

Клятвы были произнесены на греческом. Невеста хорошо выучила свою роль, но в одном месте запнулась. Петра быстро подошла к ней, прошептала что-то по-гречески и отступила на шаг. Видевший это, Лисандрос снова нахмурился.

Жених и невеста медленно пошли к выходу, улыбаясь присутствующим, – двое богатых, влиятельных людей, радовавшихся тому, что обрели друг друга. Гости начали покидать храм.

– Лисандрос, друг мой, как я рад тебя видеть!

Он повернулся и увидел Никатора, который шел к нему с распростертыми объятиями, словно приветствовал давно потерянного друга.

Изобразив улыбку, Лисандрос ответил на приветствие. Никатор цветисто представил свою спутницу,

Дебру Фэрли. Лисандрос сделал вид, что это произвело на него впечатление, после чего пара удалилась.

Лисандрос с облегчением вздохнул.

Легкий смешок заставил его обернуться. Он увидел смеющуюся молодую женщину с роскошными светлыми волосами. И вдруг Лисандрос почувствовал, что его охватывает какое-то непонятное чувство – непостижимая комбинация удовольствия и боли, словно земля изменила ось вращения и мир уже никогда не станет прежним…

Глава 2

Женщина заговорила по-гречески:

– Вы сделали это очень убедительно. Вы заслуживаете «Оскара».

Он ответил на том же языке:

– Я не был убедителен, раз вы раскусили меня.

– О, просто я никому не верю, – сказала она задорно. – Это помогает сэкономить уйму времени.

Он вежливо улыбнулся:

– Как это мудро! Вы работаете у Гомера? – показал он на ее камеру.

– Нет, я только недавно с ним познакомилась.

– И что вы о нем думаете?

– Никогда не встречала такого влюбленного человека.

– Что очень жаль…

– Что вы имеете в виду?

– Вы же, конечно, не думаете, что невеста любит его? Для нее он – бутоньерка, дополняющая бриллианты, которыми ее осыпает. Лучшая часть ее карьеры позади, поэтому она и ухватилась за него. Мне почти жаль его.

– Но это означает, что хоть кто-то наконец унизил его, и вы должны быть благодарны невесте. Только подумайте, насколько легче вам будет повергнуть его в будущем.

Она наклонила голову набок и с каким-то отстраненным любопытством смотрела на него, словно на какой-то редкостный экземпляр. Неожиданно дрожь пронзила Лисандроса. Он не понял почему, однако…

– Я полагаю, что в этом могу обойтись и без помощи, – заметил он.

– Вот о чем я думаю, – сказала она, очевидно сильно задетая. – Вы заметили, что чужие свадьбы обнажают самое худшее в людях? Я уверена, что обычно вы не столь циничны и раздражительны, как сейчас.

Это была чистейшая дерзость, но вместо того, чтобы отделаться от нахалки, он почувствовал желание вступить с ней в спор.

– Конечно нет. Обычно я еще хуже.

– Это вряд ли возможно.

– Все, кто знает меня, сказали бы вам, что я пребываю в своем самом добром и легком расположении духа.

– Не верю. Интуиция подсказывает мне, что в душе вы мягкий человек. Люди плачут на вашем плече, дети липнут к вам, а те, у кого возникают проблемы, обращаются за помощью прежде всего к вам.

– Я не делаю ничего, чтобы так было, – горячо возразил он.

Толпа теснила их, заставляя отойти в сторону. Когда они вышли из храма, Лисандрос проговорил:

– Я удивлен, что Гомер решил соорудить подобие Парфенона.

– О, он хотел бы воссоздать оригинал, – согласилась Петра, – но между нами… – она театрально понизила голос, – оригинал не слишком отвечал его стандартам, и он решил возвести это, чтобы показать всем, как нужно строить.

Не выдержав, Лисандрос разразился смехом, и несколько человек оторопели при виде того, как этот знаменитый своей суровостью человек с удовольствием реагирует на шутку. В ответ Петра рассмеялась сама. А потом он повел ее туда, где были сервированы напитки, и поднес ей бокал шампанского, почувствовав, как хорошо хоть ненадолго расслабиться.

Столы для свадебного приема стояли на воздухе, под солнцем. Гости занимали свои места в ожидании появления молодоженов.

– Я сейчас вернусь, – сказала Петра.

– Минутку. Вы не сказали мне, кто вы.

Она оглянулась со странной улыбкой:

– Разве нет? Наверное, подумала, что в этом нет необходимости. Увидимся позже.

Она отсалютовала ему бокалом и поспешно ушла.

– Ну и хитрый ты дьявол! – произнес чей-то низкий голос за его спиной.

Крупный бородатый мужчина возник перед ним, и Лисандрос с удовольствием узнал в нем старого соратника.

– Георгий! – воскликнул он. – Мне следовало догадаться, что ты будешь там, где самая лучшая еда.

– Лучшая еда, лучшее вино, лучшие женщины. Ты и сам такой же.

Он показал на удаляющуюся молодую женщину.

– Она очаровательна, – сдержанно произнес Лисандрос.

Он не собирался обсуждать ее.

– О, не беспокойся. Я уйду. Я не претендую на внимание дочери Эстел Раднор.

Лисандрос напрягся:

– О чем ты?

– Я не осуждаю тебя за то, что ты хочешь узурпировать ее. Она – чистейший персик.

– Ты сказал – дочь Эстел Раднор?

– А она тебе не сказала, кем является?

– Нет, – ответил Лисандрос, поджав губы. – Не сказала.

Быстрым шагом он направился следом за ней. Как легко он попался в ловушку! Его комментарий относительно ее матери поставил его в неловкое положение. Совершенно недопустимый комментарий. Она могла бы предупредить его, но не сделала этого… Выходит, она смеялась над ним!

Лисандрос не успел догнать ее. Светловолосая женщина уже подошла к главному столу, за который должны были сесть жених и невеста. Теперь у него какое-то время не будет никаких шансов.

Распорядитель проводил его на место, тоже за главным столом, но прямо за углом, справа от нее, – достаточно близко, чтобы он мог прекрасно видеть ее, но не мог разговаривать.

Петра была поглощена разговором со своим спутником. Неожиданно она рассмеялась, откинув голову, и он невольно подумал, что нашел бы ее очаровательной, если бы… если бы был в настроении для того, чтобы быть очарованным.

Тут она подняла глаза и поймала его взгляд. Она явно знала, что ее проделка удалась, потому что в ее дерзком взгляде он прочитал: «Что? Обманули тебя?»

Он ответил ей спокойным взглядом: «Подожди. Только подожди!»

Она с нетерпением ждала. Об этом ему сказала ее улыбка, от которой у него все перевернулось внутри. Чтобы никто ничего не заметил, Лисандрос надел на лицо привычную маску раздражения.

Приветственные возгласы и аплодисменты возвестили о торжественном появлении мистера и миссис Лукас.

Разменявший седьмой десяток, Гомер Лукас был седовласым, крупным мужчиной с властными манерами. Но когда он и его невеста величаво проходили на свои места, он наклонил голову и преданно поцеловал ей руку. Она, похоже, едва не растаяла от радости, вызванной его жестом, а возможно, пятимиллионным бриллиантом на ее пальце.

Молодая женщина, подшутившая над Лисандросом, присоединилась к аплодисментам и поцеловала свою мать, когда та села. Гости приступили к еде.

Конечно, Лисандрос допустил промах – принял ее за сотрудницу Лукаса. То, что эта особа здесь как дома, должно было предупредить его. И когда она подошла, чтобы сделать снимки с близкого расстояния, оба, и жених и невеста, стали позировать ей. А потом она позировала вместе с ними какому-то профессиональному фотографу.

В этот момент появился Никатор.

– Некоторым из нас надо воссоединиться, – услышал Лисандрос его громкий голос. – Брату и сестре.

По праву брата он обнял светловолосую за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась, но Лисандрос заметил промелькнувшее на ее лице раздражение. Она поспешно освободилась при первой же возможности и отправила его назад к Дебре Фэрли.