Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 40

Вытянув руки, я сделал десяток приседаний, уравнивая дыхание, после чего продолжил бег к дому, размышляя на бегу.

«Машина явно к нам, стоит точно у калитки, и появилась она тут только что, иначе дядя Яков упомянул бы о ней. Да и я слышал звук двигателя, когда бежал по параллельной улице. Интересно, что им надо?»

Подбежав ближе, я заглянул в салон и увидел водителя-сержанта, который оторвался от чтения газеты и с интересом посмотрел на меня. Сержант был мне знаком, я видел его в райотделе милиции. Значит, Анискины были местные. Ладно, нечего тянуть.

Проигнорировав калитку и не обращая на зрителей внимания, я проделал трюк в стиле Джеки Чана, то есть после короткого разбега оттолкнулся ногами от столбушки забора и, не касаясь руками верха, перелетел через него, сделав два горизонтальных оборота вокруг своей оси, и мягко приземлился на ноги, не помяв цветов и никого не зашибив. После чего трусцой, нанося руками удары воображаемому противнику, направился к кабинке душевой. Во время прыжка и бега я успел осмотреть двор и определил, что гостей было четверо. Один — хорошо знакомый мне наш участковый, старший лейтенант Митрохин, еще один — в форме офицера, и двое в штатском. Все они сидели за столом в саду, рядом суетилась тетя Роза, расставляя стаканы и вазочки с вареньем и печеньем.

Мое появление не осталось незамеченным, и если родственники к моим цирковым кульбитам привыкли и особого интереса не проявили, то гости оторвались от чая и с недоумением наблюдали за мной. Подбежав к ведру с ледяной водой, которую должен был по моей просьбе налить дядя Рома, скинул кеды, схватил ведро за дужку и дно и опрокинул на себя, зарычав от восторга.

Мокрая одежда липла к телу, и вода ручьем стекала с меня, однако я, спокойно отряхнувшись, по тропинке направился к гостям. Пришло время узнать причину их появления в моих пенатах.

Стянув с веревки, где сушилось белье, вафельное полотенце, я вытер руки и лицо и повесил его на шею.

— Добрый день, — первым поздоровался я и тут же спросил: — Какими судьбами в наших краях?

— Полковник Левин, московское управление уголовного розыска, — пожав мне руку, представился один из штатских, с густыми русыми волосами без единого следа седины, а ведь полковнику явно было больше пятидесяти.

— Попрошу предъявить документы. Верить взрослым на слово меня мама разучила… Представитель легендарного МУРа? — удивился я, изучив удостоверение, и тут же спросил, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой: — Неужто я что-то натворил в Москве?

«Как вычислили? Я ведь сработал чисто? Нашли рюкзак с реквизитом и связали нас? Да нет, вряд ли. Слишком мало времени прошло».

Однако полковник, к моему удивлению, покачал головой.

— Дело не в тебе… Ничего, что я на ты?

— Нормально, — кивнул я.

— Мы прибыли по другому делу… Познакомьтесь — это ростовский следователь Пантелеймон Вяткин, — представил другого штатского полковник.

— Капитан Русаков, старший участковый, — протянул руку следующий гость — тот, что был в форме. Митрохин просто молча пожал руку. Нам представляться нужды не было. Его явно взяли в роли статиста. Наверняка местным ментам было известно, что мы достаточно хорошо общаемся с участковым. Судя по нервозности Митрохина, так это и было.

— Присаживайтесь, — указал я на лавки и сам занял место за столом, подтянув к себе блюдечко со стаканом и наливая кипяток из самовара. — Гадать, почему вы прибыли по мою душу, можно много и долго, но если предположить с учетом дедукции, что у вас что-то происходит в Ростове-на-Дону или его окрестностях, то, скорее всего, я окажусь прав. Только вот не понимаю, зачем я вам, — слукавил я.

Все молчали, поэтому полковник взял слово. Отодвинув пустой граненый стакан, полковник сказал:

— Думаю, не стоит ходить вокруг да около. У нас есть к тебе несколько вопросов, и если потребуется, то и просьба помочь.

Местные офицеры милиции явно не знали, почему прибыли гости из Москвы и Ростова, поэтому удивленно подняли брови. Полковник, заметив это, повернулся и попросил их оставить нас наедине.

Кроме нас во дворе были тетя Роза с дочкой, они стирали в тазиках у сарая, да дядя Рома, который продолжал возиться с баней. В это время послышался рев мотоциклетного мотора и через открытую калитку во двор вкатился Амрам со связкой банок краски, привязанных сзади к сиденью. Он занимался покраской железной крыши бани в такой же зеленый цвет, что и у дома, видимо, краска у него закончилась, и Амрам ездил пополнять запасы на нашем дежурном транспортном средстве.

Больше никого во дворе не было… хотя вру. В тени груши покачивалась в кресле-качалке, купленной тетей Розой на базаре, прабабушка Серафима. Я ее не сразу заметил, хорошо замаскировалась, да еще пледом ноги обернула.

Как только оба офицера отошли к бане, разглядывая работу моих родственников, полковник спросил:

— Ты в курсе о ростовских погибших?

— Да, читал в сводках, — кивнул я.

— После того как ты раскрыл двух нелюдей здесь и в Москве, Пантелеймон решил проверить все убийства в области, и понял, что там действует один человек. Почерк схож.

— Это я и так знаю. Сообразил, изучая сводки, — перебил я полковника. — Вы мне только объясните, как вы на меня вышли? В Москве ладно, я там засветился, с вашими возможностями выйти на меня не трудно. Но в Сочи-то как?! Я тут краем поработал, тоже неофициально.

— Ты тело девочки у экспертов осматривал? — спросил полковник.

— Ну да.

— Это были наши эксперты. Ваши их тогда просто использовали в своих целях. Старший судмедэксперт — мой хороший знакомый. Не раз раньше работали вместе.

— Хм, тогда ясно… Ладно, ситуация мне понятна, только вот от меня вам что надо?

— Помощи. За столь короткое время раскрыть двух нелюдей, которые довольно качественно скрывались — это хоть что-то да стоит. Группа следователей из Москвы, куда входил и я, уже работали в окрестностях Ростова, но несмотря на то, что были арестованы и осуждены шесть человек, убийства продолжаются. Почерк один. Он словно издевается над нами.

— Вы забыли добавить, что один из осужденных по приговору суда был расстрелян. Причем безвинно, — хмуро сказал я.

— Да прекрати, был бы невиновным — не признался бы, — поморщился полковник.

Я с изумлением посмотрел на него. Он что, идиот?

— Спорим, если мы останемся один на один, вы через двадцать минут сознаетесь в любом преступлении? Выбивать признание и действительно расследовать — это разные вещи. В первом случае действительно проще, потом повышение звания, премии да благодарности, а то, что по этапу ушел невиновный, так это лес рубят — щепки летят, да?

— Да прекрати, у нас таких следователей мало, — попытался остановить меня полковник, чувствуя, что я завожусь.

— Да что вы говорите?! Да один только легендарный белорусский следователь Жавнерович по-другому и не работает. Семьдесят процентов его дел сфабрикованы. Это как по-вашему?! Да его самого к стенке ставить надо, а лучше отдать на расправу народу, а то ваши же его пощадят и отправят на почетную пенсию. Специалист по стопроцентным раскрытиям… ага, как же! Мразь он, по-другому и не скажешь!

Честно говоря, я не помнил точно, когда «прославился» этот Жавнерович, но то, что он сейчас работает, был уверен на сто процентов.

— Я насчет этого не в курсе, — сказал полковник, посмотрев на постриженного следователя, который меня очень внимательно слушал. — Разберемся.

— С такими следователями вы долго разбираться будете… Ладно, что вы от меня хотите? — повторил я, немного успокоившись. Все это было для вида, я держал свои эмоции в кулаке, и вспышка гнева была наигранна.

— Нужно найти его. Приехали мы неофициально, хотя министр в курсе.

— Помочь? — я задумчиво откинулся на спинку лавки, рассматривая собеседников. — А как? У меня через три дня начинаются уроки. Я школьник, если вы не в курсе.

— В курсе, — как я и ожидал, ответил полковник. Наверняка собрали информацию обо мне. — Напишем справку, так что ничего страшного — наверстаешь. Ты ведь круглый отличник?