Герой не нашего времени. Эпизод I - Полковников Дмитрий. Страница 51

Кадровый контрразведчик, профессионал. Участник боев с большевиками под Варшавой. Затем занимался немецкими гостями. Удачно, в Берлине ему точно бы отвели камеру на солнечной стороне, а, хорошо расспросив, и вовсе отделили бы голову от тела. Как-то неудачно сложилась судьба одного туристического бюро, состоящего из работников имперской безопасности. После поражения Польши перебрался во Францию, повоевал и там. На нелегальную работу пошел сам, так что, в его личном мужестве и готовности умереть за свою Польшу, капитан не сомневался.

Ненавидит русских?

Будем считать все пережитком проклятого царизма. Вон, Отто Эдуардович Бисмарк, делая очень честные глаза, откровенно советовал царю обрусить Польшу на Висле, как навсегда онемечил он Данциг и Познань. А на деле – плевался с результатов. Когда он чуть поработал на ниве смены национального сознания, то сразу дошло: от русских сюрпризов надо ожидать гораздо больше [233].

Нация, имевшая когда-то хоть какое-нибудь, соплей перешибить, государство, обязательно сделает его возвышенным, чистым идеалом, и будет считать оккупантами даже тех, кто кормил ее с ложечки черной икрой.

Потому продвинутых завоевателей всегда интересует территория, свободная от проживающего там народа. Лучше всего процесс ассимиляции протекает через геноцид. Рецепт, проверенный временем.

Так в пантеон одной европейской страны оказались зачислены свежеиспеченные герои из Народных Сил Бронных, истово боровшихся за чистоту польской нации петлей, ножом и дубиной. А в официальных друзьях оказались исторические враги из ОУН, вырезавшие несколько десятков тысяч поляков на Волыни.

«Но, еще Польска, не згинела, пока мы живем…», — промурлыкал Ненашев, вспоминая «Радослава», кавалера одиннадцати Крестов отважных и ордена Виртутти Милитари двух степеней [234]. Человек, неоднократно объявленный то предателем, то шпионом, то героем. Потому как его книги о Варшавском восстании вредны любой современной Польше [235].

Да, были и такие поляки. Почти как в «Четыре танкиста и собака», но предпочитавшие освобождать немецкие концлагеря на трофейных «Пантерах», заставляя охрану сразу заскорбеть низом. И капитулировали тогда не все. Радослав ушел из Варшавы, продолжая партизанить до прихода русских из Красной Армии [236].

Вот и шел Панов к пану Новицкому, в таком вопросе разоруженный. Все от человека все зависит, и ничто так не сближает, как наличие общих врагов.

Однако раскрывать свое «кацапское» или «москальское» инкогнито Саша не спешил. Он человек интеллигентный: «я иду к тебе с приветом, утюгом и пистолетом» или если неминуемые безобразия нельзя прекратить, то их надо возглавить.

Максим поставил мотоцикл в тени Московской улицы, будущей, послевоенной части проспекта Машерова. Бросил внимательный и дружелюбный взгляд на стоящего рядом милиционера.

Тот понятливо кивнул, а капитан, не опасаясь за сохранность агрегата, уверенно направился в двухэтажный особняк городского почтамта. Новицкий его здесь видел, когда он отправлял бандероль в Москву, с расчетом, что прибудет она по адресу в субботу или воскресенье.

Контрразведчик вздохнул, видя, как капитан направился прямо к нему.

«Чтоб я видел тебя на костылях, а ты меня одним глазом!», примерно таким был смысл мысли. Капитан, как проклятье последних дней, но хорошо, что пришел без чемодана.

Он машинально почесал колено. В случайность не верилось. Человек с двойным дном. Бандероль Арнимова, отправленная в Москву, содержала одну книгу, всю исчерканную карандашом. Разгадать шифр они и не пытались, а фамилию пан Александр прочитал в квитанции.

— Снова посылка в Москву? — душевно улыбнулся служащий почты.

— Ценное письмо, — буркнул Ненашев и протянул конверт, наблюдая реакцию. Да, профессионал, хоть и вздрогнул, но не изменился в лице, читая «Пану Французу, лично». Интересно, текущий псевдоним он назвал правильно?

— Пан капитан, здесь нет адреса.

— И марки, конверт не заклеен.

— Тем более, я не могу отправить письмо.

— Может, надо прочитать?

Новицкий неторопливо взглянул в листок, стараясь выгадать время. В голове мысль: «Никто еще в зал не вошел, значит, блокировали выходы и ждут на улице…»

Рядом раздался глубокий, с досадой, вздох:

— Не впадайте в отчаяние, это не ваш стиль.

Русский укоризненно посмотрел на него и, не спеша, нашарил в кармане гимнастерки удостоверение. «Максим Ненашев», прочитал Новицкий и немного успокоился.

Капитан раньше предъявлял справку, где фотографию наклеили рядом с текстом об утраченном документе.

— Вы просто напрашиваетесь на знакомство. Верно?

— Настаиваю, — чуть иронично произнес Ненашев.

— Сможете подождать несколько минут?

— Без проблем, — демонстративно сплюнул Максим. — А если решите задержаться надолго, то пойду договариваться с будущим бургомистром Бреста.

Теперь Новицкий никуда не исчезнет. Должен понять намек. Как вести себя в оккупации поляки продумали заранее. Как и немцы, решившие определенным образом использовать их кадры.

Минут через пятнадцать мотоцикл капитана оказался рядом с летним кафе вблизи Мухавца.

— Итак, что вы хотите? — задал вопрос контрразведчик.

— Честно? Как на духу? — Ненашев усмехнулся.

— Именно.

— Призвать польского офицера в Красную Армию.

— Знаете, у меня один недостаток: я не умею общаться с дураками…

— Стоп! — Ненашев поднял указательный палец руки. Потом лист бумаги перекочевал из его полевой сумки в руки Новицкому. — Возьмите себе, но это не шантаж.

Максим смотрел, как у контрразведчика вытягивается лицо. Непросто читать скромное досье на себя и думать, где опять допущена промашка. Был такой эпизод в жизни поручика, стоивший больших нервов.

Человек все сделал правильно, все учел и вдруг – гестапо. Пришлось вывозить в безопасное место семью, а самому перебираться на советский берег, где его точно никто не знал. А тут опять: «вы ждали нас с моря, а мы пришли на лыжах».

— Вижу, хорошо подготовились.

— Надеюсь! — сердито буркнул Максим, а пан Александр вздрогнул, услышав, как негромко лязгнул затвор. Однако, что-то тяжелое под салфеткой, чуть царапая стол, поехало под правую руку поручика. На вопросительный взгляд капитан пояснил:

— И вы тоже должны хотя бы так контролировать ситуацию.

— А он заряжен? — дернув щекой, спросил пан Александр.

— Дураком вы меня недавно обозвали! А теперь, я похож на идиота?

Поляк ошарашено посмотрел на капитана. Так просто? И никаких шпионских игр? Хочешь, дальше слушай этого человека. Хочешь, закатай ему пулю в лоб и беги. Застрелиться самому? О, в какое искушение его вводит Ненашев, если не боится потерять собственную жизнь.

— А! Вижу, не хотите. Думаете, стану вербовать? Ошибаетесь, скорее наоборот.

— Что все это значит?

— Хотите знать недалекое будущее? Когда отсюда уйдут Советы, Брест-Литовск и окрестности включат в рейхскомиссариат «Украина», — как можно небрежнее произнес Максим. — Ассимиляцией займутся ребята из ОУН, так что тут даже кошки перестанут мяукать по-польски.

— Откуда информация? — хрипло задышал поляк, сжимая кулаки.

— Оттуда, — мотнул капитан в сторону границы, — документ скоро оформят. Все учтено, в том числе и готовность людей убивать друг друга. Красивое решение, не находите?

Рука Новицкого поползла под салфетку и нащупала рукоять пистолета, а Ненашев умолк иронично цокая языком и бросая укоризненный взгляд. Должен же пан понимать, как наследили они сами на Украине и в Белоруссии, да так, что их чванство полсотни лет спустя превзойдет наглость «новых русских».

То, что он видел в девяностом году в Баку, тут повторится очень скоро. Новая украино-польская война не за горами. И не только.