Дикий мир. Колонисты - Извольский Сергей. Страница 29

– Стоять! – заорал я, держа пистолет одной рукой, целясь в остриженный затылок.

Этот бешеный развернулся мгновенно и бросился в мою сторону. Только лишь столкнувшись с безумным взглядом, я непроизвольно нажал на спуск. Первый выстрел попал хозяину дома в грудь, но этот отморозок даже не остановился, только дернулся. За две следующих секунды я всадил в него еще две пули. Последний выстрел, когда Колян уже приостановился рядом со мной в полутора метрах, сделал прямо в его оскаленный рот, зажмурившись от страха.

Комнату заполняли пороховые газы, в ушах, словно набитых ватой, гудело. Пока сержант, кряхтя, поднимался, я стоял на негнущихся ногах и смотрел на тело передо мной, под которым расплывалась лужа крови. Этот отморозок был еще жив – на его губах вперемежку с осколками зубов пузырилась кровавая пена при дыхании.

Артем подошел ко мне, просипел что-то, но я не понял. Только очень удивился тому, что на голове сержанта все еще была фуражка. Приклеена, что ли? Артем между тем присел над лейтенантом. Тот тихонько подвывал, смотря вверх и прижав руки к животу. Сквозь пальцы было видно обрывки ткани бушлата и свитера, кровь, содержимое кишечника. Притом запах пороховых газов рассеивался, и первый раз в жизни я почувствовал настоящий запах смерти – запах крови и фекалий вперемежку. Тут у меня крышу рвануло, и я бросился к еще живому Коле.

– Сука! Сука! Тварь! – Каждый выкрик сопровождал ударом ноги в живот. Если бы спросил кто, конкретно ответить бы не смог, за что его бью. Или за то, что он лейтенанта убил, или за то, что заставил меня так бояться. Бил бы Коляна еще долго, но тут почувствовал жесткую руку на плече. Обернулся резко и встретился взглядом с сержантом.

– Помоги, – тихо и не очень внятно сказал он и показал на лежащего лейтенанта. Чем помочь, я понял, когда сержант быстро сорвал со стены потертый ковер и бросил его на пол, показывая мне жестами, что раненого надо туда переложить.

Артем, морщась от боли, аккуратно взял лейтенанта за бедра, и мне подумалось, что он явно не в первый раз с такими ранами сталкивается – я б за голени схватил. Встав на колени, сунул руки под плечи лежащего Саши и попытался как можно дальше просунуть их под спину.

– Тема… он меня убил… он убил меня, Тема… – шептал лейтенант, глядя на сержанта широко раскрытыми глазами.

– Давай, – выдохнул Артем, и мы начали приподнимать лейтенанта.

Когда положили парня на ковер, я чуть не упал, уткнувшись ему в грудь. Тут же послышался протяжный вздох. Взглянув парню в лицо, понял что все, – широко открытые глаза неподвижно смотрели в потолок, подернутые мутной поволокой.

– Твою мать, – выдохнул сержант и отвернулся, вставая. Я тоже отвернулся, сглатывая вязкую слюну. Зря отвернулся – стоя на коленях, уперся взглядом в лежащего Коляна. Вернее, в его лицо, обезображенное моим выстрелом. Также хорошо было видно тело женщины с развороченными плечом и шеей. От попадания дробью ее перевернуло, и даже в полутьме было видно, что уже синюшного цвета бедра у нее обезображены целлюлитом.

Тут уж я не выдержал и, отвернувшись, даже не пытался сдерживать рвотные спазмы. Скудного завтрака внутри сразу не стало, но что-то еще в желудке было. Желчь, наверное. Через минуту примерно, поняв, что ничего больше из меня не выйдет, встал, утирая рукавом слюни напополам с соплями. Пока меня полоскало, сержант терпеливо ждал, держа укорот наперевес, направив его стволом в сторону двери, из которой выскочил бешеный хозяин. Дождавшись, пока закончу, сержант махнул мне рукой.

– Бери ствол, прикроешь, – произнес он полувопросительно. Я кивнул и, подобрав пистолет, пошел за Артемом.

Мелькнула мысль – хорошо, что лейтенант ПМ с предохранителя снял, я ведь из такого в первый раз в жизни стрелял. А если б на предохранителе стоял, то все, амбец. Этот бешеный нас бы всех порвал, буквально. Стоило только представить, как меня передернуло сразу.

В комнате, из которой вылетел Колян, никого не было. Мебели тоже почти не было, кроме обшарпанного секретера и засаленного разложенного дивана без постельного белья. На частично сорванных обоях виднелись незамысловатые детские рисунки, выполненные фломастерами. Справа, в углу, был еще дверной проем, завешенный тканью. Сержант встал слева, направив туда ствол, и сделал движение подбородком. Я его понял и, встав с другой стороны, медленно потянул на себя одеяло, служившее занавеской. Кивнув, сержант скользнул в комнату, я следом. В комнате было два дивана, а в одном из углов стояла детская кроватка, но даже без матраса.

На одном из диванов, побольше, одеяло было откинуто, видимо, Колян там спал. На втором, под красно-черным одеялом в клеточку, кто-то лежал. Посмотрев на меня, Артем кивнул в ту сторону и опять просипел что-то, что я опять не понял. Но переспрашивать не стал – судя по тому, как сержант взял на прицел спящего и застыл, я догадался, что он имел в виду.

Подойдя к кровати, переложив ПМ в левую руку, я схватил одеяло и резко его сорвал. Спящий на кровати тщедушный лысый солдатик не отреагировал. Что солдатик, догадаться было несложно – по штанам и болотного цвета майке. Еще около кровати, сразу я и не заметил, стояли кирзачи со свисавшими с голенищ портянками. Рядом с ними была кинута куртка от комка.

Несколько секунд мы просто рассматривали спящего. Бросились в глаза голые ноги с грязными пятками. Тут парнишка перевернулся на спину и глубоко вздохнул, причмокивая губами во сне. Посмотрев ему в лицо, я опешил. Армия, млять, на вид ему лет пятнадцать. Сын полка. Я почувствовал волну бешенства. Меня не взяли, а таких берут недоношенных.

Пока бесился, наблюдая за блаженным выражением лица спящего, Артем с размаха подошвой ботинка ударил его в бок. Глаза парнишка открыл сразу и начал пытаться вздохнуть, будто рыба, выброшенная на берег. Сержант между тем схватил его за руку и, вывернув ее, швырнул солдата на пол. Приземлился тот смачно, встретившись лицом с дощатым полом, и тут же получил несколько раз ногой под ребра. Подскочив, Тема уже рукой рванул его за плечо, так что парень оказался спиной к стене. Отвлекшись на мгновение, Артем коротко глянул на меня, а увидев, что неотрывно наблюдаю за процессом, кивнул на дверь.

– Посматривай, – и я сразу же обернулся к дверному проему, опомнившись, так наяву и представив очередного Коляна, влетающего уже в эту комнату. Сержант между тем снова повернулся к солдату.

– Имя! – Прошла пара секунд, ответа не было – солдатик никак отдышаться не мог. – Имя, я сказал! – Второй вопрос сопроводил глухой звук удара.

– Саша зовут, не бейте, пожа…

– Фамилия!

– Го… – слышу, вздохнуть пытается. – Го… Гомов.

Не повезло с фамилией – подумал я. Пока Саша Гомов захлебывался словами, рассказывая Артему про то, как вчера вечером пил с Колей и еще двумя мужиками непонятными, я вспоминал своих друзей, знакомых детства, с неоднозначными фамилиями. И детскую жестокость школьную. И не только школьную. И не только детскую.

25 апреля, день

Ермаков Станислав, Красный Бор

Общий санузел был в конце коридора, и, пока Стас туда шел, его било крупной дрожью – сегодня утром, ложась спать, он разделся, а когда проснулся, при дыхании был четко виден пар изо рта. В санузле в кранах вода была, но текла тоненькой струйкой. Набрав в ладони ледяной до ломоты воды, Стас плеснул себе на лицо, предварительно глубоко вздохнув. Дальше стало проще и бодрее.

Пока умывался и чистил зубы, он прекрасно слышал, как кто-то очищает от снега парковку. Пастораль – без городского шума скрипы лопат прекрасно слышался и на приличном удалении.

Умывшись, Стас сайгаком долетел до номера, а зайдя в него, застыл.

– Черт, черт, ну что за херня, ну почему так не вовремя? – скривился он, прислушиваясь к нытью зуба. Достав из сумки пакет с лекарствами, который предусмотрительно всегда брал с собой, кинул на зуб таблетку анальгина. Подействовало быстро – когда Стас спускался по широкой лестнице в зал, зуб ныть уже перестал.