Дикий мир. Колонисты - Извольский Сергей. Страница 8

Через несколько секунд машину довольно ощутимо тряхнуло, и вдруг стало темно.

24 апреля, очень раннее утро

Старцев Александр, поезд дальнего следования Москва-Сургут

Зря согласился на водку. Хотел же повременить чуток, когда виски кончился. Не, я не бурагозил. Вроде как. Просто, когда пришла Анечка, уже был в состоянии крепкого подпития. Блин, о чем я с ней разговаривал? Вроде времени прилично вместе провели, только не помню ничего.

Приоткрыл глаза и осмотрелся – я лежал в одежде на нижней полке без постельного белья, укрытый клетчатым солдатским одеялом. Хм, плацкарт не мой. Соседей тоже нет, но неудивительно – еще трезвым обратил внимание, что вагон не битком заполнен.

Во рту было сухо. Такое ощущение, будто кот нагадил. И в туалет хотелось. Я с трудом встал, сдерживая желание помочиться. Каждое движение отдавалось во лбу над глазами пульсирующей болью. Дурак – намешал пиво, виски, водку. Ну да, и вина еще стакан хлопнул вместо сока.

М-да… зато вчера было хорошо. Я дошел до нашего плацкарта и с облегчением увидел несколько полупустых бутылок с минералкой. Сделав пару глотков, приглушив жажду, понял, что счастье уже близко, и до него всего метров семь осталось по вагону пройти. Поставил бутылку на стол, где еще оставалась недопитая водка, и осмотрелся. На нижних полках беспробудно спали Толстый и Егор. На моей, верхней, спал Костик, а посмотрев на другую, столкнулся взглядом с Олегом.

– Фу ты епть! – прошептал я, вздрогнув.

– Живой? – ухмыльнулся он.

– Да хз, не понял еще. Как все закончилось, было что криминальное?

– Нормально все, не парься. Даже не наблевал никто, – опять усмехнулся Олег. – На вот, держи, – он достал из сетки на стене заранее приготовленную пачку таблеток и протянул мне.

– Это что?

– Аспирин. Выпей две штуки, сразу полегчает. Ну или пива хлопни, подлечись.

– Не, я с утра не похмеляюсь. Бу. Лучше колеса.

Я закинул всего одну таблетку – не люблю лекарства, но совсем что-то плохо. Запил минералкой и отдал пачку Олегу, кивнув благодарно.

Идя в сторону сортира, вспомнил, как рассказывал Анечке что-то про любовь с первого взгляда и самую прекрасную девушку на свете. Стало дико стыдно. Шел и крыл себя шепотом последними словами. Надо же было так нажраться!

В тот момент, когда давал себе очередной зарок больше не пить, от головы состава послышался дикий скрежет. Как в самолете, когда над шасси сидишь при посадке. Сразу же пол чуть дернуло, и по всему вагону пошла мелкая вибрация.

Несколько секунд я стоял в ступоре, пока не раздались громкие крики Олега:

– Держись! Саня! От окон все!!! Держитесь!!! Леха, от окна!!!

Не совсем понимая, что происходит, отступил с прохода и вцепился в поручни на верхних полках. В животе вниз опустился холодный комок, и я крепче сжал пальцы на металлических ручках. Глянув по сторонам, столкнулся с испуганным взглядом только что проснувшейся женщины на нижней полке. Вдруг снизу, из-под пола, начал раздаваться скрежет, потом от начала вагона послышались несколько металлических хлопков, и пол резко накренился в сторону движения. Скрежет превратился в гул, пару томительных секунд вагон плавно разворачивался в левую сторону, будто подталкиваемый гигантской рукой.

Я стоял, вцепившись в поручни, все еще таращась на проснувшуюся женщину, и не мог себя заставить отпустить руки и развернуться. Вагон начал ощутимо крениться, и я вместе с ним, опускаясь спиной вперед. Тут вместе со звоном стекла ударило поочередно сначала с хвоста, потом спереди. В окне мелькнул проезжающий рядом одинокий вагон с размочаленным переходом, а после мои руки резко вывернуло, и потолок вдруг прыгнул на меня. Рывка я не выдержал, пальцы сорвались с поручней, и ногами вперед я полетел в потолок, который сейчас оказался полом. Ноги согнуть успел, но удар был такой силы, что приземлился больно на задницу. Верхнюю губу просто разбарабанило от встречи с коленом, кровь брызнула в стороны. Так и сел, зажав лицо ладонями и зажмурив глаза от страха. По сторонам больше не кидало, хотя потряхивало, – вагон медленно завершил кульбит после рывка, оставшись стоять перевернутым на крышу.

Несколько томительных секунд приходил в себя. Ныли зубы, дико болела задница, во рту стоял медный привкус крови. Меня затрясло мелкой дрожью, а между лопаток тянул страх ожидания очередных ударов. Я резко открыл глаза, не отрывая ладони от лица, и уже окончательно поверил в то, что больше пространство вокруг меня не вертится.

Непривычно было смотреть на спальные места снизу вверх. Нижние полки были открыты, причем из одной сумки не выпали, как-то держались, только ремень свисал. Совсем наверху, на потолке, который когда-то был полом, находился разложенный столик, к которому после застолья прилипла газета и не падала, болтаясь грязной тряпкой.

Неожиданно четко почувствовал струйки крови, которые стекали по рукам в рукава толстовки. Посмотрел на ладони – все мокро-красные. Аккуратно провел языком по зубам. Все на месте, но два верхних передних и один нижний чуть шатались.

Я опять зажмурился и прислонил ладони к лицу, размазывая кровь. Открывать глаза снова не хотелось, потому что боялся. Когда приземлился, только одна нога попала в твердую поверхность, вторая скользнула, поэтому меня задницей так сильно и приложило.

Наконец решившись, открыл глаза и глянул правее от себя. Трупы я до этого видел всего несколько раз – когда в морг заходил и один раз бомжа на улице зимой. Но женщина, с которой я играл в гляделки, когда только поезд с рельс сошел, лежала в такой позе, что сомнений быть не могло – мертвая. Темно-русые волосы разметало по полу, а вот лица видно не было, только затылок. Мне очень не хотелось думать, что она кончилась из-за того, что это я ей ногой в шею попал. Наверное, я попал ей в грудь или в живот – от этого не умирают. В правой ступне до сих пор оставалось ощущение встречи с чем-то мягким, точно не в кость. Меня передернуло.

Перевел взгляд дальше. Народу было неожиданно много. Один мужик стоял на четвереньках и кашлял. Я смотрел на него как в немом кино. Однако стоило только подумать о том, что кашляет он беззвучно, на меня вдруг обрушилась вся какофония звуков катастрофы. Мерно скрипели перекрытия чуть покачивающегося вагона, слышались стоны, издалека доносился просто животный вой. Редким хрустальным дождиком все еще опадали оконные стекла. Мимо меня прошел мужик с бешеными глазами, неясно бормоча. Я сидел, глубоко дыша открытым ртом, отняв руки от лица, рассматривая лежащие рядом тела.

– Алекс! Алекс, ты где? – наконец дошло до моего слуха, и я понял, что Олег уже давно меня зовет. Просто я не мог об этом думать. Взъерошенный сисадмин подбежал ко мне, перешагивая через людей и потолочные перекрытия, аккуратно тронул за плечо. – Фу, живой. Ты как, цел? – Он с неподдельным участием смотрел мне в глаза.

– Фуй внает, – я старался говорить пока аккуратно, не касаясь языком десен и зубов. Больно.

– Руки-ноги как? Встать можешь?

«Зачем вставать-то?» – это я про себя спросил. Сам уже, опираясь на его руку, пытался подняться. Нормально, ничего не сломано вроде, болит все, но терпимо. Хорошо не копчиком приложился, а мягкими, так сказать, тканями.

– Наши все целы?

– Лехе одному шею переломало. Костик без сознанки, головой приложился, но дышит.

– Мля…

– Угу. Давай подходи потихоньку, – произнес Олег, уже дальше двинувшись, осматриваясь. Через женщину с раскиданными волосами он переступил, лишь мельком глянув.

Я тщательно вытер руки об толстовку и достал мобильник. Сети не было. Вся кровь с ладоней не оттерлась. Набрал 112, реакции никакой. Даже не запиликало ничего. Огляделся. Возле наших коек, вернее под нашими койками, уже началась суета, парни кому-то помогали, кого-то переносили.

Вагон стоял на крыше и чуть накренившись. Сделав несколько шагов по деформированному потолку, который теперь был полом, я вылез из ближнего окна, пригнувшись и аккуратно миновав торчащие осколки. Глубоко вдохнул свежего утреннего воздуха и осмотрелся по сторонам. Заметил два дерева, которые лежали заваленные под вагоном, – они-то и тормознули наш плавный путь после схода с рельс. В передней части вагона колеса отсутствовали, в обшивке кое-где были видны рваные дыры.