Все дороги ведут к тебе - Головина Оксана. Страница 82

— Ты жив!

Это чудно?е обращение, позволявшее ему общаться с ней на равных, уже в который раз позабавило ее. Лишь из его уст, это не звучало обидно. Для него она навсегда готова была остаться Елином, непутевым мальчишкой, которого он так любил опекать.

— Я жив, Кит. Елин рад, что и ты цел. Пожалуй, тебе пора выйти на свежий воздух. Ты едва стоишь от усталости. Давай посидим на крыльце.

Она протянула ему руку и он, крепко ухватив ее ладонь, проследовал за ней в предрассветную свежесть двора. Они опустились рядом друг с дружкой на деревянный порог, плечом к плечу, толкаясь шутя и не находя слов, просто молча радуясь.

— Все было прескверно. Ты заставил меня испугаться по-настоящему!

— Я тоже испугался, Кит…

Елена вновь толкнула его в плечо, он ответил в пол силы, улыбаясь.

— Я слышала, как твоя мама называла имя Фионы.

Она почувствовала, как он напрягся. Его улыбка пропала с лица.

— Что еще ты слышал, Елин?..

— Ничего! — Елена невинно пожала плечами, не понимая его подозрений. Немного успокоясь, он стал сосредоточенно оттирать гарь с перепачканных рук краем рубашки. Елена повернулась к нему, чувствуя, что он расстроился.

— Вы не поладили, Кит? Могу я тебя спросить?

Он по привычке пробормотал что-то себе под нос, не переставая тереть ладони. Она повернула к себе его голову, заставляя смотреть в глаза.

— Что?

— Что- что?

— Не отвечай вопросом на вопрос! Она сама приходила к тебе? Теперь девчонки бегают за тобой? Я так и знала! Держись парень! Это только начало!

— Прекрати, ради Бога! Мне более не интересна эта девица. Я был глуп без меры, не замечал того, что вокруг…

— И что теперь?

— Детство когда-нибудь кончается, Елин. Иногда это происходит болезненно как хороший тумак, но это дает глазам открыться на многое. Полагаю, я, наконец, стал видеть, Елин. Я решил остаться в кузне.

— Почему?

— За последние дни я повидал больше, чем за всю жизнь, Елин. Я не хочу более видеть, как они умирают, как мучаются от ранений. Я хочу продолжить дело отца. Хочу завершить то, что начал он.

— Что же это?

— Он работал над улучшенной броней. Уже несколько лет. Он мечтал добиться того, чтоб ее нельзя было, пробить мечем, даже с прямого удара. Я хочу сделать это. Ту кольчугу, что я дал тебе… это был первый образец. Он должен был защитить тебя, Елин. Отчего скажи ради Бога, ты не надел ее?

— Прости, Кит. Я так и не смогла ее отыскать тогда. Моя сумка пропала, пока я отсутствовала. Прости!

— Я думал, что потерял тебя, все эти дни, Елин! Никогда не будь таким жестоким…

Он вновь опустил огненную голову, сжав руки так, что костяшки пальцев побелели. Елена поднялась, встав перед ним.

— Наверное, нельзя жить так, чтобы не волновать тех, кем любим. Поскольку, если ты сам любишь, то не думаешь о себе, в минуту отчаяния. Я лучше каждый раз буду просить прощения, но ты можешь быть уверен, что я каждый раз вернусь, за этим. Главное, чтобы было, куда вернуться и кому сказать — прости…

— Ты меня пугаешь, Елин. Что за мудреные изречения! — Кит поднялся, отряхивая штаны.

— Эй! Ты что, издевался?!

Она задала ему доброго тумака.

— Ой…

Кит отскочил, выставляя вперед руки. Елена грозно двинулась на него, намереваясь продолжить.

— Считай, что извинения приняты! Я просто…

Ветер робкий и свежий поднялся, летя с гор над деревней. Он коснулся ее волос, играя легкими складками дивной одежды, едва прикрывавшей хрупкие руки и босые ноги. Он заворожено глядел на нее, не смея продолжить речи, силой воли заставив себя опустить глаза, не смея тревожить ее своими признаниями.

— Елин в последний раз обретает здесь свое убежище… — он устало улыбнулся, вновь вернувшись к ней взглядом.

— Но остается в моем сердце навсегда. В следующий раз, я буду рад приветствовать мою госпожу в этом доме. А сейчас, миледи надлежит вернуться в замок, где ей место. Я отвезу вас. Подождите меня, пока оседлаю лошадь. И отыщу какую-нибудь одежду для вас.

Он не дождался ее ответа, направившись к сараю. Елена, оставшись одна, повернула голову в направлении дома. Она видела, как дрогнули легкие белоснежные занавески.

— Вы все слышали? — она тихо обратилась к женщине, стоявшей у окна.

— Да, — Тина так же едва слышно ответила, приоткрыв окно шире.

— Тогда вы все поняли, и должны быть спокойны.

Елена почтительно склонила голову, чем привела бедную женщину в крайнее волнение.

— Благодарю, за то, что позволили все это время оставаться другом вашему сыну, и этому дому. Более не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, и быть причиной вашей бессонницы.

— О Боги…

Тина отпрянула от окна, и уже через мгновение, открыв двери, сбежала по ступеням, неся теплый плед, укрывая ее озябшие плечи. Она пригладила ее волосы, задержавшись ладонями на ее лице.

— Разве может мать желать своему сыну большего счастья, чем быть любимым и любить? Я просто знаю, как и он, что этому не суждено сбыться так, как он того желает. Поэтому…

— Поэтому, я не потревожу его, Тина.

— Мне жаль… — женщина коснулась губами ее лба, благословляя.

— А мне нет. Ни единого мгновения.

Тина улыбнулась, и, поклонившись в ответ, оставила ее, вернувшись в дом, не рискуя в эту минуту столкнуться с сыном. Стук копыт послышался во дворе. Кит привел знакомую лошадку, удивленно глядя на нее, закутанную в шерстяное покрывало. Елена не дала ему возможности задать свой вопрос. Она поспешила к животному.

— Подсадишь меня?

Кит, молча, кивнул, продолжа хмуро глядеть на нее.

— Ну же!

— Не раньше, чем вы переоденетесь, миледи.

Кит протянул ей новую рубашку и штаны. Она вздохнула, принимая ее.

— То-то же! — юноша нахмурился, — извели всю мою одежду! Это последние штаны!

Она сопровождаемая его шутливым бурчанием, проскользнула обратно в кузницу, быстро натянув удобные вещи. Затянув потуже ремень, она вернулась на свежий воздух.

— Едем…

Она, устроившись в седле, ощутила через минуту, как оказался он позади нее, направив лошадь в сторону Рейнвуда.

Блестящие звенья переливались в его руках. Хью повернулся к открытому окну. Двор был покрыт белесым предрассветным туманом, клубящимся и принимающим мистические формы. Помощник вернулся к господину. Он положил поврежденную кольчугу на подоконник, бережно, словно это было бесценное сокровище, боясь заслужить очередной яростный взгляд своего хозяина. Фландерс исподлобья наблюдал за его действиями.

— Прекрасная работа надо сказать.

Алан поднялся, поправляя мокрую полоску ткани на горячем лбу молодой женщины, лежащей под тонким покрывалом. Лицо его бледное, покрылось испариной даже от столь небольших усилий.

— Согласен…

— Милорд?

Дона тяжело задышала, пытаясь приподняться. Ее испуганные глаза распахнулись. Алан немедленно уложил ее обратно, расправив мешавшие длинные косы. Хью обмокнув в холодную воду очередную тряпицу, аккуратно положил ее на лоб их подопечной.

— Успокойся, никто не причинит тебе вреда. Все позади.

Она, находясь в полузабытьи, все же смогла уловить суть произнесенных над ее головою слов, вновь прикрыв тяжелые веки.

— Спи, Дона. Твой сон не потревожат, — Фландерс бережно натянул край покрывала, скрывая бинты на ее груди.

— Милорд.

— Ни как не решу, что ужаснее, то, что одну из них спасла беспечность другой, или то, чего эта беспечность стоила той другой, Хью?

Помощник вновь оглянулся на оставленную им вещь.

— Полагаю, это было Божье проведение, милорд. Мастер, создавший ее, несомненно, желал уберечь госпожу от лихого клинка, или острия стрелы, но она, ни в коем случае не была рассчитана на падение с такой высоты. Вы и сами это понимаете.

Он вынужден был согласиться, что не умалило его душевных терзаний. Хью выждав немного, отважился задать уже столько дней не дававший покоя вопрос.

— Должен просить ваших указаний. По поводу узника. Когда вы планируете завершить это дело?