Только одна ночь - Дэвис Кира. Страница 60

Но мы все равно будем уязвимы.

Вскоре я прибываю к его зданию в Санта-Монике. Тонированное стекло простирается до самого неба, словно откликаясь на желание города увидеть свое собственное отражение. Я паркуюсь на улице, распрямляю спину и делаю глубокий вдох. Моя команда в курсе, что я сплю с мужчиной, для которого мы делаем презентацию. Они судят меня. Если я провалюсь и все равно получу повышение, я не заслужу ничего, кроме неуважения и насмешек. Мне придется отказаться от должности, может, даже уйти из компании.

Этого нельзя допустить. Я судорожно сглатываю и вхожу в двери огромного здания. Прохожу мимо охраны и иду наверх, в конференц-зал. Я явилась на десять минут раньше, но люди уже на местах. Моя команда сидит бок о бок с представителями Maned Wolf, все готовы к моему выступлению. Только Роберта нет. Я направляюсь в переднюю часть зала. Таци все подготовила для показа в PowerPoint.

Я встаю перед всеми ними и лениво тянусь к ноутбуку, на котором хранятся нужные мне файлы. Интересно, кто-нибудь заметил, как у меня дрожат руки? Руководство просматривает айфон-приложения и электронную почту; некоторые одаривают меня милыми улыбками. Если у них и есть непристойные мысли на мой счет, они их тщательно скрывают под маской равнодушия. За последние несколько недель я говорила с каждым из них в отдельности, но сейчас ко мне никто не обращается. Они просто сидят и ждут.

А потом он входит в зал. Атмосфера тут же меняется. Все головы поворачиваются в сторону мистера Дейда, но он смотрит только на меня, и остальные следуют его примеру. Всеобщее внимание ударяет по мне, как волна контролируемого взрыва. Я включаю PowerPoint и берусь за дело.

Начинаю я с тенденций рынка. Для многих это скучная вещь, но только не для меня. Тенденции рынка – это математическая манифестация ожиданий и ценностей целого класса населения. Нестабильные показатели Доу могут поведать вам, что испытывают тысячи людей – надежду или страх. Изымают ли они деньги, запасая их, как запасают воду перед катастрофой? Вкладывают ли их в фармацевтику, надеясь, что большинство из нас в случае необходимости найдет исцеляющую пилюлю? Но тенденции, которые важны для Maned Wolf, куда интереснее. Их сигнализации и охранные системы могут привнести в нашу тревожную жизнь чувство безопасности. Вопрос заключается в том, привлекает ли инвесторов рыночная стоимость страха?

Ответ таков – всегда.

Я провожу собравшихся по разным аспектам их бизнеса, которые притянут инвесторов, и ищу области, которые их не заинтересуют. Защиту иностранных подданных в опасных странах следует урезать. Слишком большой риск. Вероятность страха – величина постоянная, вероятность смерти – конечная.

Все можно свести к цифрам.

Начальство становится более внимательным. Они смотрят на разные секторы графика. Мои руки больше не дрожат. Я чувствую их взгляды, но взгляд Роберта совсем другой. Он словно бархат на моей коже.

Я выкладываю цифры по научно-исследовательскому отделу. Ему предстоит вырасти, а отдел маркетинга требует реорганизации. Здесь будут нужны новые сотрудники; там увольнения.

Когда речь заходит о цифрах, я могу быть беспощадной.

Дамиан забыл, что ему следует быть осторожнее со своими глазами. Я чувствую и его взгляд, но он уже не такой, как раньше. Его желание происходит не из того, что он знает о моих отношениях. Оно порождается моей властью. Я – сила.

Аша тоже смотрит на меня. Власть завораживает ее. Она хочет меня, жаждет прикоснуться ко мне самым интимным образом. Она хочет быть охотником, который побеждает хищника, связать меня и выставить напоказ.

А эти директора… они все хотят меня. И их желание – не оскорбление. Это дар.

Имидж и бренд – задача Таци, и я временно уступаю ей сцену. Но я знаю, что все внимание по-прежнему сосредоточено на мне.

Что, если я всем им позволю взять себя? Что, если я заставлю их работать на себя, заставлю подчиниться своей воле, согласиться с осуществлением всех своих планов? Что, если я награжу их за послушание?

Я представляю это себе. Дамиан встает, подходит ко мне, ждет инструкций, а Роберт одобрительно кивает. Это не предательство. Это сила. Это один из видов власти, который позволяет мне делать все, что я захочу, и когда захочу. Никто не смеет возражать.

Я представляю, как раздеваю Дамиана. Сначала снимаю с него пиджак, потом галстук, бесцеремонно бросаю их на пол, а он покорно стоит лицом к публике. Я медленно расстегиваю его рубашку; Нин улыбается, когда я являю взору его скульптурный стройный торс; пробегаю пальцами по мускулам его груди, живота, узкой талии.

– Сними остальное, – говорю я, отступая назад, и смотрю, как он безропотно расстегивает ремень, снимает брюки и в финале трусы. Он тоньше Роберта, не такой массивный, молодость придает ему хрупкости, которую невозможно победить никакими ежедневными тренировками. Эрекция выдает его желание. Он смотрит на меня и ждет дальнейших указаний, надежда горит в его карих глазах. Я кладу ему руки на плечи и надавливаю, пока он не опускается на колени.

И снова я смотрю на Роберта. Он улыбается, когда я задираю юбку до талии и опускаю трусики.

– Вкуси меня, – распоряжаюсь я и тут же чувствую, как его язык раздвигает мои складочки, и молочное желание течет по его языку.

Вице-президент уставился на Дамиана, покраснев от зависти. Я киваю ему, подзываю жестом, и он тоже подчиняется, встает позади меня, прижимается ко мне; я чувствую его эрекцию. Он впивается в мою шею губами, а Дамиан продолжает свои манипуляции. Теперь мои глаза не отрываются от глаз Роберта. На этот раз Аша должна прислуживать мне. Она тоже подходит сзади, гладит по волосам, по рукам. Она хочет большего, но я позволяю ей только это. Это моя вечеринка. Я устанавливаю правила.

Роберт улыбается; он понимает. В его глазах читается просьба; чтобы потрафить ему, я позволяю Аше расстегнуть мою рубашку и бюстгальтер. Вице-президент опускается на колени и гладит меня по бедрам, пока Дамиан запускает свой язык в мою плоть. Я дрожу, голова откидывается назад, удовольствие нарастает. Но глаза не отрываются от Роберта. Он медленно поднимается, обходит стол, уверенный, властный. Он стоит передо мной.

– Отойдите, – приказывает он другим участникам игры, и они подчиняются. Никто из них не получил удовлетворения, но протестовать они не смеют. Он проводит руками по моим бедрам, по животу, по груди, пока я расстегиваю его ремень.

И вот в мгновение ока мы оказываемся у стены, на глазах у всех. Я обнимаю его ногами, и он снова и снова входит в меня. Я кричу, публика смотрит, ждет, не настанет ли их черед.

Но им не положено. Я принадлежу только Роберту, а он мне. Мы устанавливаем правила, и это возбуждает не хуже восставшей плоти, которая движется во мне. Он отступает назад, притягивает меня к себе так, что теперь только плечи касаются стены, я поднимаю бедра, прижимаюсь к нему, возношу его на новый уровень экстаза. Уголком глаза я вижу, что Дамиан сгорает от желания присоединиться к нам.

Когда я уже готова кончить, Роберт останавливает меня, опускает ноги на пол и разворачивает. Нежно нажимает мне на спину, и я наклоняюсь, опираясь руками о стену. Я начинаю стонать, когда он входит в меня сзади. Поворачиваю голову, чтобы видеть зал. Вице-президент ласкает себя, глядя на нас. Аша выглядит сердитой, ее съедает зависть. Таци съежилась в кресле, ей стыдно, но тоже хочется.

Руки Роберта лежат на моих бедрах, движения становятся более резкими. Меня трясет, я стараюсь удержаться за стену, чувствуя его, глядя на него. Его рука скользит к моей груди, он играет с соском, потом запускает руку между моих ног. Я такая мокрая; он это знает, все присутствующие это знают. Им всем хочется потрогать меня, попробовать на вкус. Но это только для Роберта. Он касается моего клитора, его палец начинает ласкать его, сначала медленно, потом все быстрее, он играет со мной, не прекращая входить в меня.

Я визжу и кончаю; звук слишком дикий и безудержный, чтобы считать его криком. Я чувствую, как он кончает внутри меня, наполняя мое тело, как наполняет мой мозг новым чувством превосходства, влияния, контроля.