Мой сладкий побег (ЛП) - Кэмерон Челси М.. Страница 49

— Мы купили тебе чай, Малышка Не, — сказал Мейс, протягивая мне один из стаканов.

— Спасибо, Мейс. — Я потягивала чай, он был сладкий и горячий. Дасти схватил стакан чёрного кофе и желейный Munchkins. Две секунды назад он флиртовал со мной, а теперь вёл себя так, будто меня не существует.

Что за чёрт?

— Ты в порядке? — спросила Тейлор. — Всё было как-то…

— Я в порядке. Мы с Дасти провели беседу и согласились, что мы лучшие друзья.

Она засмеялась и достала круассан из одного пакета.

— Ты имеешь в виду, что ты решила. Невозможно поверить, что он пошёл на это.

— Он сказал, что это моё решение, — ответила я. Всё ещё смеясь и качая головой, она подошла к шкафу и взяла банку Nutella. В Йеллоуфилде была одна вещь, которой всегда было много и она не заканчивалась — Nutella. У нас могли закончиться туалетная бумага или стиральный порошок, но не Nutella.

Разламывая круассан она намазывала его пастой.

— Поверь мне, Хантер не отступил, когда я пыталась его оттолкнуть, в точности, как ты Дасти. — Я огляделась вокруг, никто не наблюдал за нами.

— О чём ты говоришь, малыш? — Спросил Хантер, подойдя к ней сзади и кладя голову на её плечо.

— О грибковой инфекции, — сказала она, подмигнув мне.

— Ты собираешься со мной поделиться? — спросил он, показывая на круассан.

Она вздохнула и протянула ему. Он съел с её рук, и она рассмеялась.

Тейлор взглянула на меня, сначала я не поняла, но потом она прошептала мне на ухо:

— Пусти его. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Поверь мне.

Она отпустила меня, а я вернулась в гостиную, где обнаружила, что Дасти возился с гитарой Хантера. Я на знала, что он умеет играть.

Все остальные оставались на кухне, возможно, пытаясь дать нам время.

— Какие-нибудь пожелания, Рыжик? — Поинтересовался он, наигрывая на гитаре, будто родился с ней.

— Ты умеешь играть на ней?

— Да, Хантер научил меня. Я думаю, ты должен уметь играть, если собираешься стать учителем музыки. — Значит, это были чертовски отличные уроки.

— Что это была за песня, которую ты пел мне прошлой ночью у Ханны? — спросила я, надеясь, что никто не подслушивает.

— А эта, «Live and Die» группы The Avett Brothers [41]. Я удивлён, что ты её не знаешь.

Я купила несколько новых CD, но ещё не слушала их. Он начал оптимистично петь под приятную мелодию, которая удивительно сочеталась со словами. Голос Дасти оказался намного глубже, он пел эту песню безупречно.

Я могла только помочь отбиванием такта ногой, и почувствовала, что в кухне все уставились на меня и Дасти. Он всё время не сводил с меня глаз. Улыбка не сходила с его лица. Он доиграл последний аккорд и я рассмеялась.

— Что дальше, Рыжик?

— Ты не должен делать этого.

— Я хочу этого. Мне нравится играть. Это одна из немногих вещей, что делает меня по-настоящему счастливым. — Он наклонился над гитарой и понизил голос. — Кроме тебя, конечно.

Я бросила взгляд на кухню, но все сделали вид, что не подслушивают.

— Дасти.

— Что? Я не могу сказать, что ты делаешь меня счастливым? Чёрт, Рыжик. Это жестоко.

— Играй, что хочешь. Мне всё равно, — сказала я, скрестив руки на груди.

— Хорошо. Как скажешь.

Он начал петь песню, которую я не могла слышать. Я хотела попросить его остановиться и выбрать другую. После той фотографии Натана, мои воспоминания стали будто свежими, а эта песня собирается сделать их ещё хуже.

Дасти пел песню Ингрид Майклсон «Creep», хотя я не могла понять, как можно совместить их голоса. Дасти сделал её немного мягче и сложнее, немного более мучительной, я не смогла этого вынести.

Я поднялась с дивана и Дасти остановился, хлопнув рукой по гитаре, что струну прекратили вибрировать.

— Я не могу, — я резко бросилась в свою комнату, он побежал за мной и врезался в дверь, прежде чем все увидели, что я плачу.

* * *

Конечно, учитывая тот факт, что я жила с кучей людей, кто-нибудь обязательно спустится проверить меня.

Тихий стук в дверь заставил меня оторваться от своей подушки. Я бы бросила свою кровать, чтобы объяснить тому, кто пришёл спросить, что, чёрт возьми, происходит.

— Джосселин, — конечно, это был Дасти. Они не могли послать Тейлор или Мейса, или даже Рене. Я удивилась, тому, как он боролся, чтобы прийти сюда.

— Уходи, Дасти, серьёзно. Просто оставь меня в покое. Вернись к себе домой. Я уверена, Наполеон скучает без тебя.

— Я не уйду. Я думал, что чертовски понятно объяснил тебе это. Ну или ты можешь остаться здесь, но тебе всё равно нужно будет поесть или в ванную, возможно, ты захочешь Skittles и M&M’s, и тогда я буду всё ещё здесь.

— Почему ты просто не можешь найти себе кого-нибудь ещё? — сказала я, бросая подушку под дверь. Это было бессмысленно, и не заставило меня чувствовать себя лучше.

— Мне никто больше не нужен, кроме тебя, Рыжик. Я хочу тебя.

— Ну а я не хочу тебя.

Он рассмеялся, я хотела задушить его через дверь.

— Я слышу, как горят твои штаны прямо отсюда.

— Ты думаешь, это чертовски смешно?

— Иногда.

— Дасти. Пожалуйста. Оставь. Меня. Одну.

Он молчал минуту. Я думала, что он, наконец, ушёл, но я не слышала, чтобы он вставал. Потом я услышала, что он поёт «This» Ed Sheeran. При нормальных обстоятельствах, я обожала эту песню.

— Ты не сможешь заставить меня выйти своим пением, так что прекрати. — Он не сделал этого. Песня продолжалась, а голос Дасти становился всё громче и сильнее.

— Заткнись, мать твою! — Кричала я, стуча в дверь. Это было уже слишком. Я пыталась заглушить его, но не могла. Я пинала дверь, делала, всё, что могла, не открывая дверь, чтобы заставить его остановиться. — ЗАТКНИСЬ!

Его голос был спокойным и гладким. Я пнула дверь ещё раз и закричала от отчаяния. Он снова проигнорировал меня. Я задыхалась, села на пол и вытерла нос рукавом.

— Почему ты не можешь остановиться? — спросила я, недостаточно громко, чтобы он услышал. — Я — причина смерти твоего брата. Почему ты не можешь понять это и оставить меня в покое? — Песня остановилась.

— Что ты сказала? — Он не мог меня услышать.

— Ничего, — я приблизилась к двери. — Дасти?

— Да, Джос.

— Как думаешь, ты мог бы меня ненавидеть?

Он перевернулся на той стороне двери и его стал ближе, как если бы он говорил сквозь щель между дверью и рамой.

— Послушай меня, Джосселин. Я хочу, чтобы ты слышала, что я говорю. Если ты не веришь ничему, что я говорю, то в эту вещь поверь. Нет ничего, что заставило бы меня ненавидеть тебя. Ты не способна вызвать у меня ненависть к тебе. Я знаю это. А ещё я знаю, что… что я люблю тебя.

Я снова заплакала, прислонив голову к двери. Это было так обнадёживающе, и это было то, что мне нужно.

— Ты бы так не думал, если бы знал, Дасти. Ты бы не стал. — Я положила руку на дверь, и почему-то я знала, что на той стороне он сделал точно также.

— Джос. Я просто… я хочу прикоснуться к тебе и обнять тебя прямо сейчас. Ты можешь впустить меня? Пожалуйста. — Я достала рукой до ручки и открыла дверь.

— Открыто, — сказала я. Он медленно повернул ручку и открыл дверь.

— Моя милая девочка, — он присел рядом со мной и взял меня на руки, положив на кровать. Он вытер мои слёзы и поцеловал кончик моего носа. Я не могла его остановить.

— Дасти, не надо.

— Прекрати говорить мне, что мне делать, Джос. На этот раз я не собираюсь быть джентльменом и слушать тебя.

Он крепко обнял меня, я попыталась изо всех сил вырваться, но его руки, словно стальные канаты, не выпускали меня.

— Дай мне время. — Я повернула голову, чтобы она оказалась у него на груди.Его сердце колотилось, как барабанная дробь. После того, как он убедился, что я не попытаюсь убежать, он ослабил объятия.

Я всё ещё плакала.

Он не пел. Он ничего не говорил. Он просто обнимал меня и дышал со мной, я просто плакала в его рубашку. Я попыталась подвинуть рукой, он напрягся.