Неспетая песнь дракона (СИ) - Жданова Светлана "Лисавета". Страница 10

Откинув от себя руку Ниррана, Станислав зашипел:

— Оставь меня в покое, я сам решу, что мне делать!

— Мальчик наигрался в телохранителя? Хотя да, о чем это я, ответственность незнакомое для тебя слово!

— А у тебя в лексиконе другие есть? Да и вообще в жизни кроме этой ответственности? Кому она нужна? Алекс? Да не смешите меня, для защиты у нее есть кровники и целый клан!

— У твоей сестры тоже муж и дети есть, а ты до сих пор от нее отойти не можешь. Так что не тебе меня судить!

— У моей сестры есть муж и дети, я приложил все свои силы, чтобы было так и чтобы она была счастлива! А где твой брат? Какой из тебя после этого телохранитель, когда ты…

Удар у Ниррана был сильный, хорошо поставленный и сдобренный всем гневом и недовольством, так давно кипевшими под крышкой из спокойствия и безразличия. Стас сплюнул на снег кровь и зло усмехнулся. Когда драконы были против драки? Оба били так, словно действительно хотели уничтожить, стереть противника со света, расплатившись его жизнью за свою боль. Без жалости и сострадания. До отбитых внутренностей и сломанных ребер, так, чтобы полностью насладиться своими растоптанными чувствами и желаниями.

В какой-то момент, вынырнув из этой агонии, старший из них понял, что золотистые, солнечные глаза противника начали закатываться, а он сам медленно оседать на снег. А в его собственных руках сжимается цепь, обмотанная на шее Стаса. Пока разум цепенел от ужаса, тело само освободило дракона от пут и медленно опустило на бархан. Посадив его себе на колени, Нирран осторожно придерживая мужчину за плечи, заставил того откинуть голову, а затем громко и на пределе своих сил приказал:

— ДЫШИ!

Кровь в венах Стаса побежала быстрей, вспоминая десятков общих родичей и тех, что был общим, признавая Ниррана старшим над собой. Легкие расширились, наполняясь воздухом и кровью, тут же сплюнутой на выдохе.

Безошибочно найдя поврежденное место, сероглазый дракон положил на него руку, и в раненное тело тут же полилась целительная энергия.

— Откуда ты знаешь это заклинание? — осипшим голосом спросил Стас, все так же мягкой куклой лежа в чужих руках.

— Не ты один у нас такой умный. Заткнись и не мешай.

— А ты руку чуть пониже опусти, и я вообще стану тихим и ласковым.

— Придурок озабоченный, — улыбнулся Нирран, утыкаясь носом в темную макушку. — Никогда больше так не делай, Стас. Я же действительно мог убить тебя.

Запрокинув голову, Станислав сначала потерся лбом о подбородок, а потом коснулся носом щеки такого всегда холодного, взвешенного дракона. Он не злился, не обвинял, зная, что сам виноват, что перешел черту, заранее предугадывая, что Нирран выйдет из себя. Это была такая знакомая, темная, всепоглощающая страсть, с которой можно любить, а можно убивать.

TANATOS… [5]

И это тоже — любовь.

— Ну и что? Ранис…

Разжав руки, Нирран посмотрел на свалившегося в снег дракона долгим немигающим взглядом. В темно-каштановых волосах его блестел снег, делая их еще больше похожими.

— Что? Я. Не хочу. Больше. Убивать.

«Тех, кто мне дорог.»

Несказанные слова повисли в воздухе, словно отравляя его. И всё перемирие резко закончилось.

Оставляя за собой горечь и серебряные браслеты, соединенные тонкой цепью.

После всего произошедшего за этот день в груди обоих стало как-то до невыносимости пусто, словно вся ненависть, что они породили, ушла как гнойный нарыв, оставив за собой воспаленную складку и возможность рецидива. Пока же…

Пока Стас смотрел в окно, на залитую огнями долину под Чертогами. Рядом, позвякивая цепочкой, разжигал камин его бывший враг и любовник. И было им вместе не так уж и плохо, просто еще немного саднило сердце, еще неслышно плакала душа, еще темнела бездна в глазах. Спокойно… впервые за столько лет им было действительно спокойно.

Задвинув решетку, Нирран еще какое-то время смотрел на игру пламени. Потом медленно встал и, приблизившись к замершему у окна дракону, осторожно обнял его за талию. Глубоко вздохнув, Станислав сразу как-то расслабился и откинул голову назад. Его губ едва ощутимо коснулись другие, привыкшие тонко сжиматься, но все ещё не забывшие вкус друг друга. Пальцы провели по виску, ощущая под собой бьющуюся жилку. И снова, как всегда, так знакомо, золотые глаза напротив серебряных, но уже не прикрываясь насмешками и холодностью. Просто смотреть, пока не начнет кружиться голова, пока не растворишься в этой зыбкой глубине, не прочувствуешь, не поймешь. Зачем говорить, когда напротив кривое зеркало твоей собственной души, когда в вытянутых зрачках напротив отражается твое лицо и твоя бездна, твоя боль… и твоя любовь. Проскользить подушечками пальцев по щеке, коснуться кончиком языка уголка губ. Маленькая нежность, которая дороже больших весомых слов.

Развернувшись в мягких, но таких сильных объятьях, Стас уткнулся своим лбом в лоб Ниррана и они еще долго стояли так, не в силах хоть на мгновенье разорвать своих взглядов, поцелуев душ. Руки осторожно, с бережной нежностью гладили такие знакомые, такие родные черты, пробегая пальцами по скулам, подбородку и шее, путаясь в волосах, чуть массируя затылок и шею, а затем оглаживая мышцы спины или с легким нажимом проводя по позвоночнику. Ожившая, требующая движения память, стонущая в исступлении жажда.

Быть рядом, откинув все споры и недомолвки, всю броню и оружие. Такие как есть, рядом с тем от кого не надо прятаться или защищаться. Просто смотреть в глаза напротив и улыбаться сердцем.

— Ранис… Рани…

— Тш-ш-ш, — прошипели в ответ, едва касаясь губ. — Совсем мы изранили, иссушили друг друга. Не думай об этом, Стас. Просто побудь со мной.

— Я всегда с тобой. Мой кусачий Ранис…

Нирран улыбнулся, едва заметно растягивая губы, так по настоящему и так бесценно для того, кому эта улыбка предназначалась. И нагнувшись, прикусил кожу на шее, тут же зализывая ее и с наслаждением слыша, как довольно шипит Станислав.

— Я так скучал по тебе. Так скучал…

Ощутив прикосновение, он поднял голову и посмотрел на сестру, зябко кутающуюся в шаль.

— Долго еще ты будешь здесь сидеть? Он не вернется.

— Знаю. Я просто еще не готов. Сейчас построю из себя принцессу, от которой даже дракон сбежал, и вернусь к вам. И всё будет как всегда.

— Чудо ты мое бедовое!

Сев на корточки рядом с братом, Станислава прижала к своему плечу его голову и начала перебирать короткие темные волосы.

— Ну и ради чего? Вы же… вы же дышать друг без друга не можете!

— Поэтому и отпускаем. Чтобы не задохнуться. Поодиночке мы с этим справимся, вместе — нет.

— А я надеялась, что вы наконец помирились.

— Мы и не сорились. Просто испугались. Испугались того, с какой скоростью прирастаем друг к другу, как переплетаемся, как тонем. Знаешь, нельзя же быть настолько похожими!

— Да почему нельзя?! — разозлилась Станислава. — Подожди, это из-за того что вы оба мужики, что ли?

— Два пустых кувшина друг из друга не наполнить. И две боли выносить вообще невозможно! Мы друг друга повыжгли, чуть до донышка не уничтожили. — Коснувшись лица сестры, он вздохну, — Стась, так действительно лучше. У каждого будет свой шанс начать жить заново, и на двоих это больше ничего. Просто… теперь кроме всех остальных, друг у друга будем мы. Пусть далеко, пусть не так, но будем.

Стас провел пальцами по серебряному браслету и улыбнулся.

— Кстати, я твой шарф нашел.