Если бы ты знал… - Сафарли Эльчин. Страница 14

– Ты кофе будешь?

– Нет, спасибо. Лучше яблок.

На кухне открыто окно, отсюда не видно набережной. Вместо нее – дома, похожие на цветные кубики, раскиданные по бугристому покрывалу холмов. Я завариваю кофе, его аромат перемешивается с дыханием весны, отчего воздух на кухне светлеет до волшебной прозрачности.

Эта весна пришла как-то неожиданно. Две недели подряд гремели грозы, и ветер сломал немало зонтов. А потом наступил вторник новой, третьей, недели и на небе поселилось настолько щедрое солнце, что пришлось снять с себя пальто и отвезти его в химчистку – ну, перед тем как повесить в шкаф до осени. Потрясающая весна. С запахом обновившегося моря и солнечными лучами сквозь еще молодые листья. Вчера сходили в местный зоопарк, где и животные радовались приходу тепла: пингвины строили свои дома, столетние черепахи целовались, слоны, ожидающие скорого пополнения семейства, поливали друг друга водой.

Я очищаю желтые яблоки от кожуры, нарезаю их дольками, раскладываю солнцем на голубой тарелке. Возвращаюсь на наш балкончик, где сидит Рэ, закинув ноги на перила. Он с довольной миной разглядывает похрапывающего Пако. Я смотрю на эту картину и не могу поверить, что каких-то три месяца назад в этих стенах одиночества было больше, чем в самой дальней пустыне. Это было гордое одиночество, которое выбираешь намеренно, надеясь, что оно поможет расставить мысли по полочкам и отпустить прошлое, которое таскаешь с собой повсюду, как интересную книгу. Обращаешься к ней при каждом удобном случае, надеясь, что скоро она будет дочитана и ты наконец сможешь сделать уверенный шаг в будущее.

Я не ставлю этот метод под сомнение. Я сама так жила и так же надеялась. Но все методы, теории, схемы лишаются актуальности, когда встречаешь… спасителя. Понимающего тебя человека. Того, кто неожиданно приходит в твою жизнь, заполняет ее пустоты своим присутствием. Своей любовью, которая основана не только на дружбе, схожести судеб, но и на том, что трудно объяснить. Притяжении?..

– Эй, парень, не грусти, дождь не смоет солнце – у него силенок не хватит. А мы с тобой под Новый год сотрем все старые счета и убежим туда, где речь не та, и счастья перевес, и персики в мае созревают…

Ставлю тарелку с чашкой на стол, напевая ту самую негритянскую песенку – нашу с Пако. Он в полудреме начинает вилять хвостом, я улыбаюсь чуткости пса и вспоминаю день, когда впервые увидела его. Брошенный оттерхаунд трогательно ютился в продуваемом подъезде. В его глазах было то же самое, что и в моих, – отчаянное желание жить дальше, из последних сил. Мы справились.

– Я не грущу, до Нового года еще есть время, и, надеюсь, ты не собираешься убегать? Знай, Север, я тебя не отпущу. Буду сторожить круглосуточно.

– Круглосуточно? Я не против! С твоей работой это будет настоящим чудом.

– Ну, физическое присутствие – это только полдела. Намного важнее привязанность сердца. Это может звучать пафосно, но я действительно так думаю.

– Рэ, знаешь, я стала бояться слов, значащих многое, главное. Мне кажется, чем чаще я их говорю, тем быстрее приближаюсь к потере. Наверное, это следствие пережитых разлук. Но одно знай: я счастлива, что ты рядом.

– И я. Счастлив. С тобой… Получается, теперь ты редко будешь признаваться мне в любви?

– Может быть. Но я буду рядом, буду любить тебя без слов – своим присутствием, своей заботой и прикосновениями.

– Я согласен!

У нас с ним все просто. Мы вместе, и нам хорошо. Пришли друг к другу вовремя: я, запутавшись, билась в сетях неожиданной развязки, а он, изможденный безрадостной жизнью, искал только спокойствия.

– Хорошо, что у нас с Зейнеп не было ребенка. Иначе на любви к нему и держались бы эти отношения. Вот моя сестра – она развелась с мужем, имея пятилетнего сына. Как-то она сказала мне: «Когда-то Пати стал причиной, по которой мы перестали спать в обнимку. Но в последнее время Пати был единственной причиной, по которой мы продолжали спать в одной кровати».

Я крепко обнимаю Рэ и хочу сказать ему, что с каждым днем сильнее погружаюсь в него, хотя думала – больше никогда не полюблю. Сдерживаюсь. Тот самый страх перед громкими словами.

Лучше поцелую.

На каждую женщину приходится одна всепоглощающая любовь; все, что после нее, – сознательное чувство, когда тебе просто хорошо, что он рядом. И это не тот случай, когда, перебесившись и отчаявшись, ты позволяешь себя любить, а отвечая на его поцелуи, думаешь о другом, кто никогда больше не придет.

Сознательная любовь – это не эгоистическое потребительское отношение. Это то, к чему приходит каждая из нас, когда встречает человека, который не завоевывает красивыми словами и которого не нужно приукрашивать. Вы беретесь за руки и спокойно идете вперед, оставляя за собой былые разочарования и напрасные ожидания. Вы не стираете прошлое, но помещаете его в дальний ящик и делаете шаг навстречу новой жизни. Да, любить можно по-разному. Важнее не бояться, что это может закончиться.

Я для него, как и он для меня, то самое трезвое чувство, к которому мы оба пришли через череду потерь. Он не интересуется подробностями моей истории, я не интересуюсь подробностями его. Мы не вываливаем друг на друга пережитое, не спешим быстро узнать друг друга, мы говорим о том, что было действительно недавно. Не из страха сделать что-то не так, испортить впечатление, разрушить что-то, что пока не окрепло. Из желания соблюсти золотую середину – максимально выровнять движение корабля, придерживаться одного курса и ждать, когда на горизонте появится наше место, где мы сможем пришвартоваться. Не торопиться, но и не медлить – и то и другое может оказаться губительным. Поэтому лучше двигаться осторожно и, главное, в унисон, чтобы сохранить пока еще хрупкое, но такое волшебное ощущение.

– Помнишь тот вечер, когда на тебя напали? Сколько в этом неприятного. Но смотри, как все обернулось в нашу пользу. Хорошо, что в ту ночь я вышел пройтись перед сном и успел к тебе на помощь… Когда тебя, окровавленную, без сознания, вкатывали на носилках в машину, я вдруг понял, что ужасно за тебя боюсь. Будто за эти десять минут, что я был рядом с тобой в ожидании «скорой», во мне что-то изменилось. Раскрылось. Я смотрел на тебя, и по шекам бежали слезы: ведь вот, только что я встретил человека, которого так долго искал. Хотя мы еще даже не говорили, не были знакомы. Необъяснимое чувство.

Я целую его руку, смеюсь и говорю, что дороговато заплатила за встречу с ним – черепно-мозговой травмой, переломом ребра и двумя неделями в больнице. «Иногда я думаю: а что, если бы ты не появился вовремя? Неужели я умерла бы такой глупой смертью? С моего первого дня в Овальном городе я ничего не боялась. Нет, конечно, я соблюдала осторожность. Но чтобы кто-то напал на меня… Когда приезжаешь из мегаполиса, где грабят и убивают чуть ли не каждый час, в маленький город, тебе кажется, что безопаснее, чем здесь, нигде быть не может. Оказывается, это не так».

Рэ крепко обнимает меня, просит сменить тему: «Ты не забыла, что сегодня к семи нас пригласила Начо на кабачковую лазанью? Пора собираться. Ты же знаешь, как она злится, когда опаздывают». Кабачковая лазанья – фирменное блюдо моей подруги-соседки, давней поклонницы Софи Лорен. В одном из интервью актрисы Начо вычитала рецепт и теперь хочет, чтобы и мы попробовали это, как она утверждает, «самое вкусное весеннее блюдо».

Пока Рэ принимает душ, я измеряю температуру. Слава богу, ртутный столбик показывает тридцать шесть и два. Всю прошлую неделю у меня температура была чуть выше тридцати пяти, я с трудом это от него скрывала. Я не стала рассказывать Рэ о болезни. Зачем? Чтобы он переживал, не отходил от моей кровати, жалел меня? А может, я боюсь, что Рэ тоже уйдет, когда узнает? Нет, Север, он не такой.

Я и раньше старалась не думать о болезни, а после встречи с Рэ гоню прочь любые мысли о ней. Я счастлива. Я хочу, чтобы это счастье не покидало меня до последнего вздоха. До последней минуты. С Рэ я ожила. Словно внутри меня кто-то открыл все окна настежь и весенний ветер унес все плохое: застоявшиеся запахи, налет пыли, угнетающую пустоту.