Наемник - Брэнд Макс. Страница 36

— Слава Богу, — снова произнес Эймс. — Слава Богу, что все так обошлось. Если он поправится, ты никогда не забудешь об этом. Помнишь того двухлетнего серого жеребца, который понравился тебе несколько дней назад, помнишь его?

— Темно-серый? Такой милый! Ну конечно же!

— Как только Билли Буэл встанет с постели и наденет сапоги — конь твой!

— Но я не могу принять его. Он последний из породы. Дядя Эймс, ты же готовил его для себя!

— Пустяки. Но если Билли Буэл умрет — а все в долине уверены, что лучше тебя никто не умеет выхаживать больных и раненых, — если ты позволишь ему умереть, Нелл, то этот день станет самым черным днем в твоей жизни, и ты тоже никогда не забудешь его!

Угроза заставила девушку опустить глаза, и в этом жесте не было неповиновения — только осознание опасности.

— Я не забуду, — очень просто ответила она.

Бенчли направился к двери, и его тень пересекла кровать, но затем он вдруг резко повернулся и, повинуясь неконтролируемому импульсу, который, очевидно, бросил его в краску, вернулся и тяжело опустился в кресло, стоявшее у постели. Оперевшись локтем о колено, он уставился в лицо Билли долгим взглядом, словно изучал своего соперника, стараясь обнаружить великие секреты, наполовину понятные, а наполовину недоступные пониманию. Напряженный взгляд его долго блуждал в этой области загадок.

Наконец Эймс опять заговорил, не поднимая головы:

— Нелл!

— Да?

— Подойди сюда.

Девушка повиновалась, и едва она приблизилась, великан не глядя протянул руку и притянул ее к себе, обняв правой рукой за талию, а левой взяв ее правую руку. И так замер. Она с удивлением смотрела на своего дядю. Нет, в его жесте девушка не почувствовала ни нежности, ни любви. Она видела, что он чем-то сбит с толку и теперь пытался найти решение загадки, для чего неплохо помогала близость другого человека.

И Нелл, мудрыми глазами рассматривавшая напряженную склоненную голову, подняла руку и погладила спутанные жесткие волосы, упавшие на лоб дяди. Она мечтала об этом сближении уже долгих девять лет, потому что считала именно этого человека залогом своей безопасности и счастливой жизни с теми, кого любила. О, какая сила скрыта в этой шее, какие огромные мышцы перекатываются по этим широким плечам и спине! Да, он настоящий мужчина! Но что с ним происходит? Почему его рука, сжимавшая ее ладонь, то слабеет, то крепнет, как будто какой-то непонятный страх пульсирует в ней?

— Нелл! — окликнул он ее своим обычным хрипловатым голосом.

— Да?

— Ты неплохо разбираешься в мужчинах.

— Спасибо, дядя Эймс.

— О да, и в женщинах тоже. Ты никогда не принадлежала к числу этих миловидных дурочек-пустышек. Нет, ты достаточно умна, девочка! В тебе больше ума, чем у девяти десятых юных дураков, которые надеются на тебе жениться. Мне кажется, что ты можешь раскусить мужчину с одного взгляда. Я слышал твои мудрые оценки. Посмотри на этого парня на кровати. Посмотри на этого Билли Буэла и скажи, что ты о нем думаешь.

Она повиновалась, и Эймс отпустил ее, чтобы дать возможность поближе рассмотреть объект изучения. Она подошла к постели.

— Я рассматриваю его уже с того момента, как его положили на эту кровать и позвали меня, чтобы перевязать ему рану. Меня всегда зовут, если надо о ком-то позаботиться, поэтому у меня теперь хватает опыта.

— О, девочка моя, у тебя особое прикосновение. Я помню, когда этот большой пес Джо Уокер всадил мне пулю в предплечье — черт, я так и не сравняю счет! — и ты перевязывала меня, твои пальцы летали, как перышки. Такие они мягкие и нежные. Ну хорошо, продолжай.

— Так вот, обрабатывать эту рану оказалось совсем нелегко. Я причинила ему достаточно боли. Пуля сделала глубокий надрез, и мне очень долго пришлось тщательно и аккуратно работать. Да, дядя Эймс, даже храбрые мужчины стонут от боли, когда лежат без сознания. Билли Буэл все чувствовал. Я заметила, как побледнело его лицо. Но, не издав и звука, он только стиснул зубы и улыбался!

— Охотно верю, — устало кивнул великан. — Я верю каждому твоему слову.

— Он самый странный человек из всех виденных мной, дядя Эймс. Сначала я подумала, что он еще совсем ребенок. Но, приглядевшись, поняла, что, несмотря на миловидное лицо, он намного старше своих лет, и налет суровости ясно различим в его облике.

— Девочка моя, он — мужчина, — вздохнул Бенчли. — Мужчина. И никогда не надо забывать об этом.

— Да, я тоже поняла это. — Ночь стояла теплая, и, чтобы облегчить дыхание Билли, она расстегнула ворот сорочки. Опустив немного простыни и обнажив грудь раненого, девушка представила любопытному взгляду Эймса грудь, буквально испещренную шрамами. Длинный белый след от пули пересекал ее поперек. — Видно, с детства он ничем кроме драки не занимался, — прошептала Нелл.

Эймс Бенчли, слегка ужаснувшись, начал внимательно рассматривать старые раны.

— Это нож. Не так страшно, как кажется, но довольно неприятный удар. Здесь вдоль ребер скользнула пуля. Широкий след, хотя тоже ничего опасного. А вот тут — взгляни, Нелл, — пуля прошла возле самого сердца. Видишь это серебристое пятно, большое, как пятицентовик?

— Я не хочу смотреть, дядя Эймс. Мне становится плохо.

Он прикрыл тело Билли сорочкой.

— Да, наверное, он прошел через сотню поединков.

— Но самое интересное, — девушка перешла к более спокойному предмету разговора, — его руки. Ты когда-нибудь видел такие руки? — Она взяла беспомощную кисть и осторожно повертела ее. — Он никогда не работал этими руками. Он не имел дела даже с веревкой и не успел заработать ни единого мозоля. Посмотри! Его ладони и пальцы мягкие и чистые, как у младенца, дядя Эймс. Только попробуй! — Он потрогал мягкий палец и покачал головой в немом удивлении. — И еще, — продолжила она, — в его руках не так уж много кости и мышц. Это пучок нервов!

— Да, эти руки похожи на две молнии.

— И еще… еще… Прости меня, дядя Эймс!

— В чем дело, говори же, девочка!

— Я изучала его достаточно долго и заметила — даже если он лежит без сознания, кажется ужасно гордым и бесстрашным и я… и мне как-то не верится, что даже ты, дядя Эймс, победил его.

К ее удивлению Бенчли побледнел, затряс головой и глубоко вздохнул.

— Ты бы удивилась еще больше, Нелл, если бы увидела его таким, каким его видел я. Он стоял под дулом револьвера улыбавшийся и счастливый, как будто собирался танцевать с прекрасной девушкой, а музыканты играли его любимую мелодию. Вот так он стоял, готовясь к выстрелу. Еще ни один мужчина в долине Глостер не вел себя так.

Он бросил взгляд в сторону кровати, и Нелл могла поклясться, что по его телу пробежала судорога.

— Кто же он? — спросила девушка.

— Наемный стрелок — это все, что мне известно.

— Наемник? — воскликнула Нелл, и ее губы презрительно скривились от мысли, что продажный человек попал в долину и ввязался в их войну.

— Да, он наемник. — Эймс Бенчли говорил более для себя, чем для нее. — Но его никогда не интересовали деньги. Никогда. Его интересует только драка. В доме Кемпов он сидел и смотрел на меня, как голодный волк, его взгляд бегал по мне с очень занятной улыбкой. Ты знаешь, что он делал? Он выбирал место, куда всадить пулю. Когда мы стояли лицом к лицу, он успел убить меня десять раз. Нелл, он дерется так, как другой человек танцует. И я раскрою тебе еще один секрет, который можно доверить твоей маленькой головке, — он единственный человек, которого я когда-либо боялся!

— Я никогда не поверю этому, — объявила девушка.

— А ты слышала, что сказала Мириам?

— Нет, но после всего, что… Мириам…

— Я понимаю. Мы, конечно, не верим ей, но в девяти случаях из десяти она оказывается права.

— Я знаю, и это очень странно, дядя Эймс. Но что она сказала?

— Она заявила, что если мы внесем Билли Буэла в наш дом, то он сгорит и половина мужчин в нем… и что сначала он убьет половину из нас в открытой схватке. Мириам назвала меня, как жертву выстрелов Буэла, ей мерещилось, что его пули впиваются в мое тело.