Опасная игра - Брэнд Макс. Страница 43

Так вот, должен вам сказать, Микки Монро перенес удар очень тяжело. Первым делом он отправился к Кармелите, но услышал, что у нее от его крика раскалывается голова. После этого явился ко мне. Конечно, Микки привык сражаться до конца, но тогда еще не успели утихнуть слухи о том, как я разделался с теми, кто пытался вышвырнуть меня из города, поэтому ему даже не пришло в голову сделать еще одну попытку. Вместо этого он попробовал уговорить меня — принялся убеждать, что Кармелита не для такого, как я. Я уверил его, что он ошибается. А потом немного порассказал о себе и добавил еще кое-что о нем самом и его прежних делишках, что его, естественно, заинтересовало больше.

Микки понял, что дело плохо.

Он попытался перерезать мне горло. Дурачок убедил себя, что стоит только мне исчезнуть с горизонта, как Кармелита тут же вернется к нему. В общем-то он был прав. Память этой красотки, в особенности когда дело касалось мужчин, напоминала паутинку, которую любой, даже самый слабенький порыв ветра грозится унести прочь.

Стоило только Микки решиться убрать меня, как он принялся методично приводить свой план в действие.

Теперь, когда Кармелита была для него потеряна, по крайней мере на какое-то время, само собой, он совсем потерял голову из-за любви к ней. Я прожил в этом городе целых три недели, ожидая развития событий, и — не поверите! — за это время бедняга Микки так исхудал и посерел, что стал похож на дряхлого старика. Не думаю, что ему удалось хоть раз за эти дни забыться сном. Больше всего он напоминал мне загнанного в угол дикого кота.

Много же раз он пытался избавиться от меня. Сначала подсыпал яд, потом подложил бомбу домашнего изготовления с часовым механизмом. А уж сколько раз пытался подстрелить из-за угла или в темноте пырнуть ножом — не сосчитать! Но ему не везло, хотя бомба и взорвалась. Правда, я, как ни странно, остался цел, а пострадали четверо ни в чем не повинных людей, причем двое чуть было не умерли.

Само собой, я не преминул сообщить их приятелям, кто это позаботился подложить несчастным такую игрушку. После этого для бедняги Микки события стали разворачиваться совсем скверно.

Теперь он мог пробираться в город только темной ночью. За ним охотились, как за бешеной собакой. Кармелита, стоило ей только увидеть его в гостинице, смеялась ему в лицо, потому что теперь окончательно убедилась: связаться с подобным типом — только зря терять время.

Ну вот, вскоре и в этой истории наступила развязка, правда, довольно скучная. Хотя я по сей день уверен, что бедняга Микки намучился куда сильнее, чем остальные трое, вместе взятые. Видите ли, в нем еще оставалось достаточно благородства, по крайней мере для того, чтобы искренне любить женщину. Так что, говорю я вам, сердце его было разбито, и именно это послужило причиной его смерти. Однажды ночью я слышал сам, как он стонал и плакал у нее под окном. Ну, как ребенок… А эта негодяйка только крикнула, чтобы он убирался, иначе она, мол, кликнет меня и попросит вышвырнуть его из города. И Микки уехал. Понимаете, дух его был сломлен! Он не стал бороться дальше, просто выкинул белый флаг!

— Как все остальные! — тихо прошептала девушка.

— Да, — задумчиво протянул Кид и глубоко затянулся. — Доктор потом утверждал, что это было попросту алкогольное отравление — ведь в тот вечер он в одиночку выпил целую бутылку виски, но я лично продолжаю думать, что Микки умер от разбитого сердца.

— А девушка, Кармелита? Что стало с ней?

— С ней? Знаете, имена первых двух ее мужей мне какое-то время еще удавалось держать в памяти, но потом я сбился со счета и бросил эту затею.

Глава 28

ПЯТЫЙ

Как только Кид умолк, Джорджия вскочила на ноги и принялась шагать по лужайке, стараясь перевести дыхание, успокоить бешено колотившееся сердце. А Малыш, поглядывая на взволнованную девушку из-под полуопущенных век, молча курил. Он лениво следил, как от цигарки медленно поднимался вверх голубоватый дымок, а потом подносил ее к губам и глубоко затягивался.

— Похоже, вас не слишком волнует, что я об этом думаю, — вдруг спросила она, остановившись прямо перед ним.

Он вздрогнул, будто очнулся от сна, и вскинул на нее глаза.

— Волнует? — озадаченно переспросил Кид. — Ну конечно волнует, а как же иначе?

— О Господи, а то я не вижу?! — взорвалась она.

— Ну что вы! — невозмутимо покачал головой Малыш. — Это, можно сказать, единственное, что меня волнует в этом мире!

Он заявил это так торжественно, что Джорджия невольно отпрянула назад, упрямо вздернув подбородок. Но щеки ее по-прежнему заливала бледность.

— Я — не Кармелита! — заявила она.

— Нет, конечно, — с полным самообладанием подтвердил Кид. — У меня и в мыслях не было флиртовать с такой девушкой, как вы.

Джорджия окинула его подозрительным взглядом и призналась:

— Не знаю, что и сказать.

— А вы не спешите, — посоветовал он. — Но что бы ни выразили, предупреждаю — я переживу.

Наконец Джорджия собралась с духом:

— Знаете, никогда в жизни не слышала ничего подобного тому, что вы рассказали! Я имею в виду эти четыре истории. Даже не хочется верить! И я не поверила, так и знайте! Вы, скорее всего, совершили нечто ужасное, такое ужасное, что и поделиться нельзя! А теперь выдумали все это, чтобы не шокировать меня. Я угадала?

— Дорогая моя, — отозвался Кид, — уверяю вас, в этой истории нет ни слова лжи! Ни слова, ничего, кроме грустной правды.

Подозрительно уставившись на него, Джорджия убедилась, что он не обманывает.

— Тогда… — воскликнула она, но остальные слова замерли у нее на губах.

А Малыш сидел и молча ждал.

— Теперь вы — мой судья и суд присяжных, — наконец сказал он. — Можете считать меня виновным и приговорить к смерти.

— Для чего вы мне все это рассказали?!

— Потому что вы сами об этом попросили.

— Нет, — твердо произнесла она. — Не только поэтому! Вряд ли вы решились бы на это просто потому, что я попросила!

— Мне хотелось, чтобы вы представляли себе, что я за человек, — терпеливо пояснил Кид. — Вот поэтому я и сознался.

— Вы хотели бы, чтобы я знала?

— Да, это так.

— Ответьте мне еще на один вопрос.

— Хорошо, попробую.

— Вы получили удовольствие от того, что сделали с этими людьми?

— Когда я добрался до первого из этих ублюдков, — не задумываясь ответил он, — то готов был разорвать его в клочья, а потом сжечь на костре. Наверное, я был бы счастлив слышать, как он воет и скулит от боли, будто волк в ночи. Но еще задолго до того, как все это закончилось, я признался себе, что пресытился местью.

— Тогда почему же вы не бросили все это?

— Потому что каждый раз конец этой истории уже не зависел от меня. Понимаете, я только писал сценарий, а потом актеры сами играли до конца, а я был лишь одним из зрителей. Посмотрите. Репутация Турка Реминга — то, чем он дорожил, была погублена задолго до его смерти. Бизнес Гарри Дилла пришел в упадок, а с ним — и его счастье. Всегдашняя уверенность Оливера в том, что все ему подвластно — а именно так он привык думать, — лопнула, как яичная скорлупа. И, наконец, Микки Монро, на глазах превратившийся в развалину. Под конец я даже вроде как испытывал к ним нечто похожее на жалость. Но было уже слишком поздно.

— Предположим, в один прекрасный день кто-нибудь возьмется судить вас по тем же законам, что и вы их? — проговорила девушка. — Как бы вы это восприняли?

Кид с понимающим видом кивнул:

— Кажется, я понял, что вы имеете в виду. — Подняв голову вверх, он всмотрелся в гущу листвы, откуда доносился неумолчный стук дятла. Треск раздавался беспрерывно, будто кто-то у них над головой водил палкой по штакетнику. Чешуйки коры легким дождем сыпались вниз, а лесной санитар все не унимался. — В один прекрасный день так и случится, — произнес он. — И это будет самый черный день в моей жизни. Я не пытаюсь найти себе оправдания. И все же, доведись мне снова решать, поступил бы точно так же. И опять прошел бы этот путь до конца.