Семь троп Питера Куинса - Брэнд Макс. Страница 20

— Педро Ринкон, — начал младший, — я рад найти тебя здесь.

— Ты спешил издалека, — констатировал Педро Ринкон. — Зачем бежал ко мне, Хуан Гарьен?

— Я принес сообщение для твоего хозяина.

— У меня нет хозяина, Хуан.

— Совсем нет?

— Не считая Господа на небесах.

— Педро, я могу назвать еще одного.

— Назови.

— Тигр. Мы давно знаем, что ты ему служишь.

Лицо старика не дрогнуло.

— Ты и те, которые работают на Монтерея?

— Они самые.

— Мне пока некого бояться, — спокойно бросил старик. — Пока жив Тигр, пока вы боитесь его руки, пусть вас будет хоть сто человек, вы не посмеете тронуть его или кого-нибудь из его людей.

— Может, и так, — согласился гость.

— Да, это так. У Монтерея тоже есть храбрые люди.

— Ты считаешь меня трусом, Педро Ринкон?

— Ты станешь трусом. Когда сердце человека покупают за серебро, вместе с ним продается его мужество.

— А чем Тигр купил тебя?

— Добротой, доверием и честью.

— Что он для тебя сделал?

— Когда моего мальчика во время революции взяли в плен и хотели повесить как предателя, деньги Тигра купили ему смерть честного человека — его расстреляли!

— И именно за это ты так благодарен Тигру?

— Моя жизнь принадлежит ему!

— Тогда, Педро Ринкон, я скажу тебе такое, что у тебя кровь застынет в жилах.

— Только не о Тигре.

— Представь себе, твой Тигр прыгнул и промахнулся!

Педро, предостерегающе подняв руку, отпрянул к двери хижины. В тот же миг из низкой двери появился человек и встал во весь рост перед Хуаном Гарьеном. Желтое лицо Хуана посерело от страха. Щеки ввалились, как у покойника, кожа покрылась пупырышками.

— Знаешь меня? — спросил рослый мужчина.

Хуан Гарьен рухнул на колени.

— Пощади! — вымолвил он.

— Дурак, — бросил великан. — Встань! Я в жизни не ударил труса.

Хуан Гарьен нерешительно поднялся.

— Что ты должен мне передать?

— Ничего.

— Говори, Хуан Гарьен!

— Это слова одного гринго.

— Повтори их мне.

— Сеньора Питера Куинса.

— Кого? — воскликнул Тигр.

Шагнув к дрожавшему от страха Хуану, он вцепился ему в плечо. Тот обмяк.

— Кого? — грозно прорычал Тигр.

— Сеньора Питера Куинса. Так он себя назвал.

Тигр отпустил руку, и Хуан, съежившись от страха, повалился на землю.

— Это ложь! — крикнул Тигр.

— Да, да, — торопливо заговорил Хуан. — Его зовут так, как пожелает Тигр!

Бандит достал кошелек. Раскрыв, высыпал в огромную ладонь пригоршню звонких золотых монет.

— Гляди! — приказал он.

— Вижу, вижу, — заскулил Хуан Гарьен.

— Теперь говори правду!

— Клянусь Пресвятой Девой Марией. Он назвал себя Питером Куинсом. Но если угодно Тигру, я говорю, что он лжет и его зовут не так. Не знаю как!

— С какой стороны он приехал?

— С севера.

— Так! Что о нем слышно?

— Приезжал один человек и рассказывал…

— О чем?

— Что Питер Куинс убил много американос. Они заплатят за него двести тысяч песо, живого или мертвого! Подумать только, сеньор!

— Ложь! — скрипнул зубами Тигр.

— Да, да, ложь… конечно ложь! — заикаясь, поддакивал Хуан Гарьен.

— Да встань же, дурак! — раздраженно приказал Тигр, поднимая его за шиворот. — Ты намерен вернуться к Питеру Куинсу?

— Не желаю больше видеть его гнусную рожу. Клянусь, ни за что!

— А я говорю тебе, жалкий трусливый идиот, что ты вернешься к Питеру Куинсу и передашь от меня послание.

— Для бедного Хуана Гарьена такая честь дороже золота.

— Отлично! Возвращайся к Питеру Куинсу и передай ему, что в первый раз я оставил его в живых, потому что он молод. При второй встрече я его непременно убью.

— Передам, сеньор. Можете не сомневаться, сеньор. Передам ему каждое ваше бесценное слово!

— И скажи ему, если он уедет дальше на юг, этим все кончится. Я его не трону. Он молод, а молодым свойственно совершать ошибки. Пусть дует отсюда и не оглядывается. Передай, что так сказал Тигр!

— Запомню до единого слова. Чтобы не забыть по дороге, буду их петь!

— Хорошо, Хуан. Возьми! — И он вложил золотые в руку бедного пеона. — Теперь выкладывай, — приказал Тигр, — что тебе велели мне сказать.

— Одни глупости, сеньор, одни глупости!

— И ради этих глупостей ты мчался целых семь миль?

— У меня язык отсохнет, если я их произнесу!

— Хватит, болван, я сверну тебе шею, если не выложишь все начистоту!

Хуан занял самое безопасное положение — то есть рухнул на колени.

— Он приказал мне ехать к вам… грозил ужасной смертью, если не отправлюсь с посланием к Тигру, хотя я умолял его…

— Хорошо, ближе к делу!

— Он приказал мне сказать вам… Я не могу произнести, сеньор, хоть убейте!

— Давай!

— Он сказал, что разделается с вами, Тигр!

— Ну?

— И когда доберется до вас, растянет вашу шкуру на скалах!

— Прекрасно.

— И бросит мясо койотам и стервятникам! Ради всего святого, будьте милосердны, сеньор, это его слова, не мои!

— Верю, — кивнул Тигр. — Теперь встань!

Бедняга поднялся.

— Возвращайся к этому дурню и передай ему, что я отпустил бы его целым, но раз он меня оскорбил, то должен умереть.

— Я передам слово в слово, Тигр.

— Живо!

Хуана Гарьена словно и не было. Он помчался так быстро, что в мгновение ока взлетел по склону и скрылся за гребнем холма. Но Тигр еще долго не отводил глаз от вершины в глубокой задумчивости. Педро Ринкон наконец украдкой удалился и вскоре вернулся с гнедым великаном в поводу. Но даже теперь бандит стоял по-прежнему погруженный в молчание.

— Они выйдут на твой след, Тигр, — наконец тихо промолвил старик. Ответа не последовало. — Могут нагрянуть неожиданно, сеньор. — Тигр продолжал молчать. — А когда придут, если даже Тигр уже уедет, старому человеку все равно оставаться здесь.

При этих словах бандит наконец встряхнулся и положил руку на плечо Ринкона:

— Уходим сейчас. Седлай своего коня. Поедешь со мной.

Педро Ринкон повернулся, чтобы собраться, но Тигр вдруг его остановил:

— Нет, тебе не зачем покидать хижину, Педро. Если человеку хватило мужества бросить вызов Тигру, он не станет трогать старика. Этот парень храбр, Педро, и куда страшнее, чем два десятка таких крыс, как Хуан Гарьен!

Глава 16

В ОЖИДАНИИ ТИГРА

Целых три мили Хуан Гарьен мчался так резво, что глаза в конце полезли из орбит, а ставшие словно ватными ноги отказывались нести его дальше. Он побежал мелкой трусцой, все еще с опаской оглядываясь через плечо. Наконец отдышался. Ближе к городу поубавилось и страху. И все же когда он наконец доплелся до Питера Куинса, его покрытая пылью фигура имела жалкий вид.

— Передал, что я просил?

— Самому Тигру! — выдохнул Хуан, переводя дух.

Ему даже не верилось, что он, именно он, разговаривал с этим страшным чудовищем, что собственными глазами лицезрел известного душегуба.

— Тигр? — недоверчиво пробормотал Питер, но, увидев возбужденное лицо парня, понял, что тот не врет.

— Я говорил с самим Тигром!

— И что ты сказал?

— Когда я пришел к нему, он обедал.

— Обедал с утра?

— Он ест только раз в день, сеньор.

— Неужели?

— Это известно каждому младенцу. Так вот, когда я пришел, Тигр ел.

— И что он ел, Хуан?

— Жареное мясо… с чесноком!

— В такой-то час? Что другое, а желудок у него железный!

— Когда нет огня, он ест сырое мясо.

— Неужели, Хуан?

— Правда, правда, сеньор.

Куинс едва удержал улыбку. В Хуане уживалось столько легковерия и лживости, что определить, когда он откровенно врет сам, а когда повторяет чужую ложь, казалось, невозможно.

— Ладно. Ты пришел, когда Тигр ел сырое мясо.

— Нет, жареное, с чесноком!

— Ах ты, плут! — воскликнул Питер. — Когда это он успел нажарить себе мяса?

— Все равно, — неуверенно промямлил Хуан, — все было так, как я говорю. Он посмотрел на меня и спрашивает: «Почему ты пришел так поздно?»