Семь троп Питера Куинса - Брэнд Макс. Страница 28

Но если эта комната для одного человека, то о самом хозяине она говорила весьма красноречиво. В воображении Питера рисовалось худое темное лицо, густые черные брови, глубоко запавшие усталые глаза, порочный взгляд, тонкие губы, обманчивая для неискушенных улыбка, медленные кошачьи манеры и беспокойные пальцы — словом, страшный человек.

Вместо этого пред ним предстал пышущий здоровьем румяный молодец лет пятидесяти, с большими живыми голубыми глазами под широченным лбом. Круглое веселое лицо, глядя на которое хочется улыбнуться. Вечно молодое, несмотря на седину и лысеющий лоб. Пухлые щеки излучают здоровье и довольство жизнью. Могучая шея свидетельствует о незаурядной силе. Когда он подался вперед в кресле, казалось, пиджак вот-вот лопнет в плечах. Поднявшись навстречу гостю, Монтерей шагнул вперед и протянул руку Питеру.

— Питер Куинс! — воскликнул он. — Я рассчитывал, что придется ждать вас по меньшей мере тройку дней. Теперь вижу, что нож в стене обернулся в мою пользу! — И к неописуемому изумлению Питера, выпустив его руку и взявшись за бока, он от души расхохотался. Восторг, казалось, так велик, что сеньор, потирая ладони и громогласно фыркая, забегал по комнате. Создавалось впечатление, что, обрадованный успехом своей выходки, он даже забыл о присутствии Питера. — А ведь мошенник швырнул так близко, что задел кожу!

— Он и метил в голову, — уточнил Питер. — Да еще с такой силой.

— В голову? Чепуха! Он прекрасно знал, что, если бы причинил вам вред, с него бы содрали кожу, вываляли в песке и отдали на съедение муравьям! Нет, он только чуть перестарался. Хуан!

Оглушительный голос не вмещался в комнате и отдавался эхом в самых отдаленных залах.

— Хуан Гарьен!

Тихие шаги; в дверях возник Хуан Гарьен.

— Ты поцарапал ему кожу ножом, — сказал Фелипе Монтерей.

— Зато он свернул мне челюсть, — криво ухмыльнулся Хуан.

— Так это ты, Хуан? — пораженно выдохнул Питер. — Ты бросил нож?

— Конечно. Кто же еще?

— Но я видел его у тебя за поясом!

— Это другой, — отмахнулся Хуан. — У меня еще два, видите?

Он показал длинное лезвие. Блеснув в руке, оно снова исчезло за пазухой. Питер Куинс тяжело вздохнул. До него стало доходить, что для этих южан он всего лишь ничтожная пылинка. Сеньор взмахом руки отпустил Хуана Гарьена.

— Сколько таких, как он? — спросил Питер. — Сколько у вас таких, как Хуан Гарьен?

— Таких, как он… ни одного, — ответил богач. — Поэтому я и послал его за вами. Выбрал одного из сотен других. Он самый лучший.

— Вы имеете в виду, что послали его еще в первый раз?

— Конечно.

— Уже тогда я был вам нужен?

— Разумеется.

— Для чего?

— Это долгая история. Садитесь, закуривайте.

— Благодарю. — Питер сел. Ему предложили ящичек с сигаретами. Он взял одну и затянулся ароматным дымком. Медленно выпустил его изо рта, стараясь распробовать на вкус. — И все же, — настаивал он, — мне не терпится узнать, зачем вы послали за мной.

— Я много наслышан о Питере Куинсе… до нас тоже дошло, как он проехал через пять штатов, оставив в дураках шерифов и их прихлебателей-добровольцев… как унес свою голову, за которую давали сто тысяч и даже больше долларов… и все из-за преступления, которого он не совершал! — Понизив голос, Монтерей серьезно добавил: — Но разве не помогал тебе сам Господь, Питер? Одной ловкости и хитрости мало.

— Пускай, как вы говорите, вам известны все мои приключения, — отмахиваясь от последнего замечания, продолжал настаивать Питер, — зачем я нужен вам?

— Значит, вам требуется ответ?

— За этим и тащился сорок миль.

— Если бы в этом сомневались, то не поехали бы в такую даль?

— Не поехал бы.

— Значит, не доверились бы мне.

— Ошибаетесь, сеньор Монтерей. Я знал, что если приеду, то придется иметь дело непосредственно с вами.

— А теперь, когда вы здесь? — с еле заметной улыбкой невозмутимо спросил сеньор.

— Вы утверждаете, что знаете меня, — сдержанно заметил Питер. — Но видимо, не поняли одного: для меня все зависит от исхода нашей беседы. Если буду удовлетворен — прекрасно. Если возникнут подозрения — я выхожу из дома позади вас, приставив револьвер к вашей спине.

— Вы самоуверенны, мой друг, — процедил сквозь зубы сеньор.

— Да, я в себе уверен, — подтвердил Питер.

— Но не проще разве взять вас обманом, а потом прибрать к рукам?

— Я игрок по натуре, сеньор Монтерей. Если сумеете меня обмануть, будете в дальнейшем пользоваться своим преимуществом. Но предупреждаю, что в данный момент я настороже каждую минуту.

— Знаю, — усмехнулся Монтерей. — И понимаю, что действительно привело вас сюда, — стремление докопаться до сути всего происходящего. Не так ли?

— Отчасти так. А отчасти любопытство в отношении вас и любопытство в отношении девушки, о которой недавно рассказывал мне Мартин Эвери.

Питер заметил, как вспыхнуло до того невозмутимое лицо Монтерея, но тот тут же скрыл свое замешательство за улыбкой.

— Мы или очень хорошо поладим, — констатировал Монтерей, — или вдребезги рассоримся.

— Отлично! — кивнул Питер. — А теперь все же скажите, зачем меня к вам привезли.

Сеньор Монтерей встал со стула и прошел в дальний конец комнаты. Отодвинул панель, и перед ними предстало зловещее лицо Тигра. Изображение было таким живым, что Питеру на мгновение показалось, что перед ним реальный человек. Потом понял, что это всего лишь картина. Облегченно вздохнув, он откинулся на стуле.

— Испугался, а? — поддразнил его Монтерей.

— Еще как!

Оба рассмеялись.

— Хвалю за откровенность, — сказал богач. — В таком случае постараюсь тоже говорить напрямик. Я привез тебя сюда и готов купить твои услуги. В первую очередь мне нужна голова этого человека, Тигра. Понятно?

— А-а, — отозвался Питер Куинс, — вот, значит, где собака зарыта!

Сложив руки, Питер заставил себя посмотреть на портрет. Он боялся признаться себе, но чем больше смотрел на портрет, тем больше убеждался в одном: несмотря на то что Тигр отказался принять вызов, Питер Куинс испытывал перед ним смертельный страх. Впервые за свою сознательную жизнь!

Глава 23

РАЗГОВОР С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ

Но вслух всего лишь спросил:

— Что я имею?

— Если условия — это единственное, что вас удерживает, мы скоро договоримся. Говорите, что требуете. Самый лучший способ начать дело.

Монтерей улыбался в предвкушении, что Питер уже у него в руках.

— Мне нужны факты, — заявил Питер.

— Не деньги?

— Плевал я на них.

Монтерей удивленно уставился на парня.

— Я хочу знать, почему Тигр должен умереть, — продолжал Питер.

— А его преступления, разве этого мало? — отрезал богач.

Он зажег сигару и выкурил ее в несколько быстрых затяжек. Пожалуй, единственная заметная реакция на настойчивое любопытство.

— Преступления, — с нагловатой ухмылкой заметил Питер, — вызывают у меня лишь симпатии.

— На его счету сотни убийств.

— На моем около двух десятков, — возразил Питер, — но я всегда стрелял, обороняясь.

— Его преступления подтверждают тысячи свидетелей, — продолжал Монтерей.

— Мои тоже, — добавил Питер. — Всегда найдется тысяча лжецов, готовых броситься на лежачего! Однако у него есть сторонники, даже в этом городке.

— Его боятся, мистер Куинс.

— Может, и так, но одним страхом нельзя удержать в спокойствии целый город. Между прочим, не думаете ли вы, что все здешние обитатели исполняют ваши желания из одной любви к вам?

— Это предмет моей гордости.

— Ошибаетесь.

— Кто-нибудь сказал, что боится меня?

— Я видел страх в глазах по меньшей мере двух десятков людей. Улыбаетесь, сеньор? Вижу, вам это льстит!

— Вы весьма наблюдательны, — заметил Монтерей, — но все же заблуждаетесь.

— Возможно.

— Но вернемся к Тигру. Я вижу, что вам надо. Вы не удовлетворены объяснением, что этот человек — сущее бедствие для всех, и хотите понять, почему именно я считаю его своим врагом?