Семь троп Питера Куинса - Брэнд Макс. Страница 6

Питер Куинс как обезьяна вскарабкался к окну второго этажа и проник внутрь. Его интересовали деньги и еда. Деньги — двадцать пять долларов — нашлись в комнате в передней части дома. Питер забрал купюры и оставил вместо них свой кольт, стоивший полсотни. Выбрался обратно тем же путем, через заднее окно, и, не думая о том, что отныне на нем кража со взломом, которая тянет на много лет отсидки, не спеша направился в отель, где от души наелся, и под покровом ночи двинулся дальше.

Соснув часов пяток в стогу сена, не стал задерживаться и с удовольствием бодро потопал вперед. Бодрящая ночная прохлада, яркие звезды, напоенный волшебным ароматом сосен горный воздух делали его путешествие легким и умопомрачительно прекрасным. На рассвете вышел к небольшой чудесной долине — посередине, причудливо извиваясь, искрился ручей, тут и там виднелись живописно разбросанные могучие деревья. На расчищенном участке — хижина. Из трубы к верхушкам деревьев поднимается дымок и, раздуваемый ветром, тает в вышине. Проголодавшемуся Питеру дымок обещал все, что надо. Но куда заманчивее показался стоявший в коррале рядом с хижиной конь светлой масти — Питер с первого взгляда понял, что конь этот предназначен для него и ни для кого больше.

Он направился прямиком к корралю и, перегнувшись через ограду, принялся по-хозяйски разглядывать своего коня так, словно купчая на скакуна уже лежала у него в кармане. Такое ощущение приходит очень редко, один раз в жизни, и тогда счастливчик становится обладателем того единственного коня, какой ему сужден по жизни. Конь явился той последней частичкой, которая завершает мозаичную картину счастья. С этого момента счастье не покидает его в течение всего времени, пока с ним конь. Его конь. Если ради обладания им надо убить — убивают, и не остается никаких угрызений совести. Надо украсть — крадут.

Не в силах оторвать глаз от коня, подобные чувства испытывал в данный момент и Питер Куинс. Этот светлый со стальным отливом красавец представлялся ему массой живого трепещущего пламени. Высотой никак не меньше пятнадцати ладоней и трех дюймов и с такими могучими мышцами, что в покое он выглядел стройным, изящным, а пошевелившись, представал богатырским конем. Да и стоит ли описывать? Питер Куинс не думал о деталях. Душу заполняла одна радостная, торжествующая симфония. И если он отмечал про себя узкую квадратную морду или изгиб хвоста, свидетельствовавший о поразительной резвости, то только сквозь туман охватившей его радости. Целых полчаса в немом восторге парень разглядывал жеребца, а оторвав взгляд, не мог припомнить ни одной детали, но уже не сомневался, что узнает его даже по отдаленному стуку копыт.

Придя в себя наконец, обнаружил, что за ним следят. Вообще говоря, она стояла почти перед ним. Закатанные по локоть рукава, в одной руке скамеечка для дойки, в другой — ведерко с дымившимся парным молоком, отчего в желудке у Питера начались голодные судороги. Позади к дневному пастбищу брела корова.

— Будешь доказывать, — заметил Питер, — что ты доила корову, а я не видел?

— Прямо у тебя под носом, — подтвердила она. Откинув голову, рассмеялась так весело и непринужденно, что окончательно покорила его. — Ты был так занят, разглядывая Злого Рока. Давно здесь стоишь?

— Значит, его зовут Злой Рок? — переспросил Питер.

— Да. Так его зовет дядя Дэн. И справедливо. С тех пор как Злой Рок появился здесь, все пошло кувырком.

— Ну что ж, — заметил Питер, — скоро все встанет на круги своя. Знаешь, этот конь для меня. — Уголки губ и жилка на шее дрогнули в робкой, неуверенной улыбке, от которой вокруг стало еще светлее. — Серьезно, — добавил Питер. — Злой Рок — мой конь!

— Не дай Бог услышит дядюшка Дэн, — предупредила она. — У дяди Дэна ужасный характер.

— Тогда поговорю с твоим дядюшкой.

— Только не о Злом Роке.

— Почему бы и нет?

— Он приходит в ярость при одном упоминании.

— Тебе лучше знать своего дядюшку, — согласился Питер.

Она вздохнула:

— Останетесь позавтракать, мистер?..

— Питер. Питер без «мистера», мисс э-э…

— Мэри, — ответила она, и они оба рассмеялись.

— Умираю с голоду, — расцвел Питер.

— Я рада! — заявила девушка. — То есть… словом, понимаешь.

— Конечно. Сюда, Злой Рок!

— Не подпускай его. Ужасный зверь. Только и думает цапнуть зубами или лягнуть. Мало кому удавалось его обуздать!

— Гляди! — весело сказал Питер.

Он нагнулся, сорвал пучок травы и протянул жеребцу.

Питер ничуть его не боялся. Он точно, будто читал книгу судеб, знал, что последует. Смотрел на девушку, не на коня. Злой Рок подошел и взял траву из его рук.

— О-о! — удивленно воскликнула Мэри. — Ты волшебник.

— Если это волшебство, то я волшебник, — согласился Питер. — Молодчина, Злой Рок.

Он погладил коня по белому лбу. Жеребец подошел ближе и тронул губами поля шляпы.

— Глазам не верю! — воскликнула Мэри.

— Никто ему раньше не доверялся, — объяснил Питер. — Держу пари, всегда подходили к нему с плетью и со шпорами. Иди сюда, попробуй.

Она приблизилась, но как только протянула руку, Злой Рок, яростно прянув ушами, чуть не схватил ее за пальцы. Девушка с визгом отскочила, а Питер, удивленно качая головой, взглянул на нее и обнял светлого красавца за шею.

— Необъяснимо, — произнес он, — но совершенно ясно одно — что мы, Злой Рок и я, поняли друг друга.

— Когда увидит дядюшка Дэн, он потеряет дар речи.

— А вообще-то он говорит? — спросил Питер, подхватывая ведерко с молоком и направляясь вместе с ней к хижине. Она быстро взглянула на него:

— Ты не представляешь, что за человек дядюшка Дэн Томас!

Этого было достаточно, чтобы подготовить его к предстоящей встрече, — этого и плачевного состояния хижины, в которой жили Мэри и ее дядя. И все же он немного оробел, увидев в дверях громко зевавшего громадного мужика с растрепанной копной черных волос и налитыми кровью глазами, набивавшего свою первую трубку.

— Кого еще черт принес? — проворчал он, глядя на Мэри.

— Это Питер.

— Питер и как его дальше?

— Питер, голодный человек, — улыбаясь монстру, представился тот.

— В моем доме не держат лишних цыплят, — бросил дядюшка Дэн Томас. — Топай дальше, парень.

Питер колебался. Он видел, как девушка от обиды и унижения кусает губы, но не может набраться смелости, чтобы вступиться за него.

— Если настаиваете, я могу заплатить, — предложил гость.

— Дай взглянуть, какого цвета твои деньги, — проворчал великан.

— Дядя Дэн! — укоризненно покачала головой девушка.

— Замолкни! — приказал он.

Питер послушно достал из кармана купюры. Хозяин, пыхтя трубкой, хмуро поглядел на наличность.

— Добавь пару яиц и пару ломтиков бекона, — приказал он Мэри и с этими словами, не глядя на девушку и гостя, вышел наружу.

Краснея от стыда, бедняжка провела Питера к столу и не успела поднять на него глаз, как снаружи послышался рев:

— И чтобы никакой болтовни в мой адрес. Я не намерен этого терпеть! Достаточно пожил, чтобы со мной обращались как полагается, и могу за себя постоять!

— Ох! — только и промолвила Мэри.

— Дров мало, — добродушно заметил Питер и, взяв в углу топор, не спеша вышел во двор.

Здесь набросился на огромную колоду, быстро разделав ее на поленья. Махая молотом в кузнице, он накачал стальные мускулы, к тому же сил добавляла злость на дядюшку Дэна Томаса. Но, чтобы осуществить замысел завладеть Злым Роком, эту злость требовалось выплеснуть наружу.

Наблюдая за его стараниями, великан подошел поближе.

— Топор держать умеешь, парень, — одобрительно буркнул он.

— Спасибо, — ответил Питер, всаживая блестящее лезвие в твердую колоду. Топор застрял, и, вытаскивая его, он чуть не сломал топорище.

— Чего не хватает у юнцов, так это ума, — заметил наш любезный горец. — Чтобы делать дело, топору хватает веса, парень. Не надо рисоваться своими мускулами. Гляди!

Бесцеремонно выхватив топор из рук Питера, он принялся за колоду. Говоря по правде, его работа представляла собой образец ловкости и изящества. Полешки летели непрерывным дождем, словно их стругали ножом, и все это совершалось легко и непринужденно. В одно мгновение здоровяк развалил колоду пополам, а потом поделил на мелкие части.