Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод) - Смит Уилбур. Страница 93

Только небо начало светлеть перед рассветом, как тропа резко свернула прямо в утес и пошла по узкому клинообразному ущелью, где оно было покрыто такой богатой растительностью, что Сантэн подумала: близко под поверхностью есть вода. Тропа была еле заметна, она заросла, и по ней явно не ходили много месяцев или даже лет. Приходилось нырять под нависающие ветви и переступать через засохшие кусты и новую растительность. Высоко на утесе Сантэн разглядела огромное неряшливое гнездо стервятников; на краю гнезда сидели громадные уродливые птицы с голыми розовыми головами.

— Это Место Всей Жизни. — Х’ани заметила интерес Сантэн к гнездам. — Всякое живое существо, родившееся здесь, — особенное, на нем благословение духов. Даже птицы это знают.

Ущелье сузилось, и высокие утесы сомкнулись у них над головами; тропа наконец закончилась, уткнувшись в образованный в скале угол, загородивший небо.

О’ва встал перед стеной и запел гортанным голосом, каким обращался к духам:

— Мы хотим войти в ваше самое тайное место, духи всех созданий. Духи нашего клана, откройте нам путь. — Он умоляюще развел руки. — Пусть стражи этого прохода позволят нам пройти.

О’ва опустил руки, вошел в скалу и исчез из поля зрения Сантэн. Девушка испуганно ахнула и шагнула вперед, но Х’ани коснулась ее руки, удерживая.

— Здесь очень опасно, Нэм Дитя. Если стражи отвергнут нас, мы умрем. Не беги и не маши руками. Иди медленно, но целеустремленно и проси благословения духов, когда пройдешь.

Х’ани отпустила ее руку и вошла в скалу вслед за мужем.

Сантэн стояла в нерешительности. Она едва не повернула обратно, но любопытство и страх одиночества подтолкнули ее, и она медленно подошла к тому месту, где исчезла Х’ани. И увидела отверстие в скале, узкую вертикальную трещину, достаточную, чтобы пройти, повернувшись боком.

Сантэн глубоко вдохнула и ступила в щель.

За узким входом она остановилась, давая глазам возможность привыкнуть к полутьме, и увидела, что очутилась в длинном узком туннеле. Она сразу поняла, что это естественный туннель: стены не обработаны инструментами, высоко над головой видны боковые ответвления и отверстия.

Впереди она слышала шелест босых ног стариков о камень, а потом и другой звук. Низкий монотонный гул, словно далекий морской прибой.

— Иди за нами, Нэм Дитя. Не отставай, — донесся голос Х’ани, и Сантэн медленно двинулась вперед, заглядывая в тень и пытаясь определить источник этого глубокого, низкого звука.

В сумраке над головой она рассмотрела очертания каких-то странных, похожих на пластинки предметов, прилепившихся к стенам так, как растет древесный гриб на стволе погибшего дерева, хотя больше всего они напоминали крылья множества бабочек, вылетевших из куколок. Эти «крылья» нависали так низко, что Сантэн пришлось наклоняться. И только тут она с ужасом поняла, куда попала.

Трещина в скале была гигантским ульем. А эти врезанные в стены «крылья» — сотами, да такими гигантскими, что в каждую ячейку входили, наверное, сотни литров. Теперь Сантэн рассмотрела и роящихся над сотами тускло поблескивающих в слабом свете насекомых, и сразу вспомнила все истории, какие Мишель рассказывал ей об африканских пчелах.

— Они больше и черней ваших пчел, — хвастал он, — и такие злобные, что я однажды видел, как они до смерти зажалили большого буйвола.

Едва дыша, напрягаясь в ожидании первого жалящего укуса, Сантэн подавила желание бежать и пошла за маленькими фигурами перед ней.

Рои ядовитых насекомых гудели в нескольких дюймах над ее головой, и их гудение как будто становилось все громче и грозило оглушить.

— Сюда, Нэм Дитя. И не бойся: маленькие крылатые люди учуют твой страх, — негромко сказала Х’ани. На щеку Сантэн села пчела.

Девушка невольно подняла руку, чтобы смахнуть насекомое, но с трудом сдержала движение. Пчела щекотно поползла по ее лицу и добралась до верхней губы. И тут же еще одна села на предплечье.

Сантэн в ужасе смотрела на нее. Огромная, угольно-черная, с темно-золотыми кольцами на брюшке.

— Пчелка, миленькая, не надо, — прошептала Сантэн. Пчела изогнула спину, и из ее полосатого брюшка высунулось жало с ярко-красным острием. — Пожалуйста, позволь мне и моему ребенку пройти! — Пчела изогнулась. Жало коснулось тонкой кожи на сгибе локтя Сантэн.

Сантэн напряглась, зная, что вслед за пронзительно-колющей болью разнесется густой сладковатый запах яда, который приведет в бешеную ярость огромный рой пчел над ней. И ясно представила, как, погребенная под живым шуршащим ковром из пчел, корчится на полу пещеры, умирая одной из самых жутких смертей, какие ей были известны.

— Пожалуйста, — шептала она, — пусть мой ребенок родится в вашем тайном месте, и мы всю жизнь будем почитать вас.

Пчела втянула жало и исполнила на руке сложный танец, поворачиваясь, приседая и возвращаясь, а потом, ртутно блестя крыльями, улетела.

Сантэн медленно шла и увидела впереди золотой ореол отраженного света. Насекомое на лице сползло по губе вниз, поэтому она не могла говорить молилась молча.

«Хотя я иду по долине безмолвной смерти, пожалуйста, пчелка, пропусти меня ради моего ребенка».

Резкое жужжание — и пчела золотой точкой промелькнула перед глазами, покинув Сантэн. Хотя кожа зудела от воспоминаний о жестких лапках, Сантэн, прижимая руки к бокам, шла медленно и осторожно. Казалось, это длится вечность, но вот она достигла конца туннеля и, пригнувшись, вышла на свет раннего утра. От пережитого ужаса ноги у нее подкосились. Она упала бы, если бы ее не подхватил О’ва.

— Теперь ты в безопасности. Стражи позволили нам войти в священное место.

Эти слова привели ее в чувство, и Сантэн, по-прежнему дрожа и тяжело дыша, огляделась.

Они оказались в тайном углублении внутри горы, в абсолютно правильном амфитеатре в скалах. Крутые стены в сотни футов высотой, с темным сатанинским блеском, словно отсвечивали в огне паяльной лампы, но над ними — открытое небо. Глубокая чаша в камне в самом широком месте — примерно с милю от края до края. В это время дня солнечные лучи не достают до дна, и в рощах изящных деревьев на дне чаши прохладно и росисто. Деревья с красивыми светлыми листьями и гроздьями красновато-желтых плодов на широко расставленных ветвях напомнили Сантэн оливы. Дно чаши полого опускалось. Когда Сантэн вслед за Х’ани пошла меж деревьями, она увидела, что земля усеяна опавшими плодами.

Х’ани подобрала один и протянула Сантэн.

— Монгонго, очень вкусно.

Сантэн надкусила и вскрикнула: зуб больно ткнулся в крупную твердую косточку. Ее облекал только тонкий слой мякоти, острый, со вкусом инжира, хотя и не такой сладкий.

С ветвей над ними шумно взлетела стая зеленых попугаев, и Сантэн увидела, что долина кишит птицами и мелкими животными, которые на рассвете явились пировать в рощах монгонго.

— Место Всей Жизни, — прошептала она, зачарованная дикой красотой, резким контрастом голых обожженных скал и полного нежной растительности дна.

О’ва быстро шел по неровной тропе, которая вела к центру чаши. Шагая за ним, Сантэн увидела впереди меж деревьями небольшой холм из черного вулканического камня. Она заметила, что холм симметричный, конусообразный и расположен точно в центре амфитеатра, как шишка в центре щита.

Как и дно долины, холм порос лесом.

Среди черных вулканических деревьев в изобилии росли высокая слоновья трава и деревья монгонго. С деревьев свешивалось множество черномордых мартышек, они угрожающе наклоняли головы и гримасничали, когда люди приближались к холму.

Когда Сантэн и Х’ани догнали О’ва, тот стоял перед темным отверстием в склоне, напоминавшим вход в шахту. Но, вглядевшись, Сантэн поняла, что шахта уходит в глубину очень полого. Она хотела пройти мимо старика, чтобы получше посмотреть, но О’ва удержал ее за руку.

— Не торопись, Нэм Дитя, мы должны подготовиться, чтобы все было правильно.

И он мягко потянул ее назад.

Чуть дальше, под нависающими скалами, располагался древний лагерь бушменов. От старости тростниковые крыши хижин провалились. О’ва сжег полуразвалившиеся хижины, потому что они превратились в пристанище змей и насекомых, и женщины построили из веток и свежесрезанной травы новую хижину.