Царица амазонок - Фортье Энн. Страница 13

Наши отношения продолжались всю зиму. И хотя Федерико настаивал на том, чтобы сохранить их в тайне, я безусловно верила ему, когда он называл меня любовью всей своей жизни. Однажды мы заявим обо всем публично… поженимся… у нас будут дети… Правда, эти слова так никогда и не были произнесены вслух, но всегда подразумевались. Как-то ночью он совершенно внезапно улетел в Испанию, даже не потрудившись попрощаться, и я была так потрясена и расстроена, что разуверилась в собственном счастье.

А за этим последовали ужасающие открытия: оказалось, что у Федерико было множество подруг в Оксфорде и взбешенная невеста в Барселоне и что из фехтовального клуба его изгнали с позором… И все равно я писала ему письмо за письмом, заверяя в своей любви и понимании, умоляя ответить.

И он ответил. Несколько месяцев спустя я получила толстый конверт из фехтовальной школы Мадрида, в котором лежали все мои письма к нему – по большей части нераспечатанные – и в дополнение к ним пятьсот евро. А поскольку Федерико ничего не был мне должен, я была вынуждена признать, что это плата за мои «услуги».

Я была так разъярена, что лишь несколько недель спустя поняла: должно быть, мастер Федерико Ривера намеренно оскорбил меня, чтобы залечить мои раны и, потакая своему перфекционизму, завершить мои уроки фехтования почетным coup de grace.

Хотя я никогда не рассказывала о нем своим родителям, они наверняка понимали, что мое сердце разбил тайный поклонник. Я даже начала подозревать, что одержимость моей матери Джеймсом Моузлейном была ее попыткой как-то утешить нас обеих. А что могло быть более утешительным, нежели картина идеального будущего, в котором я жила в особняке по соседству долго и счастливо?

Мистер Людвиг вернулся с нашим кофе, и я, отложив журнал, убрала свою куртку, чтобы он мог сесть рядом со мной.

– Спасибо, – сказала я, беря одну из чашек и с удовольствием ощущая трясущимися ладонями ее тепло. – Кстати, вы так и не сообщили мне название организации, которая оплачивает всю эту роскошь.

Мистер Людвиг снял крышку со своей чашки:

– Я очень осторожный человек. – Он сделал глоток и поморщился. – Фу, какая гадость! Ну да ладно. А финансирует нас Фонд Сколски. Сахар?

Мгновение спустя я уже лихорадочно набирала в «Гугле» «Фонд Сколски» и тут же услышала, как негромко посмеивается мистер Людвиг, бесстыдно заглядывая в мой телефон.

– Вы ничего не найдете о нем в Интернете, – сообщил он. – Мистер Сколски предпочитает не светиться. Причуда миллиардера.

Возможно, мистер Людвиг хотел пошутить, но мне было не до смеха. Вокруг нас в зале ожидания уже толпились представители авиакомпании и пассажиры, надеявшиеся пораньше пройти на посадку, а я все еще пребывала в полном неведении относительно цели нашего путешествия.

– Мне немного неловко это говорить, но я никогда не слышала о Фонде Сколски, – сказала я. – Предполагаю, его офис находится в Амстердаме?

Мистер Людвиг наклонился, чтобы поставить свою чашку на пол.

– Как я уже говорил, мистер Сколски – частное лицо. Индустриальный магнат, проявляющий интерес к археологии. Он финансирует раскопки по всему миру.

Я уставилась на мистера Людвига в ожидании подробностей. Но он замолчал, и тогда я продолжила за него:

– Например, в?..

Мистер Людвиг улыбнулся, но в его хищных глазах мелькнуло раздражение.

– Я не могу вам ничего сказать, пока мы не доберемся до места. Таковы условия мистера Сколски.

Я была так расстроена всеми этими загадками, что внезапно не только почувствовала гадкий вкус кофе, но и вспомнила слова Джеймса о том, что так называемый алфавит амазонок может оказаться мистификацией… или чем-то похуже. Тогда я снова задумалась о том, в чем, собственно, будет заключаться моя роль. Мне постепенно становилось ясно, что мистер Людвиг уже не торопится заигрывать со мной, а это, в свою очередь, сулило не слишком веселую неделю. Любой нормальный человек в моей ситуации обратил бы внимание на все эти предостерегающие знаки… но только не я. Красная тетрадь бабули, спрятанная в моей сумочке, давно уже лишила меня здравого смысла.

– Готовы? – Мистер Людвиг достал свой посадочный талон. – Идемте.

Через мгновение мы уже шли к нашему самолету. И хотя теперь я не была уверена, что мы летим именно в Амстердам, я понимала, что задавать вопросы бесполезно. И моя неуверенность лишь возросла, когда мистер Людвиг, вместо того чтобы подняться на борт, остановился, чтобы о чем-то переговорить с человеком в рабочем комбинезоне и больших оранжевых наушниках.

Прежде чем открыть боковую дверь, мужчина бросил на меня подозрительный взгляд. Мы спустились по каким-то металлическим ступенькам и очутились на летном поле. Шум стоял невыносимый, и когда я открыла рот, чтобы спросить, что происходит, то тут же чуть не задохнулась от выхлопного газа.

После недолгой поездки в небольшом фургоне, который резво вилял между продуктовыми и топливными машинами, мы добрались до другого самолета. И только когда я увидела, как мою дорожную сумку передают из рук в руки и она исчезает в багажном отделении, до меня дошло, что наша предполагаемая поездка в Амстердам была просто ловушкой.

Но расспрашивать мистера Людвига об истинной цели нашего путешествия уже не имело смысла, потому что сразу же после формального досмотра мы поднялись на борт самолета.

– Ваш браслет, – спросил мистер Людвиг, указав на мое запястье, когда раздался писк металлоискателя, – вы используете как оружие?

– Пока не приходилось, – ответила я, опуская рукав.

Мистеру Людвигу незачем было знать, что этот браслет принадлежал моей бабушке. Я откопала его среди белья всего несколько часов назад и решила надеть в честь начала нашего столь неожиданного приключения. Мистеру Людвигу следовало знать только то, что я еду с ним ради денег и возможной академической славы; я не хотела, чтобы он догадывался о том, что все это для меня очень личное. Как и мистер Сколски, я тоже не любила светиться.

Когда мы, усевшись в кресла первого класса, надежно пристегнули ремни и самолет покатил к взлетной полосе, я сказала мистеру Людвигу:

– Может, сейчас и не самый подходящий момент, но все же… Куда мы на самом деле направляемся?

Мистер Людвиг поднял свой бокал с шампанским в приветственном тосте:

– На Джербу. За удачный полет! Простите меня за эту игру в кошки-мышки, но слишком многое поставлено на кон.

У меня просто руки чесались поискать информацию о Джербе в Интернете, но мы должны были вот-вот взлететь. Насколько я знала, Джерба – это небольшой остров в Средиземном море у побережья Туниса, который славился в первую очередь своими отелями и приятным климатом. Мне бы никогда и в голову не пришло вести там раскопки, и я решила, что речь шла скорее о материке, а не об острове.

А вот вести раскопки в Тунисе имело смысл.

Сегодня это относительно маленькая африканская страна, приютившаяся между Алжиром и Ливией, но две тысячи лет назад город Карфаген, основанный на территории современного Туниса, был главным соперником Древнего Рима. Римляне разрушили город, продали карфагенян в рабство и уничтожили все архивы – ничто не уцелело. Земля великого полководца Ганнибала могла быть просто мифом.

Но все эти события происходили относительно недавно в сравнении со временем, когда – согласно некоторым источникам – на земле жили герои греческой мифологии: Геракл, Ясон и Тесей принадлежали к доисторическому миру чудовищ и магии… как и амазонки.

Большинство древних авторов – независимо от того, верили они в эти мифы или нет, – полагали, что родина амазонок находится на востоке, на побережье Черного моря, на севере Турции, но некоторые утверждали, что женщины-воительницы происходили из Северной Африки.

Историю амазонок принято разделять на три периода, чрезвычайно различные между собой и по времени, и по месту. Предполагалось, что в последний из этих трех периодов амазонки укрепились в Фемискире, их легендарной столице на побережье Черного моря, которую долгое время осаждали со всех сторон. В конечном итоге часть племени амазонок погибла, а часть слилась с соседними племенами. Но существует теория о том, что закат амазонок был довольно длительным и имел место даже временный расцвет их империи, датируемый примерно 330 годом до нашей эры, когда царица амазонок якобы нанесла визит Александру Македонскому, прося разрешения на то, чтобы она и сопровождавшие ее воительницы провели с ним две недели в надежде обзавестись потомством от столь легендарной личности. Но уже спустя век или чуть больше теряются последние следы этого гордого племени.