Царица амазонок - Фортье Энн. Страница 133

Я была настолько взволнована, что не удержалась от восклицания:

– Так вы тут действительно амазонки?!

Отрера уклончиво улыбнулась:

– Ну, в общем, вроде того. В течение многих поколений балтийский филиал существовал на цыганский манер, никогда не задерживаясь подолгу на одном месте и редко связываясь с сестрами-амазонками в других частях мира. Конечно, война еще более лишила их жизнь хоть какой-то стабильности…

Нас ненадолго прервали, когда в дверь просунула голову молодая женщина в спортивной короткой майке и что-то сказала по-фински.

– Ах да! – Отрера взмахом руки отпустила девушку. – Тут есть кое-кто, кто хочет с вами поговорить перед ужином. Но позвольте мне сначала закончить свою историю. Видите ли, это именно Вабу Руси убедила балтийских амазонок – наше отделение, – что пришло время осесть на месте и обдумать стратегию нашего возможного участия в делах современного мира. Мы, новое поколение, не хотели просто выступать за деньги да время от времени устраивать рукопашные бои. Вместо этого нам хотелось объединить силы с другими отрядами амазонок, чтобы сражаться за свободу и безопасность женщин во всем мире. Так что после Второй мировой войны мы стали организовываться и развивать связи с нашими сестрами в других странах. И мы настолько преуспели в модернизации нашей общины и развитии связей между разными подразделениями, что штаб-квартира международного движения амазонок в итоге перебралась сюда двадцать пять лет назад.

– А сколько всего у вас подразделений? – спросил Ник.

Отрера весело покачала головой:

– Ясно же, что я не могу вдаваться в подробности, но можете быть уверены: у нас свои люди везде, от Аляски до Фиджи. Каждый из наших филиалов имеет собственную структуру и свою собственную царицу. Мы не верим в централизацию, но нам необходимо действовать вместе, а такое равновесие создать очень трудно. Незаконная торговля, похищения, изнасилования и прочие злодеяния не признают границ и законов, а значит, и мы тоже. Однако мы надеемся, что молодые женщины, живущие в открытых, терпимых обществах, как ты, Диана, со временем будут меньше нуждаться в нас, что такие, как ты, станут амазонками внутри себя. У тебя есть возможность тренироваться, учиться. – Она суховато улыбнулась. – Ты нуждаешься лишь в том, чтобы освободиться от влияния государства и от его фальшивых обещаний защитить тебя. Хватит заглатывать наживку; крючок порвет тебе кишки! А теперь идемте. – Она встала и направилась к двери, мы – за ней.

Мы с Ником обменялись озадаченным взглядом, следуя за хозяйкой по коридору в просторную библиотеку, в центре которой стоял великолепный рояль. В этой комнате имелось несколько диванов, окруженных битком набитыми книжными полками, но единственной живой душой здесь оказалась коротко стриженная женщина, сидевшая у рояля и с закрытыми глазами наигрывавшая какую-то меланхолическую сонату.

И это была Катерина Кент.

Глава 39

Изумленная встречей со своей оксфордской наставницей в этом необычном месте, я просто молча ждала, когда она доиграет сонату. Но что потрясло меня сильнее всего, так это не столько присутствие Катерины в штабе амазонок, сколько ее весьма интимная манера игры на рояле. Она касалась клавишей так, словно это были чувствительные части какого-то живого существа; я никогда не подозревала в ней такой эмоциональной чуткости.

Наконец Катерина опустила руки и несколько секунд сидела, склонив голову, а потом посмотрела на меня с задумчивой улыбкой:

– Я изо всех сил старалась избежать этого момента. Но я тебя недооценила.

Я почувствовала, как где-то в глубине моего сознания вскипает гнев.

– Для того, кто редко ошибается в ком-то или в чем-то, такой просчет странен.

Катерина медленно поднялась на ноги:

– Я думала, для тебя будет лучше ничего не знать. Знание может оказаться весьма опасной штукой…

– Не столь опасной, как неведение.

Отрера встала между нами:

– Диана, ты должна понять, что ситуация для нас очень сложная. У нас есть строгие правила, запрещающие нам открыто говорить о том, кто мы такие, особенно по телефону. И поэтому Катерина сделала то, что считала правильным: она наблюдала за некоторыми твоими открытиями и действиями, ничего не говоря. Не забывай о том, что мы ведь и не подозревали о существовании тетради твоей бабушки до того момента, когда ты встретилась в Калькризе с доктором Егер. Ты же не объяснила Катерине, как умудрилась расшифровать надписи в алжирском храме за какие-то пять дней. И она пришла в ужас оттого, что наш тайный язык может быть с такой легкостью переведен на английский.

Ник положил руку мне на плечо, как бы заявляя о своем праве вмешаться в разговор.

– И потому вы решили взорвать храм, – сказал он с горьким упреком. – А заодно избавиться от нас обоих.

– Нет! – вскрикнула Отрера, с беспокойством глядя на Ника. – Задача была возложена на североафриканское отделение. Совершенно ясно, они просто не знали, что вы находитесь внизу. Они же специально убедились в том, что взрыв никому не причинит вреда, эвакуировали персонал…

Катерина обошла рояль, чтобы подойти ближе к нам. Она казалась сейчас меньше ростом, чем я ее помнила, не такой грозной, более человечной.

– Мы всегда знали о существовании того храма, – сказала она, – и мы были постоянно настороже с того момента, когда аль-Акраб узнал о нем. Но только после того, как ты послала мне сообщение о том, что расшифровала надписи на стенах, мы полностью осознали, какую ответственность налагает на нас то сооружение. – Она всмотрелась в мое лицо, ища понимания, а возможно, даже прощения. – Если тебя это хоть немного утешит, помни, что храм по-прежнему там. Он просто заполнился песком. – Она наконец подошла ко мне, и мне даже показалось, что она вот-вот протянет руку и коснется меня. – У нас и в мыслях не было причинить тебе хоть какой-то вред, но остановить тебя было необходимо. Ты невольно помогала Резнику. Позже, после того как его люди украли твой ноутбук на Крите, мы должны были его вернуть, на тот случай, если в нем содержался ключ к расшифровке нашего языка… Ну, по той же причине, почему мы должны были не дать тебе воспользоваться телефоном. Я была уверена, что ты сдашься и после Нафплиона вернешься домой. Но, как я уже говорила… – Катерина улыбнулась, и я увидела в ее глазах вспышку восхищения, что случалось чрезвычайно редко. – Я тебя недооценила.

– Простите, что говорю об очевидном, – вмешался Ник, – но почему вы не меняете способ связи друг с другом? Все эти древние символы, бумажные буклеты, отсутствие сотовых телефонов… Все это выглядит слишком по-дилетантски. Не пришла ли пора перейти на цифровые технологии?

Отрера раздраженно выпрямилась. На высоких каблуках она была почти такого же роста, как я, и возраст явно ничуть не ослабил ее властности.

– Мы поддерживаем связь именно таким образом со времен Гутенберга. Вы и сами прекрасно видели, как опасно пользоваться мобильными телефонами. Если вы хотите выжить – особенно в наши дни, в век тотальной слежки, – вы должны оставаться самостоятельной структурой. И не надо мне говорить, что вы не знаете о том, что ваше собственное правительство постоянно отслеживает все цифровые коммуникации с полной безнаказанностью. – Ноздри Отреры раздулись, она вскинула руки, словно привлекая наше внимание к этой комнате с античными светильниками и старыми книгами. – Здесь только печатные книги, – продолжила она, – не говоря уж о том, что мы пользуемся автомобилями без компьютеров и древними карманными часами, которые будут ходить вечно. Снова и снова бездумная страсть к модернизации навязывает нам новые методы, все лучше и лучше… И не важно, что в любой момент какая-нибудь электромагнитная буря может поджарить все эти электронные схемы и оставить любого и каждого в некоем бредовом мире, в чем-то вроде комнаты с мягкими стенами, как в психушке, потому что он окажется полностью оторванным от того мира, который знал. – Отрера посмотрела на Ника с откровенной неприязнью, как будто обвиняла его лично. – Нет, не будем говорить о скором конце света, о котором большинство людей вообще никогда не задумывалось. Вы просто спросите себя: кто на самом деле более уязвим – тот, кто полагается на механизмы, к которым должен быть постоянно привязан, кто так или иначе не может существовать без какого-то бессмысленного куска пластика… Или тот, кто научился устраивать жизнь без всей этой ерунды? – Отрера помолчала, многозначительно глядя на нас обоих. Несмотря ни на что, она явно была рада возможности поделиться своими взглядами на мир и вскоре продолжила почти восторженно: – Вы явились сюда, предполагая увидеть сверхсовременную крепость с мигающими панелями управления и сканерами сетчатки глаза на каждой двери, ведь так? Нечто вроде пятиугольного здания, берлоги, наполненной людьми в оранжевой форме, которые носятся по периметру в маленьких тележках, как на поле для гольфа? – Губы Отреры изогнулись в коварной усмешке. – Ну, мне очень жаль, однако мы не представляем собой тайное общество в таком виде, в каком людям нравится это воображать. Мы здесь рубим деревья, чтобы поддерживать тепло в доме. Если вы считаете, что это любительство и дилетантство, я могу вам сказать только одно: вы куда более уязвимы, чем можете себе представить.