Царица амазонок - Фортье Энн. Страница 134

В этот момент Катерина нетерпеливо пошевелилась и сказала, обращаясь ко мне и Нику:

– Но вполне понятно, что мы всегда стараемся улучшить нашу систему, и очень скоро каталоги выйдут из употребления. Наша команда связи уже некоторое время занимается разработкой новой схемы…

– Почтовые голуби? – предположил Ник.

Отрера грозно прищурилась:

– Насмешки невежды! Мы и так используем почтовых голубей, но только для внутренней связи в пределах одного региона.

– Суть в том, – продолжила Катерина, и ее губы напряглись от раздражения, – что последние несколько недель были для нас просто катастрофичны. Если подобные Резнику наложат лапу на секретные записки и на способ их расшифровки, они смогут получить свидетельства наших действий в прошлом и, возможно, предугадать наши следующие шаги. Когда наша команда пробралась в дом Резника, чтобы выкрасть у него твой ноутбук, Диана, мы обнаружили на его письменном столе целую коллекцию наших внутренних публикаций. Это доказало нам, что он действительно сумел проникнуть в наши способы связи. – Катерина одарила меня мрачным взглядом. – Ему только и нужно было, что заглянуть в твой компьютер, и он бы получил все то, что ему было необходимо для расшифровки наших разговоров.

– В тот вечер, после приема у Резника, – сказала я, – когда та ваша блондинка заманивала меня с помощью моих же бумажника и паспорта, что случилось бы, если бы я пошла дальше? Это была ловушка?

Отрера и Катерина переглянулись. Потом Отрера уклончиво произнесла:

– Нашей косвенной целью было твое скорейшее возвращение в Оксфорд.

– А что насчет доктора Егер в Калькризе? – продолжила я. – Почему она не снизошла до меня и не объяснила все разом? Или в действительности она надеялась меня убить?

Я знала Катерину достаточно для того, чтобы понять: она внутренне съежилась от страха.

– Кайми прожила в том доме всю свою жизнь. Она все сделает для того, чтобы не скомпрометировать это место. Она надеялась, что ты просто отправишься домой, в Оксфорд, она готова была предоставить все объяснения мне…

– Я, может быть, и отправилась бы, – напомнила я ей, – если бы могла связаться с вами. Но ваш телефон…

– Да, был выключен. – Катерина нетерпеливо повела глазами. – Но ясно же, я не могла рисковать, позволяя тебе звонить мне, задавать вопросы. Это лишило бы меня прикрытия.

Я покачала головой:

– Кайми, по крайней мере, могла бы намекнуть, что мы на одной стороне.

– Поверь, – сказала Катерина, – она была просто в отчаянии, когда мы дали ей знать, что за тобой гнались убийцы Резника, и просили не отпускать тебя до тех пор, пока мы не сможем их нейтрализовать. Если бы ты тогда не сбежала, все бы встало на свои места и нашим немецким сестрам не пришлось бы… – Ее рассеянный взгляд остановился на лице Ника.

– Ломать мне нос? – предположил он.

– Ну… да. – Катерина отступила на шаг назад. – Наше германское отделение было не в курсе насчет тебя. Они должны были спасти Диану и не понимали… – Катерина посмотрела на Отреру, внезапно окаменев.

Звон старомодного колокола нарушил неловкое молчание.

– Ужин! – возвестила Отрера с явным облегчением.

Ник не тронулся с места.

– А зачем вы сегодня пригласили нас сюда? – спросил он, обращаясь к обеим женщинам. – Я пока что не слышал никаких извинений.

Отрера бросила на него взгляд, от которого любой другой на месте Ника смутился бы.

– Ты вообще первый мужчина, который оказался приглашенным в этот дом. Так что уж, пожалуйста, не забывай об этом, Никколо.

Ник вздрогнул, услышав свое настоящее имя, но Отрера просто повернулась ко мне и сказала с благожелательным превосходством деспота, обладающего абсолютной властью:

– Тетрадь твоей бабушки. Я уверена, ты не будешь против того, чтобы оставить ее здесь, у нас.

Я ощутила укол разочарования. С самого момента появления здесь я ожидала, когда разговор зайдет о бабуле. Не желая форсировать события, я предоставила Отрере разбираться с прошлым на свой лад. Но теперь, как ни грустно, все выглядело так, словно ее опасения касались только тетради, и ничего больше. Пора было мне признать, что мои детские надежды на воссоединение с бабулей этим вечером именно такими и были: детскими.

– Да, я понимаю, – сказала я. – Однако Резник предъявил мне некий ультиматум. Если я не отдам тетрадь ему, он займется людьми, которые мне дороги. Но так уж получилось, – я достала из сумки испорченную водой тетрадь и протянула ее Отрере, – что теперь это никакой не словарь вашего языка. В нем осталось лишь послание – «Суомуссалми Вабу Руси», а поскольку Резник и так уже знает, что мы здесь, то нет никакого смысла скрывать это от него. Однако, как видите, тетрадь стала абсолютно бесполезной, так что он может разозлиться на меня вне зависимости от того, отдам я ему бывший словарь или нет.

Отрера, нахмурившись, пролистала тетрадь.

– Весьма тревожная новость. Я не знала о его ультиматуме и о том, что ему известно, где ты находишься. – Она посмотрела на нас с Ником. – Но почему вы в этом уверены?

– Потому что сегодня за нами ехали две машины, – ответил Ник. – Мы сумели от них оторваться, но они по-прежнему где-то там, в лесу, ищут нас.

– Понятно… – Отрера отдала тетрадь Катерине. – Это все меняет. Мне очень жаль. У нас нет времени на ужин.

Столовая располагалась в задней части здания и в противоположность гостиной и пустынной библиотеке оказалась теплой и шумной. Ее главной достопримечательностью был стол, длинный, как в столовых Оксфорда, и за ним могли усесться по меньшей мере пятьдесят человек, на длинных деревянных скамьях по обе его стороны. В дальнем конце стола стояло похожее на трон кресло с резной деревянной спинкой.

– Обычно в этом доме полно людей, – пояснила Отрера, закрывая за нами дверь. – Но из-за двух чрезвычайных происшествий на русской стороне и задержке рейсов в аэропорту Орландо сегодня здесь всего несколько человек. Это наши стажеры.

Шагая впереди нас по комнате, Отрера показала на цепочку молодых женщин, несших исходящие паром блюда и охапки дров из соседней кухни.

– Каждый год мы спасаем тысячи девочек и женщин, и некоторые из них решают остаться с нами. В настоящий момент у нас четыреста стажерок по всему миру, они разделены на группы. – Отрера показала на долговязую женщину в джинсовом комбинезоне и горделиво кивнула. – Это Лилли. Ее похитили из одного приюта в Эстонии, когда ей было семь лет, и продали в сексуальное рабство. Но мы ее спасли, точно так же, как и многих других. Надеюсь, вы ее простите. – Отрера многозначительно оглянулась через плечо на Ника. – Лилли сильна, но намерения у нее всегда хорошие. Она сейчас готовится стать нашей следующей царицей, и именно поэтому мы время от времени отправляем ее с разными заданиями за пределы нашего региона. – Похоже сообразив, что сказала больше, чем следовало, Отрера нахмурилась и добавила: – Царица – это наш самый открытый оперативник, который подвергается самому большому риску. Первая на поле действия, последняя в убежище. Если бы все народы избирали своих лидеров по такому же принципу, я уверена, в мире случалось бы куда меньше войн. Посмотрите на Лилли. – Отрера снова кивнула в сторону молодой женщины. – Мы не учим ее прятаться в бункере с воздушным кондиционером, а войска отправлять в бой нажатием кнопки. Она никогда не объявит войну лишь для того, чтобы мы не заметили какую-то ее ошибку. И не пошлет своих сестер в бой с недостаточным вооружением, потому что, если дело обернется плохо, она погибнет первой.

Несколько озадаченная таким долгим и пылким введением, я повнимательнее присмотрелась к Лилли. Она повязала на голову красную бандану, из-под которой свисали две длинные светлые косы. Но только когда она бросила на меня осторожный взгляд через комнату, я внезапно ее узнала.

– Это же она! – прошептала я Нику. – Та самая мышь, которая заманивала меня в Стамбуле! И воровка на роликовых коньках из Нафплиона!