Голубой горизонт - Смит Уилбур. Страница 50

Луиза бывала занята: чинила, стирала, руководила слугами и вела хозяйство в своем передвижном доме так, как хотела. Но часто она на Трухарт сопровождала Джима. С самого начала ее зачаровало изобилие животных и птиц, которых можно было увидеть, куда ни глянь. Джим называл их, и они подробно обсуждали их повадки. Баккат добавлял к обсуждению бесконечный поток фактов и волшебных историй.

Когда в полдень останавливались отдохнуть и дать лошадям попастись, Луиза доставала один из альбомов, подаренных Сарой, и рисовала самое интересное из увиденного за день. Джим слонялся поблизости и давал советы, как улучшить рисунок, хотя в глубине души был поражен ее мастерством.

Он настоял на том, чтобы у нее с собой, под правым коленом, всегда было маленькое французское ружье в кобуре.

– Когда тебе бывает нужно ружье, оно нужно срочно, – говорил он, – и ты должна знать наверняка, что сумеешь с ним управиться.

Он постоянно учил ее заряжать, целиться и стрелять. После первого выстрела и отдачи она вскрикнула и чуть не уронила ружье: Джим его подхватил. После долгих уговоров он сумел доказать ей, что ее первый опыт не столь ужасен, как ей кажется, и Луиза выразила готовность повторить попытку. Чтобы подбодрить ее, Джим повесил свою шляпу на колючий куст в двадцати шагах.

– Говорю тебе, Ежик, ты и с десяти футов не попадешь!

Это был рассчитанный вызов. Глаза Луизы сузились и решительно блеснули. На этот раз ее рука не дрогнула. Когда пороховой дым расселся, шляпа Джима кружилась высоко в воздухе. Это была его любимая шляпа, и он бросился за ней. А когда просунул палец в дыру, на его лице было выражение такого недоверия и отчаяния, что Баккат расхохотался. Он бегал по кругу, рукой показывая, как вертелась в воздухе шляпа. Потом ноги под ним подогнулись, он упал в грязь и бил себя кулаками по животу, кричал и хохотал.

Его смех оказался заразительным, и Луиза тоже рассмеялась. До сих пор Джим ни разу не слышал, чтобы она смеялась так естественно и искренне. Он надел простреленную шляпу на голову и присоединился к веселью. А позже вставил в дырку орлиное перо и с гордостью носил его.

Они сидели в тени колючего дерева и ели холодное мясо и маринованные овощи, которые Луиза упаковала в походный ящик. Каждые несколько минут кто-то из них начинал смеяться, и остальные подхватывали.

– Пусть Веланга снова прострелит твою шляпу, – попросил Баккат. – Я в жизни так не веселился.

Джим отказался; вместо этого он своим охотничьим ножом сделал зарубку на стволе дерева, и эта белая полоска оказалась прекрасной целью. Джим уже понял, что когда Луиза ставила перед собой задачу, она добивалась своего решительно и упорно. Она быстро овладела искусством заряжания ружья: как отмерять порох из фляжки, как укладывать на него пыж, как выбирать из мешочка с пулями на поясе симметричную пулю, заворачивать ее в промасленную ткань и загонять в ствол, небольшим деревянным молоточком заставляя пулю плотно лечь на пыж; как вставлять запал и закрывать затвор, чтобы не просыпался порох.

На второй день обучения она уже могла без посторонней помощи заряжать ружье и стрелять из него и вскоре попадала в истекающее соком пятно на стволе четырьмя пулями из пяти.

– Это становится слишком легко для тебя, Ежик. Пора начинать настоящую охоту.

На следующее утро Луиза зарядила ружье, как учил ее Джим, и они вместе выехали из лагеря. Когда появились первые пасущиеся стада, Джим показал, как подходить, прикрываясь лошадью. Они оба спешились, и Джим повел Драмфайра, а Луиза вела за ним кобылу, прячась за ее корпусом. Под защитой лошадей они совсем близко подобрались к небольшому стаду антилоп-прыгунов. Животные никогда раньше не видели ни людей, ни коней, они стояли и удивленно смотрели на незнакомых существ. Джим приближался к ним по диагонали, а не прямо, чтобы не испугать стадо и не обратить его в бегство.

Подобравшись предельно близко – до ближайшего животного в стаде оставалось меньше ста шагов, – Джим остановил Драмфайра и негромко свистнул.

Луиза опустила повод Трухарт. Кобыла остановилась и послушно стояла, дрожа в ожидании выстрела: она знала, что выстрел будет. Луиза присела и из такого положения прицелилась в самца, который стоял боком к ней и немного в стороне от стада. Джим показывал ей место за плечом, куда нужно целиться, – показывал и на рисунке животного, и на тушах, которые приносил в лагерь с охоты.

Тем не менее целиться в антилопу Луизе было труднее, чем в полоску на стволе. Сердце у нее колотилось, руки дрожали и почти не слушались, и прицел плясал, уходя вверх и в стороны.

Джим негромко сказал:

– Помни, чему я тебя учил.

В пылу охоты она не забыла его совет: «Глубоко вдохни. Плавно подними ружье. Выдохни половину воздуха. Не держись за курок. Нажимай, как только наведешь на цель».

Она опустила ружье, собралась и сделала все точно как он учил. Маленькое ружье, когда она поднимала его, показалось ей легким, как пушок чертополоха; оно выстрелило словно само по себе, и грохот выстрела и длинный столб дыма поразили Луизу своей неожиданностью.

Послышался звук удара пули, самец высоко подпрыгнул и опустился в грациозном пируэте. Ноги под ним подогнулись, он покатился по пропеченной солнцем земле, вытянулся и застыл. Джим торжествующе завопил и кинулся к нему. Луиза, неся в руке дымящееся ружье, побежала следом.

– Точно в сердце! – воскликнул Джим. – Я бы не сделал лучше.

Он повернулся, чтобы встретить бегущую Луизу. Щеки ее раскраснелись, волосы в великолепном беспорядке выбились из-под шляпы, глаза сверкали. Хотя она пыталась уберечься от солнца, кожа ее приобрела цвет спелого персика. Она была взвинчена не меньше его, и Джим подумал, что никогда не видел ничего прекраснее, чем Луиза в этот миг.

Он протянул руки, чтобы обнять ее. Она резко остановилась и попятилась. С огромным усилием он сдержался. Они смотрели друг на друга, и Джим видел, как радостный блеск в ее глазах сменился ужасом, отвращением к прикосновению мужчины. Это длилось всего лишь мгновение, но он знал, что оказался на грани катастрофы. Многие месяцы усилий завоевать ее доверие, показать, как он уважает ее, как печется о ее благополучии, как хочет защитить и беречь ее, – все это едва не погубил один буйный порыв.

Он быстро отвернулся, давая ей время опомниться от страха.

– Великолепный бык, жирный, как масло.

Животное в смерти обмякло, длинные складки кожи на спине опустились, и показалась белоснежная грива. Джим наклонился, провел пальцем по складке и поднес палец к носу.

– Единственное животное, которое пахнет как цветок.

Его палец покрывал светло-желтый воск из сальной железы. Джим не смотрел на Луизу.

– Попробуй сама, – сказал он.

Она, отводя глаза, провела сложенными пальцами по спинным волосам и поднесла их к носу.

– Ароматные! – воскликнула она удивленно.

Джим подозвал Бакката, и вдвоем они выпотрошили добычу и привязали к вьючному седлу. Фургоны казались крошечными точками на равнине. Они поехали к ним, но радостное утро было испорчено, и они молчали. Джим был охвачен отчаянием. Казалось, они с Луизой потеряли все, чего добились за месяцы совместного пути, и вернулись к начальному моменту их отношений.

К счастью, когда добрались до фургонов, нашлось, на что отвлечься. Смоллбой в передовом фургоне наехал на подземную нору муравьеда, и земля провалилась. Тяжело груженный экипаж ушел в землю по самые доски низа. Несколько спиц переднего колеса сломались, и фургон основательно застрял. Пришлось разгружать его, и две упряжки быков впрягали при последних лучах солнца. Тьма наступила еще до того, как они вытащили фургон. Было слишком поздно начинать ремонт колеса. Разбитые спицы требовалось заменить, работа предстояла сложная и могла затянуться на несколько дней.

Усталый и вспотевший, Джим прошел к своему фургону.

– Ванну! И горячую воду! – крикнул он Заме.

– Веланга уже все приготовила, – неодобрительно сказал Зама.