Вирус «В-13» - Михеев Михаил Петрович. Страница 19

Байдаров с Григорьевым встретился в вестибюле.

После восклицаний, приветствий и слов, которые обычно говорят в таких случаях, Байдаров отступил на шаг, оглядел приятеля, одетого в белый халат с завязками на спине, и заметил неодобрительно: – И чего тебя опять на медицину потянуло, искатель приключений?

– Ничего не поделаешь, – с шутливой безнадежностью вздохнул Григорьев.

– Ага, – понимающе протянул Байдаров, он добавил совсем тихо: – значит витаминами профессора Русакова опять кто-то заинтересовался?

Григорьев, не ответив, неожиданно покраснел.

Байдаров уже было подумал, что смутил товарища бестактным вопросом, но тут же услышал легкие шаги.

В вестибюле показалась Таня. Она приветливо кивнула Григорьеву и прошла мимо.

Байдаров с глубокомысленным видом уставился на дым своей папиросы.

– Так, так, – наконец, произнес он. – Плохо твое дело, товарищ Григорьев. Уж очень тебе медицинский халат не идет.

Новый ход

Услышав голос шофера, Демарсе поднял тяжелые веки и с трудом сообразил, что он находится в такси, что перед ним ворота клиники и что нужно выходить.

Он поднял с сидения свалившуюся кепку, клетчатую, как у американского киногангстера, нахлобучил ее на голову и выбрался из машины. Потянулся и со вкусом зевнул, сверкнув золотыми коронками.

Шофер, предупредительно открывший дверку, оглядел пассажира и прикинул в уме, какого же вопроса можно ожидать от него: «сколько?» или короткого и солидного-«без сдачи!» Но пассажир не сказал ни того, ни другого. Он заложил руки в карманы и направился к воротам, как будто приехал не в такси, а в своем собственном лимузине.

Шофер озадаченно моргнул и поймал его за рукав.

– А платить?

Пассажир посмотрел на него с веселым благодушием, как бы не понимая, о чем идет речь.

– Пять двадцать! – уже обеспокоенно сказал шофер, тыча пальцем в счетчик.

Не говоря ни слова, пассажир вывернул оба кармана. Этот красноречивый жест был сделан с таким невозмутимым и убежденным видом, что шофер понял всю бесполезность дальнейших требований. Он выругался и со злости так развернул машину, что она заскочила передними колесами на поребрик.

Демарсе улыбнулся ему, снова заложил руки в карманы и направился к проходной.

Дежурный вспомнил, что частенько видел молодого человека в обществе фрейлейн Морге. Однако решив, что это еще не дает тому права на безоговорочный проход в клинику, он встал и загородил дорогу.

Демарсе резко оттолкнул его плечом. Дежурный ухватил его за рукав.

– Пропуск?

Глава у Демарсе округлились, как у тигра, которому наступили на хвост.

– Вот что, дорогой, – сказал он, – я согласен с тем, что шофер такси имел право хватать меня за рукав, но тебе я такого права не давал.

Дежурный упрямо не уступал дороги и даже пытался вытолкнуть посетителя за дверь. Тогда Демарсе вынул руку из кармана и безжалостно-сильно ударил под ложечку дежурного. Тот икнул, выпучил глаза и, хватаясь руками за косяки дверей, начал оседать на пол.

Подставив под него табурет, Демарсе с безмятежным видом прошел во двор клиники, и когда дежурный, наконец, очнулся и повернул голову, то увидел, как посетитель входил в двери подъезда.

Дороги, которые привели Жака де Марсе, потомка французских графов, к дверям кабинета фрейлейн Морге, были ухабисты и грязны. Его отец, умирая, оставил ему в наследство только долги и дворянскую приставку «де». Демарсе приставку принял и присоединил ее к фамилии, от долгов же благоразумно отказался. Не имея ни денег, ни специальности, Демарсе жил тем, что занимался разными темными делами. В Зиттине он, наконец, попался на уголовной афере и был отдан под суд.

От тюрьмы спасла фрейлейн Морге, случайно увидевшая его дело у шефа полиции. Ей нужен был человек для кое-каких, известных ей одной, поручений. Шеф полиции любезно предоставил Демарсе в ее распоряжение; впрочем, пока не освобождая его от угрозы тюремного заключения.

Для фрейлейн Морге Демарсе не представлял загадки. Она понимала его, знала, что ему можно поручить, была к нему требовательна, платила его долги и не доверяла более, чем было нужно. В целях конспирации, а дела, которые поручались Демарсе, обычно требовали этого – она не разрешала ему приходить в клинику без ее ведома.

Прикусив зубами верхнюю губу, фрейлейн Морге задумчиво разглядывала лежавшую перед ней телеграмму.

– Вот как? – холодно удивилась она увидя Демарсе. – Вас пропустили в клинику? – она протянула руку к телефону. – Очевидно придется уволить дежурного.

– Не звоните, -сказал Демарсе, – Дежурный не виноват. Он не пропускал меня.

– Но вы все-таки прошли..

– Я прошел через него. Он жив, не беспокойтесь.

– Я беспокоюсь за ворота клиники.

– Он уже очнулся, вероятно. Не сердитесь, у меня было срочное дело.

Фрейлейн Морге указала на стул.

– Понимаю, – сказала она. – Только вы зря торопились. Господин Эксон отказался подписать мой последний счет.

– Неужели?

– Господин Эксон, – фрейлейн Морге цедила слова медленно, сквозь зубы, телеграфирует, что он приедет к нам с ревизией. Мы стоим ему очень дорого. Он желает лично проверить, как идут наши дела.

– Разве наши дела идут плохо?

– Плохо, Демарсе.

– Расскажите, если не секрет.

– Теперь уже, к сожалению, не секрет, раз о наших делах знает советская контрразведка. Видите ли, Демарсе, нам нужно было достать рецепт лечебного препарата в одном институте Советского Союза. – с трудом заладила кое-какие связи, послала человека…

– Понимаю, – перебил Демарсе, – его поймали. А вы пошлите меня.

Фрейлейн Морге усмехнулась.

– Возможно я это сделаю, когда вы мне не будете нужны, – сказала она. Я вторично посылала. Но русские насторожились. Их контрразведка, оказывается, неплохо работает. Они поставили в институте своего человека… и я зря потеряла всю свою агентуру. Мы ничего не достали, а это дело стоило мне уйму денег. Господин Эксон будет очень недоволен, когда я покажу ему счет моих расходов по клинике.

– А если он вообще откажется платить?

Медленно собрав в кулак телеграмму, фрейлейн Морге выбросила ее в корзину для бумаг.

– Тогда, мой дорогой Демарсе, вам, очевидно, придется отправиться либо в тюрьму, либо – в лучшем случае – устроиться исполнителем в ночной клуб.

– А вы?

– А я?.. – Она заложила руки за голову и устало потянулась в кресле. Мне господин Эксон еще в прошлом году предлагал небольшое совместительство, – она брезгливо прищурилась, – может быть, стоит подумать, мне кажется, оно не доставит мне особенных беспокойств.

– Жирный мешок! – вырвалось у Демарсе. – И вы говорите об этом спокойно.

– А вам хотелось, чтобы я говорила об этом беспокойно?

Демарсе пожал- плечами.

– Я терпеть не могу вашего Эксона, – сказал он, отводя глаза в сторону. – теперь даже рад, что у него на заводе неприятности.

– На заводе дизелей? – оживилась фрейлейн Морге. – Откуда вы это знаете?

– Я встретил в ночном клубе одного приятеля – шпика из полиции. Он по секрету рассказал мне. Рабочие на заводе дизелей устроили забастовку – требуют отмены военного заказа. Причем, они не уходят с завода и не пускают туда штрейкбрехеров. Фон Штрипс очень нервничает, но на что-то надеется. Во всяком случае, он пока запретил печатать о забастовке в газетах, чтобы не дошло до военного министра.

– Вот глупец! Почему он не арестует главарей?

– В том-то и дело, что он их не знает.

– Так, так… – фрейлейн Морге думала всего несколько секунд. – Нужно будет сообщить господину Эксону о забастовке.

– Что вы, фрейлейн?! Да он сбесится… такие убытки. Он совсем откажется платить.

– Не беспокойтесь. Теперь он заплатит мне столько, сколько я у него попрошу.

– Не понимаю?

– И не старайтесь, Демарсе. Это не вашего ума дело, – фрейлейн Морге сняла телефонную трубку и набрала номер больницы Портового Пригорода.