Всадники равнин - Брэнд Макс. Страница 42

— Вставай, Обмылок, идем со мной! — приказал голос Питера Хейла.

Глава 34. ОПАСНОСТЬ ВПЕРЕДИ!

Подняв глаза, Обмылок увидел над собой калеку — он стоял на своих скованных железом изуродованных ногах, опираясь на один костыль. Второй, отделанный сталью костыль был использован Питером в качестве грозного цепа. Именно этим орудием он выбил немного зерен благоразумия из мякины гнева, овладевшего лесорубами.

В то время, как он все ещё продолжал держать длинный костыль, занеся его высоко над головой, начавшая было собираться толпа поспешно попятилась назад, и это движение было похоже на рябь, разбегающуюся по водной глади пруда от брошенного камня. И подобно кругам на поверхности воды недоумение и благоговейный ужас захлестнули сознание Обмылка.

Он и сам был могуч и бесстрашен, но все же на этот раз силы оказались слишком уж неравными. Он даже представить себе не мог того, какая ужасная участь могла бы постигнуть его в дальнейшем; но тут появился калека, который не побоялся выступить вперед, и одним махом разогнать всех обидчиков, спасая Обмылка от верной смерти.

Это вовсе не было простым проявлением силы и великодушия. Ну конечно же, все было гораздо сложнее. На всем этом лежала печать колдовства, когда затруднительное положение разрешилось само собой, словно по мановению волшебной палочки. Вера в некое оккультное могущество, якобы присущее Питеру, возродилась в нем с новой силой. Обмылок боялся его не меньше, чем прежде, но теперь, помимо одного лишь безотчетного ужаса он испытывал нечто сродни любви.

В порыве собачьей преданности он был готов броситься в пыль, на землю и обнимать колени своего спасителя. Так как Питер на его глазах совершил восхождение из ада на небеса. Он больше уже не казался злым гением. Он был живым воплощением добра и божественного совершенства. Так думал Обмылок, но тут ему подвернулся удобный случай, чтобы на деле проявить свою преданность. Какой-то жалкий человечишка воровато подбирался к его идолу со спины, очевидно, рассчитывая напасть на Питера сзади и избежать таким образом сокрушительного удара увесистого костыля.

Разумеется, он мог бы предупредить Питера и на словах, но на слова мулат был куда менее скор, чем на поступки. Он бросился вперед. Противник поспешно вскинул руки, пытаясь защититься, но это ему не помогло. Увесистый кулак Обмылка угодил точно в цель, и в следующее мгновение поверженный обидчик уже лежал неподвижно не земле, уткнувшись лицом в пыль.

Откуда-то сверху, из поднебесья раздался спокойный и исполненный сострадания голос Питера Хейла:

— Обмылок, переверни беднягу на спину. А то ещё задохнется в пыли. Обмылок повиновался, трепеща от волнения. Теперь ему было уже совершенно ясно, что он имеет дело с истинным богом! Ну конечно же, это и есть повелитель, ниспосланный специально для того, чтобы наставлять его, Обмылка, на путь истинный! Ибо он разделял и властвовал, поражая воображение мулата своей мудростью, присущим ему терпением, милосердием и необъяснимым могуществом. Обмылок всем сердцем признал его власть над собой. Он следовал чуть позади своего повелителя, готовый в любой момент грудью встать на его защиту.

Но пока что им ничего не угрожало, ибо в тот вечер драк и потасовок было уже в таком изобилии, что хватило для пресыщения даже такой толпы, как эта. Было пролито достаточно крови, а также сломано немало ребер и носов. Время от времени то здесь, то там раздавались стоны и брань пострадавших.

Питера и Обмылка оставили в покое, и они неспешно отправились к гостинице.

— Обмылок, иди рядом со мной. Я хочу с тобой поговорить.

— А вдруг какой-нибудь сукин сын набросится на вас сзади, мистер Хейл?

— С чего же им бросаться на меня, а, к примеру, не на тебя?

— А какой прок им разбираться со мной, если в это время рядом будете вы, сэр?

Обернувшись назад, Питер слегка улыбнулся.

— Не принимай это так близко к сердцу, Обмылок. Я просто застиг тех парней врасплох и отогнал их от тебя. Они не ожидали ничего подобного!

Сверкнув глазами, Обмылок лишь вежливо улыбнулся, ибо он все прекрасно понимал и без слов. Когда бог совершает героический поступок или демонстрирует свое неимоверное могущество, он неизменно должен делать вид, что ничего особенного не произошло, проявляя неподражаемую скромность. С Питером Хейлом все было именно так. В одиночку разогнать толпу разъяренных канадцев — какие пустяки!

Сердце и душу мулата переполнило чувство безотчетной, по-детски восторженной радости. С самого детства скитаясь по свету, греша и совершая один зи другим неблаговидные поступки, он теперь почувствовал, что наконец-то он нашел себе долгожданное прибежище. Теперь ему нечего бояться. Ибо он нашел себе спасителя и поводыря. Мысленно оглядываясь назад, вспоминая свою первую встречу с Питером, он не мог не удивляться неизменному и необъяснимому спокойствию белого человека.

Ведь это он сам, Обмылок, вызвал его помериться силами. Он содрогнулся при мысли об этом. Как все-таки здорово, что этот могущественный мудрец не испепелил его на месте и не проклял навечно! Впав в транс, незадачливый Обмылок с трудом соображал, куда и зачем его ведут, пока, наконец, они не остановились перед гостиницей, в свете большого уличного фонаря.

— А теперь, — сказал Питер, — полагаю тебе будет лучше вернуться к лошадям — приготовить повозку, а также наших коней под седло. А я тем временем отыщу босса и доставлю его сюда. Но у тебя, Обмылок, к нашему приходу все уже должно быть готово.

— Мистер Хейл, все будет сделано. Я не подведу вас больше. Никогда в жизни!

— Тогда тебе лучше поторопиться и вот почему: видишь ли, я оказался на той улице лишь потому, что по городу пополз слух, будто бы Обмылок, подручный Майка Джарвина, заявился в город и вытворяет черт знает что. Если уж они знают, что ты имеешь отношение к Джарвину — и если кое-кто догадывается о том, что Джарвин в городе, то все может обернуться большими неприятностями! Ведь считается, что Джарвин якобы не рискует уезжать так далеко от дома! — Он говорил об этом с улыбкой.

Обмылок захлопал глазами и опрометью бросился к конюшне. Перед мысленным взором мулата начинали открываться и другие неприглядные стороны его неудачной затеи, и этих сторон было так много, что голова у него пошла кругом. Так значит, его появление здесь связывают с Джарвиным. Они узнали его. На память ему пришли некоторые из выкриков, раздававшихся в толпе, обступившей ринг. Да, они обвинили его в том, что он якобы специально проиграл поединок, нарушив правила, исключительно ради того, чтобы его хозяину достались поставленные на него денежки.

Порой так получается, что человеку грозит наказание за какой-то проступок, а он его совершенно не заслуживает, и вот, в первый раз в жизни, душу негра посетило ощущение собственной невиновности.

Мальчишку, нанятого им для присмотра за лошадьми, он нашел спящим на земле у забора, прямо под ногами у лошадей. Некоторая часть недавно обретенных добродетелей покинула душу Обмылка, и за шиворот подняв мальчишку с земли, он дал ему пинка ногой, выталкивая в темноту, царившую за воротами. Затем проверил упряжь на лошадях и убедившись, что, к счастью, все было в полном порядке, отправился навестить оседланных коней.

Судя по всему, несколько часов отдыха пошли им на пользу. Лэрриби лежал — точный признак того, что он будет силен, как всегда. Торопливо подготовив коней к отъезду, Обмылок вернулся к повозке, где его уже дожидался калека.

— Ты Джарвина не видел? — спросил он.

— Его здесь не было, — признался Обмылок.

— В гостинице его тоже нет, — проговорил Питер с тревогой в голосе.

— Ну и черт с ним, пускай остается, — сказал Обмылок. — А нам с вами, мистер Хейл, нужно поторопиться, чтобы успеть спасти свои шкуры.

Обмылок видел, что Питер поднял руку, намереваясь задержать его, и тогда он взволнованно указал на улицу.

— Мистер Хейла, что это там за толпа собирается?