Некроманты (сборник) - Перумов Ник. Страница 29

– От чего? – Теперь Локи удивился по-настоящему.

– Вот и мы тоже спросили. Он нам и объяснил. Грядет Рагнарёк. А в Рагнарёк что предсказано? Войско мертвых поднимется! Под предводительством загробной владычицы пойдут на мир богов и людей те, кто некогда сами добрыми людьми были. А он, оказывается, нашел способ вернуть мертвых с того света. Чтобы, значит, они не царице Хель служили, а нам всем. Удивлен? Вот как оно…

«Удивлен» – вовсе не то слово, что могло бы описать состояние Локи. Ошарашен, потрясен до глубины души, сбит с толку. И кто? Бог огня и обмана! Услышавший от простого смертного то, о чем в городе асов и говорить-то боялись. И не без причины: после того, как сумасшедшая вёльва произнесла свое пророчество, слишком многое переменилось, и те, кто раньше были друзьями, нынче глядели друг на друга с подозрением. И хотя Один и говорил побратиму, что не верит, будто тот сможет пойти против богов, и хотя Локи сам не хотел в это все верить, все же, все же…

– Погоди, – поднял ладонь бог огня. – Я слышал пророчества о Рагнарёке. Но он же еще не скоро. Бальдр должен умереть. Локи… должны поймать и привязать к скале… – Он все же не сдержался и вздрогнул, как всякий раз, когда приходилось вспоминать это предсказание. – И потом… Через три холодные зимы…

– Так вон сам же сказал, – ответил ему человек, – погодка-то не задалась. Уж две зимы жестокие пережили, да и лето теплом не балует давно. Это, что ль, летнее тепло? – он кивком указал в сторону входной двери. И Локи был вынужден с ним согласиться. Теплом за дверью и не пахло.

– Но Бальдр жив, – возразил он. – И Локи…

– Откуда ты знаешь, человече, что у них там творится? – с грустью вздохнул трактирщик. – Пророчества в незапамятные времена были сделаны. Когда еще боги являлись людям. С тех пор столько воды утекло. Не приходят они больше в Мидгард. Откуда ж нам знать, может, они и впрямь собирают там рати, готовясь к последней битве. А значит, и нам надо готовиться…

Локи сглотнул. Открываться ему не хотелось, а больше возразить было нечего.

– И что, – только и спросил он, – человек этот на погосте стал делать?

– Да мы не видели. Выгнал он нас. Сын кузнеца, средний, пролез туда меж кустов подсмотреть, да только когда вернулся, двух слов связать уже не мог. До сих пор трясется. Оно и немудрено. Целый погост мертвецов встал.

– И что ж?

– Да ничего ж. Сперва кое-кто из живых-то обрадовался. Особенно кто недавно схоронил родителей, или супруга, или детишек. Да только… Вернулись в наш мир, а не живые они. Не говорят, не делают ничего. Не помнят!

– Где они теперь?

– Да где ж им быть? На погосте и есть. Дождь им не страшен. Еда без надобности. Ходят там целыми днями. Стонут о чем-то… А точно и не знает никто – умом никому неохота трогаться.

– А колдун? Который их поднял, куда он делся?

– Так поднял и уехал, – человек пожал плечами, словно это было само собой разумеющимся. – Только и видали его. А куда – ни слова про то не сказал, да и не спрашивали. Разговаривать с таким…

– Сторону-то можешь показать, куда поехал? – спросил Локи.

– А тебе зачем?

– А чтоб в другую пойти.

Трактирщик с недоверием посмотрел на него, и бог лжи ухмыльнулся.

– Словом хочу с ним перекинуться. Недобрым.

– Вот теперь верю, – кивнул человек. – Через Грязные ворота ушел. С пути вряд ли свернет: повозку-то не бросит, у него в ней весь его колдовской скарб, а с повозкой там только одна дорога. По ней и иди. Ежели не боишься.

– Не боюсь, – честно ответил бог обмана. – Видывал я на своем веку всякого немало. И мало что меня смогло напугать. Уж человека, достающего мертвяков из-под земли, точно не напугаюсь, а вот пару ласковых ему скажу.

– Скажи уж, скажи, – кивнул трактирщик. – А то не по-человечески это как-то. Возвращать тех, кто уже ушел. Да добро бы нормальными вернул, а так – только слез больше лить.

– Скажу, – кивнул Локи.

– Спасибо, добрый человек.

– Тебе спасибо. Да будет твой глёгг на двадцать лет лучшим в округе!

– Эх… – трактирщик махнул рукой. Глёгг сейчас интересовал его меньше всего.

А Локи улыбнулся. Авось вспомнит через несколько лет, когда услышит в сотый раз от очередного постояльца, что ничего вкуснее тот не пил в жизни. Может, и сообразит тогда, кто именно к нему приходил. А может, и не сообразит. Может, и не доживет. Если он, Локи, не разберется немедленно с творящимися тут безобразиями.

Перед отъездом Локи все-таки завернул на погост, полюбопытствовать. Увиденное его не порадовало, правда, и больше не огорчило. Поднятые мертвяки и впрямь сидели тихо, ничего не делали, слонялись туда-сюда по своей огороженной земле. Локи попробовал глянуть на них взором божества, но ничего интересного, кроме обветшалой плоти, не нашел. Ни огня, который бы помог ему, ни какой-то другой силы в них не было. Не живые. И не мертвые. И никто над ними не властен.

Локи оглянулся на крыши деревенских домов, проглядывающие меж густых ветвей. Вот там жизнь. Там тепло. Огонь горит в каждом очаге и собирает вокруг себя людей, у каждого из которых внутри тоже что-то горит: любовь, ненависть, зависть, желание помогать или утешать… Такие простые чувства, которые всегда так интересовали любопытного бога.

Он коснулся рукой ветки, чуть выбившейся из плетня, словно непокорная прядь из косы первой красавицы. И ветка тихо затлела.

– Если они вдруг захотят пойти, – шепнул ей бог огня, – ты знаешь, что делать.

А сам перекинулся птицей и помчался нагонять колдуна.

Конечно, будь он благочинным и благоразумным, сейчас держал бы путь в Асгард. К побратиму. Тот, мудрейший и любопытнейший из асов, наверняка придумал бы, как быть, ибо в своих странствиях чего только не повидал. Возможно, и с колдунами, возвращающими мертвяков с того света, встречался где-то в далеких краях. Но что еще вероятнее, заслышав такие тревожные вести, Один перво-наперво собрал бы тинг богов, начали бы решать, как поступить с такими непотребствами… Кто-то захотел бы пойти в Мидгард и показать смертным, каково это – заигрывать с богами. Кто-то – решить мирно и сделать вид, что ничего не было… При этом наверняка кто-нибудь напомнил бы об отпрысках Локи, и отправились бы все проверять, прочна ли цепь Фенрира, не собирается ли просыпаться Ёрмунганд, да и про запрет для Хель выходить из своего царства упомянули бы не раз и не два. Случись так – и закончится все перебранкой, после которой Локи захочется кого-нибудь убить. Собственно, у него уже при одной мысли о такой вероятности кулаки зачесались. Поэтому бог огня решил не искушать судьбу и разобраться со всем самому. А потом и Одину можно попенять будет: не досмотрел, что его любимые смертные творят!

Колдуна, поднимающего мертвых, Локи нагнал во втором селении. Точнее, даже обогнал на подъезде к нему. Впряженная в повозку старая кляча, худая настолько, что казалось, и она принадлежит не к миру живых, еле-еле тащилась по размокшей от непрекращающегося дождя дороге. Колдун, сгорбившись, сидел на козлах, опустив капюшон замызганного плаща чуть ли не до подбородка, то ли спал, то ли просто, жалея животину, мирился со скоростью езды.

Локи этому порадовался и припустил вперед.

На всякий случай, в селение он вошел под другой личиной. Не рыжим статным красавцем, а черноволосым, тощим и словно чем-то сильно обиженным юнцом. Добрался до местной корчмы, спросил эля, стал ждать. Лучше сначала все же посмотреть со стороны да понять, что этот наглый смертный из себя представляет, а потом уже и планы строить.

Колдун приехал на закате. Как и рассказывал вчерашний трактирщик, попросил сразу показать ему погост, чем вызвал немалое смятение в народе. Локи в числе прочих зевак пошел следом за ним.

Остановившись у ограды погоста, колдун вдохновенно вещал. О том, что нынешняя холодная погода – не что иное, как предреченная Великанская Зима, Фимбулвинтер. Что остается всего лишь меньше года до Рагнарёка. И что надо дать отпор собирающимся силам зла. То есть отобрать армию у владычицы Нифльхеля. И он-де, колдун, владеет искусством, которое оградит местных людей от войска мертвых, обернув его им же на защиту. И за обряд он не потребует иной платы, кроме краюхи хлеба себе, да козла, которого надобно будет принести в жертву.