Автобиография - Фергюсон Алекс. Страница 35

Руд был типичным центрфорвардом старой итальянской школы. Бегать туда-сюда, на фланги и обратно, пытаться перехватить мяч у соперника? Нет, это не про него. Он напоминал мне известного нападающего «Ювентуса» 60-х годов, Пьетро Анастази, который долгое время оставался незаметен на поле, пока внезапно не забивал победный мяч.

Такие нападающие и доминировали на поле в то время: ты оставлял их в штрафной, и они делали свою работу. Руд ван Нистелрой как раз и был игроком такого рода: ему требовалось создавать условия, голевые ситуации. Но он безупречно завершал комбинации и забил немало голов из штрафной площади.

По сути, он был одним из самых эгоистичных нападающих, каких я только знал. Его манеру игры определял его личный голевой счет, и благодаря такой целеустремленности он был выдающимся форвардом. Его абсолютно не интересовала позиционная игра, ему не было никакого дела до того, сколько километров он пробежал за матч, сколько сделал ускорений. Единственное, что его волновало, – сколько голов забил Руд ван Нистелрой. Ему не было равных в опережении противника; он легко ускользал от защитников и наносил быстрый и точный удар по воротам.

Если сравнить всех моих лучших бомбардиров: Энди Коула, Эрика Кантона, ван Нистелроя, Руни, то Руд был самым плодовитым из них. Хотя, конечно, самым лучшим был Сульшер. Ван Нистелрой забил много изумительных мячей, но большая часть его голов красотой не отличались. Энди Коул тоже не раз радовал зрителей изящными голами, но очень многие были забиты им с ближней дистанции, в цепкой борьбе, еле-еле пропихнуты в сетку. Почти же все голы Сульшера были просто великолепны. У него был аналитический ум, и в основе его игры лежал тщательный расчет. Оказавшись в голевой позиции, он моментально просчитывал ситуацию; в любой момент времени у него в голове было готово мысленное представление о ней. Однако он был не слишком агрессивен и потому играл не так часто. Кроме того, в молодые годы он был субтильным игроком, и ему не хватало физических данных, чтобы пробить себе путь к воротам; хотя потом он поработал над этим компонентом.

Он постоянно вел какие-то записи: на тренировках, во время игр, сидя на скамейке запасных. И к тому моменту, как я выпускал его на замену, у него уже был готов полный анализ всех соперников и их позиций на поле, у него уже было все рассчитано и прикинуто. Игра развертывалась перед ним в виде схемы, и он знал, куда и в какой момент времени ему надо бежать.

Уле был милым парнем и никогда со мной не конфликтовал. Невозможно было представить Сульшера, врывающегося в мой офис с требованием места в стартовом составе. Он был доволен своей ролью в команде, и мы об этом знали. У нас было три основных форварда: Йорк, Коул и Шерингем, но только двух можно было сразу выпустить на поле, так что третий оставался в запасе. И то, что четвертый наш нападающий был согласен играть свою роль, здорово нам помогало, так как нам приходилось иметь дело только с тремя вечно сердитыми форвардами.

Поначалу я полагал, что возможности Руда гораздо шире, чем потом оказалось. Я ожидал, что он, как это и требуется от игрока «Манчестер Юнайтед», сможет выполнять на поле и черновую работу. Нет, временами он так и делал, но у него не было склонности к такой игре. Ему никогда не хватало выносливости, а его тесты на «физику» никогда не впечатляли. Но мы знали, что если кормить его мячами, он будет забивать голы один за другим.

В предыдущие годы мы потеряли Кантона, ушел Тедди Шерингем, у Уле были проблемы с коленом, Йорки немного растерял концентрацию, и только Энди по-прежнему был в хорошей форме. На Энди всегда можно было рассчитывать, но, покупая ван Нистелроя, я понимал, что с Коулом обязательно возникнуть проблемы, ведь он считал себя лучшим нападающим в мире. Нет, для игрока такое представление о себе – полезная черта, но как только я стал выпускать его на поле вместе с Рудом, Энди начал злиться.

Энди был недоволен и игрой вместе с Кантона. Единственным партнером, с которым он смог найти общий язык, был Йорки. Они выдали вместе просто божественный сезон 1998/99, их дружба, их взаимодействие на поле были просто феноменальны. Они не были знакомы до прихода Йорки в клуб, но сразу же стали вести себя так, словно знают друг друга тысячу лет. На тренировках они вместе бегали, отрабатывали дриблинг, пасы, действовали, словно единое целое. Я посчитал, что в том сезоне они забили на двоих 53 мяча.

У Энди не пошла игра в паре с ван Нистелроем, и вскоре я продал его в «Блэкберн». В тот момент ему было тридцать лет, и мы посчитали, что лучшие свои годы нашему клубу он уже отдал. Мы подписали Энди в 1995 году, и после семи хороших сезонов продали его в «Блэкберн» за 6,5 миллиона фунтов. Из «Ньюкасла» мы его взяли за 7 миллионов, отдав 6 миллионов чистыми плюс Кита Гиллеспи, который стоил около одного миллиона. То есть через семь лет выступлений мы практически полностью вернули вложенные в Энди деньги. Неплохо, не правда ли?

Проблемы в паре с Рудом возникли и у другого отличного игрока, Диего Форлана. Руд хотел быть первым бомбардиром, это было у него в крови. Он просто не замечал Форлана, так что когда они были вдвоем на поле, взаимопонимания между ними было ровно ноль. А у Диего игра шла гораздо лучше с кем-то в паре, чем в одиночку. Но он сумел забить несколько бесценных для нас мячей: два на «Энфилде» против «Ливерпуля», гол на последней минуте игры с «Челси». Форлан был отличным игроком и необыкновенным профессионалом.

Еще одной проблемой Форлана была его больная сестра, жившая на Майорке, за которой ему приходилось ухаживать. Но ему у нас нравилось, он постоянно улыбался. Говорил на пяти языках. Он был глотком свежего воздуха для команды. Мы продали его за 2 миллиона фунтов, что, на мой взгляд, было крайне дешево, но никто не хотел давать больше, учитывая его высокую зарплату. А в следующий раз за него взяли уже 15 миллионов. Он просто летал по полю. Роста он был небольшого, но крепкого телосложения, да и сам по себе был игроком жестким и цепким. Из него вышел бы отличный теннисист, так хорошо он играл на корте. Ему даже пришлось выбирать в свое время между футболом и теннисом. Я знал об этом, когда он пришел к нам. Во время предсезонного теннисного турнира я попытался сделать на него ставку и спросил Гари Невилла, принимавшего ставки, какой коэффициент на Диего.

– Что, что? – встревожился Гари. – Он что, играет?

– А я откуда знаю? Почему бы тебе не спросить его самого? – ответил я.

Но Гари меня раскусил и на Диего ставку не принял, а Форлан всех их разделал под орех.

– За дурачков нас тут держите, да? – спросил Невилл.

– Ну, попытка не пытка. Надеялся, ты скажешь «десять к одному»! – ответил я.

Глава двенадцатая

Моуринью – «особенный» соперник

Впервые я увидел в Жозе Моуринью потенциальную угрозу на его первой пресс-конференции в качестве главного тренера «Челси» летом 2004 года. «Я особенный», – заявил тогда Жозе. «Какой наглец», – подумал я, наблюдая за тем, как он развлекает прессу, обеспечивая журналистов богатым материалом для цитат.

Внутренний голос сказал мне: «В нашем чемпионате новенький. Молодой. Нет смысла обсуждать его. Нет смысла связываться с ним. Но у него достаточно ума и уверенности, чтобы быть тренером “Челси”».

Я много говорил с Карлушем о Жозе, и он сказал мне, что тот «очень умный парень». Карлуш хорошо знал Моуринью со времен совместной работы в академии; Жозе был одним из учеников Карлуша в Португалии. «Мой лучший студент из всех, что у меня были. Из всех», – сказал мне Карлуш. Вооруженный этим знанием, я наблюдал за тем, как он оседлывает волну ожидания, которую сам же и создал. Волну, которая перенесла его из Порту в Лондон для работы на Романа Абрамовича. Жозе был одним из тех парней, которые могут удержаться на волне, стоя на доске для серфинга, дольше всех остальных. Я сразу понял, что будет глупо вступать с ним в открытую схватку. Мне надо было найти другой способ разобраться с ним.