Реквием каравану PQ-17 (др. изд.) - Пикуль Валентин Саввич. Страница 27

Свергая за борт контейнеры, «Кр. Ньюпорт» нехотя расставался с жизнью. Ну как, читатель? Страшно ли? По-моему, пока еще не страшно, хотя караван РQ-17 уже осиротел. Один офицер и три матроса тонули сейчас вместе с кораблем. Мы не станем задерживаться. Тронемся дальше.

День независимости будет насыщен событиями. Самыми скверными. Самыми гибельными. Самыми непостижимыми!

До этого караван шел строго на восток, но в 10.45 он развернулся на норд-ост (45° по компасу) – ближе к паковым льдам. Радисты с РQ-17 постоянно ощущали присутствие противника, не вылезавшего из-под облаков. Там, в поднебесье, сейчас творились какие-то загадочные дела. Над мачтами кораблей ветер трепал флаги сигнала: «Воздушная атака неминуема». Аэростаты поднимались все выше. Боевая тревога, объявленная еще с полуночи, держала прислугу на ногах. Измотанные до предела, с глазами красными, словно в лицо им плеснули кислотой, англичане из-под плоских блинчатых касок вглядывались в небо.

– Кажется, нас уже сажают на сундук мертвеца, – говорили они. – Этот чертов туман! Из-за него нам будет не упредить противника заранее…

Вдруг словно лопнула потаенная пружина. Все закружилось в вихре беспорядочного огня. Динамики корабельных трансляций колотило под мостиками, и они извергали над морем все то, что люди видели или чувствовали.

– Четкий пеленг на кормовых углах… Внимание!

– Насчитал одиннадцать… Летят над «Карлтоном».

– О, Господь Бог! Их уже двадцать… прямо сюда…

– Ребята, не пора ли просить прибавки к жалованью?

– К черту! Посмотрите, что творится по носу…

– Хэлло, на «Уэйнрайте»! Вы довольны праздником?

Американский эсминец «Уэйнрайт», открыв огонь, пошел навстречу торпедоносцам. Самолеты прорвали полосу тумана и дыма – в лицо германским пилотам брызнули яркое солнце и смерч огня. Не выдержав резких контрастов боя, летчики еще издали положили торпеды на воду. Доблестный «Уэйнрайт», выскочивший далеко вперед, оказался в центре хоровода множества торпед, шнырявших вокруг него, словно акулы возле кашалота. Над американцами со звоном лопнул фюзеляж одного торпедоносца, и это отрезвило пилотов – они отвернули назад. Но своей атакой с носа каравана они отвлекли внимание людей от обстановки на кормовых углах, а там…

Сразу 24 торпедоносца прорвались к каравану. Это были новейшие «Хе-111», из-под фюзеляжей которых неслись на корабли торпеды. С бреющего полета, в плюмажах рассыпчатой пены, срезаемой ветром, стервятники точной фалангой врезались в караван с кормы.

Когда на тебя, прямо в твою грудь, летит вражеский самолет с торпедой, а в раскаленном клюве его клокочет яркая точка огня и когда кажется, что все нули устремлены только в тебя, – вот тогда наводчику, которому осталось жить мгновенье, надо собрать свою волю в комок, привести врага в скрещение нитей прицела, и тогда… Допустим, ты не успел! Тогда над тобой (уже мертвым) с воем, истребляя на корабле все живое, несется черная тень смерти, и ты, наводчик, будешь отвечать за все – даже за то, что ты погиб раньше, нежели твой автомат успел заговорить: пом-пом-пом… пом-пом-пом!

Навстречу плотному огню кораблей самолеты выстреливали острые пучки трасс, убивая и калеча людей на палубах зажигательными пулями, горевшими еще и полете. Всюду разлетались стекла рубок, жестоко раня лица, выкалывая осколками глаза. Торпедоносцы мчались над самой водой – прямо между бортов кораблей, будто их несло вдоль нескончаемых коридоров…

Грохот. Треск. Звон. Крики. Вой моторов.

С площадок стрельбы, будто с заводского конвейера, так и сметало в море сверкающую лавину отстрелянных гильз. Из растворенных ворот контейнеров гулко ухали танки. Это был парадокс войны – танки, плывущие в океане, били (и куда?) по самолетам! Торпедоносцы летели почти вровень с мостиками, и по ним стреляли сейчас из всего, что приспособлено для стрельбы, – даже фальшфейерами, которые красочно, но бессильно разбивались о кабины пилотов.

А под водой, отблескивая металлом, неслись торпеды, и теперь множество пушек и автоматов уставились за борт, силясь поразить уже не самолеты, сбросившие смерть, а сами капсулы смерти, в которых заключено полтонны тротила. Трассы перепутались в воздухе, будто разноцветная пряжа. Наводчики уже плохо ориентировались в этом безумном пекле. Часто переводя огонь слева направо (или сверху вниз), они стали задевать свои же корабли, переранив немало моряков на палубах…

Раздался взрыв! Это американский «Хунер» получил в борт сразу две штуки, и машина корабля, разнесенная в куски, с облаком пара вырвала кверху всю палубу… Нет, этих немцев не остановишь так просто – они воевать умеют.

Еще удар! На этот раз по английскому транспорту…

Где-то полетели за борт плоты и чемоданы. Казалось, прошло немного времени, а между колоннами кораблей уже плавали люди. Их было много, но спасать их было некогда… Англичане остались верны себе, и один из них, уже тонущий, все же успел пошутить.

– Эй, штурман! – крикнул он на проходящее судно. – Брось сюда карту. Я хочу посмотреть, долго ли мне плыть до Москвы…

Советский теплоход «Донбасс» [12] замыкал третью колонну ордера. Он попал в самую гущу боя. Кажется, нашим морякам удалось свалить один самолет, второй полоснули из пулеметов так, что вряд ли он дотянул до берега. Но торпеда уже шла на них, серебря воду газом, – «Донбасс» умудрился отвернуть. Только отвернули – пошла на них вторая (на циркуляции). Она, кажется, даже задела корму, но ее тут же отбросило к черту работой винтов, а там – в кипении – она кувырнулась, быстро затонув.

«Пронесло!» – раздался вздох облегчения на «Донбассе»…

«Донбасс», сам уйдя от смерти, тут же стал подхватывать из воды тонущих моряков-американцев. Очутившись на палубе советского корабля, спасенные сразу же включились в общую работу. В этот момент раздался еще один взрыв…

– «Азербайджан»! – закричали на палубах «Донбасса». – Братцы, нашего долбанули… Никак, хана им всем?

Да, это случилось, и было очевидно – этого не избежать.

Торпеда поразила советский корабль «Азербайджан».

Командир американского эсминца «Уэйнрайт» сообщал своему командованию: «Сначала русский танкер был охвачен пламенем высотой около 60 метров, потом пламя быстро погасло, и над танкером взвились клубы дыма и пара». Английский историк дописывает эту сцену: «Тяжелое орудие в носовой части танкера, укомплектованное исключительно женщинами, продолжало вести огонь в направлении немецких самолетов».

Мощный заряд вырвал кусок борта, изнутри пораженного танкера началось бурное извержение чего-то тягучего и маслянистого. «Азербайджан» по инерции еще двигался вперед, медленно вылезая из облака дыма, пара и копоти, сверху на него падали обломки… Потом машина отказала и он замер, окруженный каким-то подозрительным веществом, вытекающим из его пробоины. Союзный тральщик подходил к нему с опаской – каждую минуту море вокруг корабля могло вспыхнуть. [13] Орудия англичан были уже наготове, чтобы разом покончить с танкером, который теперь будет только задерживать остальных на курсе.

Но «Азербайджан» не стал снимать с борта команду.

Но «Азербайджан» не дал эсминцу расстрелять себя.

С мостика «Азербайджана», усиленный мегафоном, послышался не очень-то дипломатичный окрик:

– Пошли к чертовой матери! В помощи не нуждаемся…

Наведенные прямо на тебя орудия – это, конечно, не «помощь», но сейчас было некогда выбирать слова. На РQ-17 повторилось почти то же, что случилось и на РQ-16 со «Старым большевиком»: «Азербайджан», залатав пробоину пластырем, укрепил изнутри борта подпорами, привел в действие помпы, контуженные взрывом торпеды, откачал из отсеков грязную воду и… продолжил свой путь! Флагман конвоя скоро принял с него сигнал:

«№ 52. Занимаю свое место в ордере»…