Реквием каравану PQ-17 (др. изд.) - Пикуль Валентин Саввич. Страница 29

Английский историк пишет:

В этот момент один офицер штаба, настроенный весьма критически, шепнул сотрудникам Адмиралтейства:

– Если это правда, что обстановка требует срочного решения, то нашему «папе», наверное, не следовало бы засыпать.

Паунд вдруг выкинул вперед руку, притягивая к себе чистые бланки для заполнения их радиограммами.

– Конвой РQ-17 еще можно спасти, – заговорил он. – Это мое, только мое решение, и я его принимаю: РQ-17 должен рассредоточиться!

Адмирал флота Н. Г. Кузнецов пишет:

Это сущая правда! Шутки шутками, но теперь, когда перед Паундом лежали бланки радиоприказов по флоту, все офицеры Адмиралтейства говорили ему совершенно серьезно:

– Не делай этого, Дадли!

Но Дадли сделал. В его руках сейчас была та сила, которая способна через океан дотянуться до каравана РQ-17 и сломать ему хребет с хряском.

Блаженны люди, плывущие в море и не знающие, что ждет их!

Караван РQ-17 в этот момент находился вне зоны действия советских кораблей, и обо всем, что дальше произойдет, командование Северного флота оповещено союзниками не было…

Гитлеровский гросс-адмирал Редер выкинул сейчас перед англичанами свой главный козырь – «Тирпитц»!

За резким силуэтом «Тирпитца» лорды Уайтхолла увидели колеблющийся во мраке призрак «Бисмарка». Страх (иначе не назовешь!) был приведен в действие.

Блестящий маневр Англии

В нефтяных «ямах» крейсеров ближнего прикрытия оставалось топлива еще на целые сутки движения по курсу РQ-17, после чего подразумевался их отход; дальше караван поведут эсминцы Брума и суда эскорта, а в секретной точке рандеву советские корабли подхватят эстафету охраны.

Караван теперь представлял великолепное зрелище: после торпедной атаки с воздуха и гибели кораблей транспорта опять сплотились в порядке походного ордера, хотя некоторые из них еще горели.

Но они – шли. Они шли к цели.

И они пойдут к гибели, когда их настигнут слова:

На мостике крейсера – голос из репродуктора:

– Радиорубка – мостику: у нас квитанция в коде.

– О, черт! – Вахтенный офицер, скользя по решеткам пудовыми от сырости сапожищами, срывает ледяной микрофон: – Мостик – радиорубке: квитанцию – в кают-компанию… Что? Я не слышу, здесь ревет вентиляция, как в аду… Да, адмирал там!

Соленая пена хлещет через трубы дальномеров, над которыми в три погибели согнулись матросы. Вахтенный офицер, уцепившись за нактоуз, роняет микрофон, раздается треск: эбонитовый колпак – вдребезги. Хватаясь замерзшими пальцами за поручни, офицер встает наконец на свое место – к визиру. Его лицо, мокрое и красное, надолго погружается в обойму резиновой оправы оптики. Обозрев горизонт (особенно в той части, где светит солнце), вахтенный выпрямляется. Под крылом мостика неустанно кипят водяные смерчи.

– О’Кейли, – говорит он штурману, – нами принята кодированная из Уайтхолла… Что бы это могло быть? Не догадываетесь?

– Догадываюсь, – отвечает штурман. – Всем нам дают по две недели отпуска, начиная с того момента, как вы меня об этом спросили… Вы не верите?

В отдалении – через разрывы тумана – проскальзывают американские крейсера сизо-голубиной окраски. Сейчас они, как послушные ученики, ретиво повинуются решениям англичан, боевой опыт которых на море смонтирован на прочном фундаменте многих столетий.

Под ногами рассыльного матроса – вихри воды и ветра. Он бережливо загнул края брюк. Яркие носки на его ногах как-то плохо вяжутся с этим фоном брони, пробитой заклепками. От границы пакового льда несет извечным холодом Арктики…

Контр-адмирал Хамильтон наспех закусывает бутербродом у стойки. В руке его, украшенной тоненьким колечком, дрожит в бокале подогретая к ужину мадера. Репитер лага, выведенный в салон, показывает устойчивую скорость в 12 узлов. Через раздраенный иллюминатор, пузырем вздувая бархат штор, рвется упругий ветер полярного океана, от которого молодеют даже старики адмиралы…

– Что у вас там? – спрашивает Хамильтон рассыльного.

– Из Уайтхолла, сэр… от первого лорда, сэр!

Крейсер под брейд-вымпелом Хамильтона круто ложится на борт в противолодочном зигзаге: со стола летят тарелки, море брызжет почти радостно внутрь корабля, словно ликует… Вот и текст на розовой бумаге радиоквитанции: «СЕКРЕТНО. ВЕСЬМА СРОЧНО. КРЕЙСЕРАМ НА ПОЛНОЙ СКОРОСТИ ОТОЙТИ…»

На лице Хамильтона недоумение.

– Не понимаю, – говорит он офицерам. – Дадли наш очумел: он приказывает нам бросить корабли каравана и, не трясясь над топливом, срочно разворачиваться на вест… Такое категорическое решение может быть вызвано только одним: «Тирпитц» вылез в океан и назревает побоище вроде Ютландской битвы.

Но, кажется, Хамильтон решил помедлить. Более того, чувствуется, что адмирал не склонен исполнять этот приказ.

Хамильтон неуверенно говорит в телефон:

– Пост расшифровки? Старшина Форстер, если он там, пусть зайдет прямо в третий буфет… Да, без церемоний!

Появляется пожилой моряк службы корабельной пехоты. Под его рыжими бутсами квасится ворс офицерского ковра. Он разглядывает старинные пищали, митральезы и мушкеты, развешанные на переборках, что отделаны под «птичий глаз».

– Старшина Форстер, вы опытный дешифровщик…

«Что это – вопрос адмирала или утверждение?»

– Про меня все так говорят, сэр, – отвечает Форстер.

– И вы никогда не ошибались, дружище?

– Не имею такой дурной привычки, сэр.

– И даже в этом… тоже нет ошибки?

Форстер смотрит на квитанцию шифровки, подсунутую к самому его носу. Палуба крейсера летит из-под ног влево – старшина животом упирается в стол. Затем палуба отлетает вправо – старшина наваливается спиной на пиллерс. Нет, такого парня не свалить ни на допросе, ни в качке.

– Я не ошибся, сэр, – упрямо заявляет он, глядя в лицо адмирала, а Хамильтон отпускает его:

– Иначе и быть не могло, Форстер… Напомните мне после похода, чтобы я поблагодарил вас.

Дешифровщик ушел, почти обиженный.

Королевская мадера еще стыла в бокале.

Адмирал посмотрел на часы – поздновато.

– Может, Дадли в Лондоне, глядя на ночь, выпил как следует?

Крейсер еще лежит на зигзаге. Волна кладет его на борт, и стрелки кренометров отдыхают у конца градусной шкалы. Ровно в 21.23 по Гринвичу радиорубка конвойного лидера стала принимать вторую шифровку от Д. Паунда. В ней было сказано: «Конвою строй рассеять… транспортам самостоятельно плыть к русским портам». Отходящим на запад кораблям охранения было приказано развить максимальную скорость.

– Не понимаю, – бормотал Хамильтон, – я не понимаю… Неужели возникшая угроза столь велика?..

Через 10 минут Дадли Паунд снова возник над караваном РQ-17 – как незримый, но требовательный дух. Лорд напомнил: «С четвертого июля конвой должен быть раздроблен». Если сэр Хамильтон и другие высшие офицеры еще могли связать этот поспешный отход на запад с предстоящим сражением с «Тирпитцем», то младшие офицеры были просто ошарашены. Они рассуждали так:

– Обычно нам, конвойным, всегда дается возможность для любой, самой смелой интерпретации высших приказов. Мы, конвойные, выполняя волю первого лорда, все-таки имеем право делать отклонения от приказов… В данном же случае Уайтхолл выразился столь непререкаемо, что никак нельзя уклониться от исполнения!