Цвет пурпурный - Уокер Элис. Страница 15

Он хотел встрять, Одесса мне сказала, да София ему не дала. Отвези, сказала, детей домой.

Полицейские его на прицел взяли, один шаг и он труп. А детей-то шесть, сама понимаш.

Мистер __ пошел к шерифу и упросил, штобы нас пустили к Софии. Буб, сынок евоный, столько раз попадался шерифу, и к тому же так на ево похож, што они с Мистером __ по-родственному, покуда Мистер __ помнит свое место и не забывает, каково он цвета.

Шериф ему говорит, она ненормальная баба, эта твоя невестка. Знаеш ты об этом?

Мистер __ говорит, да, сэр, еще бы не знать. Я ему двенадцать лет это долбил, до свадьбы предупреждал. У их вся семья такая, она тут не виноватая, Мистер __ говорит. И опять же, разве вы баб не знаете?

Шериф подумал, подумал, вспомнил своих. Мда, говорит, тут ты прав.

Уж мы ей скажем, какая она ненормальная, коли будет случай свидеться, Мистер __ говорит.

Вот, вот, скажите. И еще скажите, пусть радуется, што жива.

Когда я Софию увидела, то не поняла, как она вообще жива. Голова разбита, ребра сломаны. Нос на бок. Глаз выбит. Все тело отекло. Язык величиной с ладонь, свисает изо рта как кусок резины. Говорить не может. Сама вся синяя как баклажан.

Я так испугалася, чуть узелок свой не выронила. Однако не выронила. Положила в угол, достала гребень и щетку, рубашку, ореховое масло, спирт, и принялась за работу. Тюремщик, цветной, принес мне воды, и я первым делом промыла ей затекшие глаза.

Софию отправили работать в тюремной прачечной. С пяти утра начинает стирать и до вечера. В восемь только закругляется. Каждый день гора грязного белья выше головы, роба тюремная, черные от грязи простынки да одеяла. У нас свидания с ней два раза в месяц, по полчаса. Выглядит она дюже плохо, лицо желтое, пальцы опухшие как сардельки.

Тошно тут, София говорит, даже воздух противный. Кормят так, что можно помереть от этой еды. Да еще тараканы. И мыши. И вши с блохами. Пару змей видела. А попробуй сказать, так они разденут и запрут в пустую камеру без света, вот и спи на бетонном полу.

Как ты выдерживает, спрашиваю.

А я притворяюсь, что я это ты, мисс Сили. Как мне что-нибудь прикажут, я вскакиваю и бегу исполнять.

Вид у нее при этих словах стал безумный, и глаз подбитый по комнате забегал.

Мистер __ воздух втянул со свистом, Харпо застонал, мисс Шик выругалась. Она специально из Мемфиса приехала Софию навестить.

Мне даже словами не выразить, чево со мной.

Я смирно себя веду, София говорит. Они таких примерных заключенных еще не видывали. Не могут поверить, што я мэровой жене нагрубила, а самому ему так врезала, што он с копыт долой. И засмеялась.

Только многовато энто, двенадцать годов-то хорошей быть, говарит.

Может тебя раньше выпустят за хорошее поведение, Харпо гаворит.

Им начхать на хорошее поведение. Может если на брюхе перед ними ползать и башмаки лизать, тогда они внимание обратят. У меня в голове одна мысль об убийстве. Во сне и наяву.

Мы молчим.

Как дети? София спрашивает.

Ничево они, Харпо говорит. То с Одессой, то с Мышкой. Пробавляются потихоньку.

Скажите от меня Мышке спасибо. А Одессе скажите, думаю я о ней.

Сидим мы все за столом после ужина, я, Шик, Мистер __, Мышка, Софиин борец, Одесса и две другие Софиины сестры.

Она так долго не продержится, говарит Мистер __.

Енто точно, Харпо говорит, она, кажись, уже немного тово.

А слова-то какие она говорила, Господи Боже мой. То Шик говорит.

Треба што-то делать, Мистер __ говорит. И срочно.

А чево ж мы можем сделать? Мышка говорит. Она малость осунулась. Нонче-то все Софиины детишки на нее сваливши, но ничево, не сдается. Волосы немытые, нечесаные, сосульками висят, нижняя рубаха из под платья торчит, но ничево, держится пока.

Ей надо устроить побег, говорит Харпо. Взять динамита у мужиков, што мост новый строят на нашей дороге, да взорвать энту тюрьму к чертовой матери.

Захлопни пасть, Харпо, говорит Мистер __, не мешай думать.

Все, я придумал, борец говорит, надо ей ружье тайно пронести. Подбородок почесал и добавил, или напильник.

Нет, Одесса говорит, ее все равно поймают, коли она убежит.

Мы с Мышкой молчим. Не знаю, о чем она думает, а я думаю об ангелах. О Боге думаю, как прискачет он на колеснице и заберет Софию в царствие небесное. И вижу я ево ясно, как наяву. И ангелов вижу, волосы белые, глаза белые, все белое. Как альбиносы. А Бог весь тоже белый, полненький такой, как банкир. Ангелы в цимбалы ударили да в трубы затрубили, Бог дохнул огненным дыханием и вот она наша София — свободная.

Какая у ихнево начальника есть черная родня? Спрашивает тут Мистер __.

Все сидят и молчат.

Наконец борец гаворит, Зовут ево как?

Ходжес, Харпо говарит, Бубер Ходжес.

Старова Генри Ходжеса сынок, говорит Мистер __. Жили они на усадьбе старика Ходжеса.

У каторово брат Джимми? Мышка спрашивает.

Именно, Мистер __ говорит. Джимми, братан. Женат на Китмановой девке. У папаши еще лавка скобяная. Знаеш их?

Мышка голову свесила и промямлила чево-то.

Говари погромче, Мистер __ гаварит.

У Мышки щеки покраснели. Опять она чево-то забормотала.

Кто он тебе, Мистер __ спрашивает.

Брат троюродный, она гаворит.

Мистер __ на нее посмотрел в упор.

Отец, Мышка говорит и на Харпо покосилась. Потом в пол уставилась.

Он знает? Мистер __ спрашивает.

Ну да, она говорит. Нас трое у мамы от ево. Еще двое младших.

Брат евоный знает? Мистер __ говарит.

Кажись, да. Он даже, было дело, к нашему дому приходил как-то раз с Мистером Джимми, дал нам всем по монетке и сказал, будто мы все на Ходжесов похожие.

Мистер __ откинулся на своем стуле и осмотрел Мышку с ног до головы. Мышка свои сальные волосы пригладила.

Да, гаворит Мистер __. Вижу сходство. И опять прямо на стуле уселся.

Ну што ж, похоже, тебе и идтить.

Куда идтить? Спрашивает Мышка.

К дяде своему. К начальнику тюрьмы.

Снарядили мы Мышку как белую даму. Платье накрахмалили да отутюжили, заплаток почти не видно, туфли на каблуке раздобыли, правда сбитые малость на бок, зато каблук высокий. Сумочку ковровою, и маленькую библию в черном переплете. Волосья ей вымыли хорошенько, и я уложила их в две косы вокруг головы. Саму ее намыли да надраили, запах от нее пошел как от хорошо вымытово пола.

Чево я ему скажу? спрашивает она.

Скажи, што живешь, мол, с Софииным мужем, и муж ее, мол, говарит, мало еще Софии досталось. Скажи, она над тюремщиками смеется. Скажи, ей там больно сладко живется. Скажи, как сыр в масле катается. Скажи, ей лишь бы не попасть к белым в прислуги.

Милостливый Бог, говорит Мышка, Как у меня язык повернется все это сказать?

Он тебя спросит, кто ты такая, ты ему напомни. Скажи, какая ты была вся в счастье, когда он тую монетку тебе дал.

Уж пятнадцать лет прошло, Мышка говорит, он и забыл, поди.

Пусть он в тебе своих, Ходжесов, признает. Тогда и вспомнит, Одесса говорит.

Скажи, ты лично считаешь, што все должно быть по справедливости. И што с Софииным мужем живешь, не забудь сказать. Энто Шик говорит. И про счастье Софиино, што она в тюрьме, а не в прислугах у белой женщины обязательно вверни.

Я не знаю, говорит борец, по мне так это всё хитрости дяди Тома [2].

Шик хмыкнула. Ну и што, што дядя Том, говорит, какой никакой, а все-таки дядя.

Бедная Мышка еле домой прихромала. Платье порвано, шляпки вообще нет, каблук на одной туфле сломан.

Чево случилось, спрашиваем.

Признал во мне своих. Вот и обрадовался.

Харпо из машины вышел и к крылечку подошел. Чево же энто такое, люди добрые, говарит. Жену в тюрьму посадили, бабу мою изнасиловали. Взять што ли ружье, да пойтить их всех перестрелять к свиньям собачьим, да здание подпалить.