Водяной - Вальгрен Карл-Йоганн. Страница 26

— Чистая случайность, что я первый его нашел…

Томми. Он, оказывается, спрятался в нише за вешалкой и ждал, когда я появлюсь.

— Она валялась под перевернутым стулом. Если бы они ее увидели, не знаю, чем бы кончилось.

Он спрыгнул на пол и посмотрел на меня — не могу сказать, чтобы очень уж по-дружески.

— Что ты там делала, Нелла?

— Не знаю.

— Она не знает! Это не ответ. Мне из-за тебя всю неделю пришлось дома сидеть и помогать. Улуф в больнице.

Томми схватил меня за руку и больно сжал, изо всех сил, наверное. Никогда он так не делал.

— Ты совсем, что ли, ничего не соображаешь? Он же мог убить Улуфа! Не знаю каким образом, но думаю, с твоей помощью он развязал стальной трос и ждал, как паук, когда кто-то подойдет поближе… он сломал ему руку, как сухую ветку.

Я постепенно поняла, что же там произошло. Братья вернулись в рыбарню, и младший, Улуф, пошел посмотреть, спит ли морское чудище… и даже мигнуть не успел, как водяной схватил его за руку и сломал кость у локтя. Мало того, когтями разодрал кожу по всему предплечью, рана не меньше сантиметра глубиной. Старший брат, Рикард, пришел на помощь и колотил водяного домкратом, пока тот не потерял сознание. В суматохе опрокинули стул с висящим на нем ранцем.

Они прыгнули в машину и помчались в больницу в Хальмстаде. Улуфа там оставили — перелом оказался таким сложным, что пришлось делать операцию. А Рикард и Йенс вернулись и перевезли монстра в другое место.

— Куда?

— Я не могу тебе сказать.

— Теперь-то какая тебе разница?

— Мне, может, и никакой, а вот тебе… Кто-то взломал рыбарню, и этот кто-то мог увидеть то, что видеть не следует… я говорю не о монстре.

Он посмотрел на меня испытующе.

— А о чем ты тогда говоришь?

— Я сказал — забудь! Плюнь и разотри.

Томми посмотрел в окно. Из мастерских доносился шум токарных станков — шел урок ручного труда. В столовой громыхали сервировочные тележки.

— Он ранен? Ты сказал, что они били его, пока он не потерял сознание.

— Да… Не понимаю, зачем я тебе все это рассказываю.

— Затем, что тебе самому не нравится вся эта история.

— Это ведь ты освободила ему руку? Развязала стальной трос? Зачем? Дала бы ему воды, еды, посмотрела бы… но трос-то зачем развязывать?

— Он же страдает!

Томми замолчал, пробормотал что-то, я не расслышала что. Даже не пробормотал, а сложил губы, хотел что-то сказать.

— Он понимает, что я ему говорю, Томми. И наоборот. Он думает так, что я могу понять… а может, специально передает мысли. Не знаю, как объяснить…

Все было именно так, как я сказала, и все же по-другому. Водяной передавал мне мысли, но они, эти мысли, были настолько не похожи на наши, что их невозможно оформить в слова. И он понимал меня. Я разговаривала с ним, но он наверняка понимал не слова, а мысли.

Я попыталась объяснить Томми и сама почувствовала, насколько нелепо все это звучит.

— В общем, думай что хочешь, — заключила я. — Думай что хочешь, но это чистая правда.

— Я уже не понимаю, что правда, а что неправда. Его вообще не должно существовать. И уж во всяком случае, здесь, на берегу. Его место в море.

— Значит, туда его и надо отпустить.

Томми посмотрел на меня так, словно не мог определить, не сошла ли я с ума.

— Это невозможно.

— Почему невозможно? Конечно возможно. Только сначала подлечить немного. Он не выживет с такими ранами.

— Ты говоришь о нем как о человеке. Но настоящий, живой человек лежит на операционном столе в Хальмстаде из-за этого чудища.

— А что бы ты сам делал, если бы тебя связали и начали уродовать? Не попытался бы защищаться?

Я вспомнила рассказ Ласло. В легендах фигурируют только женщины, русалки. Но то, что я видела в рыбарне, было мужского пола. Merman, сказал профессор. Водяной. Кто бы он ни был, я обещала ему помочь. Получалось так, что все теперь зависело от меня.

— И, кстати, это не чудище. У него есть имя. Это водяной.

Томми пожал плечами — дескать, что за смысл спорить с чокнутыми.

— Куда они его перевезли?

— На звероферму в Улуфсбу. Туда, где твой отец когда-то работал. И Йенс там работает.

— А если я тебе докажу, что он понимает, что я ему говорю? Обещаешь мне помочь?

— Я ничего не обещаю… Пошли, у нас же рисование. Опоздали, конечно, но учительница больна, а заместителю плевать — подумаешь, пятнадцать минут.

Но, оказывается, в классе шло собрание. Л-Г мрачно на нас посмотрел и жестом показал — садитесь и не мешайте. Учитель рисования стоял у него за спиной и вертел мелок в руке.

— …если кто-то из вас знает, где находится Герард, я настаиваю, чтобы вы немедленно сообщили. Можно анонимно, напишите записку. Или позвоните мне домой после школы. Важно его найти. Родители с ума сходят. И полиция хочет с ним поговорить.

— Он что, в розыске? — спросила Сандра с таким видом, будто ей очень нравится эта мысль.

— Нет, он еще слишком молод, чтобы находиться в розыске. Скажем так: его ищут.

— А что с завхозом? Я слышала, там что-то серьезное.

— Ничего хорошего. Он впал в кому ночью.

— Кровотечение. — Оказывается, сзади стояла женщина в полицейской форме. — Так бывает при серьезных травмах головы. Лопается сосуд, кровь изливается в череп и сдавливает мозг. Сначала вроде ничего, а когда давление нарастает…

— А Педер и Ула? — спросил кто-то, я даже не поняла кто.

— Они дома. — Л-Г вытер рукавом пот со лба. — Оба отстранены от занятий до выяснения обстоятельств.

— Значит, им запрещено появляться в школе?

— Именно так.

Л-Г опять вытер пот. Он и под мышками вспотел — два больших темных пятна на сорочке. Видно, что ему очень не по себе. Для классного руководителя — большая неприятность.

— Каких обстоятельств? Они же не трогали завхоза.

— Они еще кое в чем замешаны, — сказала женщина-полицейский. — К вам, школьникам, это отношения не имеет.

— Тем не менее мы обязаны вас информировать. Вы вправе знать, что происходит. И, как я уже сказал, если у кого есть что на душе, я всегда готов выслушать и помочь.

Л-Г и полицейская дама ушли, а я попыталась сложить пазл из того, что услышала. Значит, завхозу стало хуже. Когда его привезли в больницу, он был в сознании, но потом началась неукротимая рвота, и он потерял сознание. Герард где-то прячется, а Педер и Ула не хотят говорить где. В полиции уверены, что они знают, но даже на официальном допросе в полиции они не обмолвились ни словцом. Родители тоже пытались их уговорить — без толку. Страх перед Герардом оказался сильнее всех доводов.

— Это им так не пройдет, — сказал Томми, кладя на парту лист ватмана.

— А что они еще натворили?

— Понятия не имею. Что-то серьезное, я думаю. Ты, во всяком случае, пока можешь забыть про бабки.

Хорошо бы и я была так в этом уверена…

Остаток урока прошел, как всегда, когда кто-то замещает. На экране красовался рисунок из какого-то комикса, но никто даже и не подумал его срисовывать. Все только и строили догадки — что случилось, как и почему. Петтер Бенгтссон и Маркус Ларссон развлекались — рисовали порнографические картинки и втихую показывали их соседям, когда учитель не видел. Каролина Юнгман со своей компанией обсуждали парней, с которыми должны вечером встретиться.

И где же Герард? Я почему-то подозревала, что Педер или Ула когда-то и кому-то все же проболтались про свои подвиги… и речь шла наверняка о более серьезных вещах, чем заживо сжечь котенка.

А сейчас перепугались и все отрицают. Со страха, подумала я. А что еще движет человеческими поступками? Только страх.

На полпути от Улуфсбу к звероферме стоял заброшенный хутор. Там мы с Томми играли, когда были маленькими. С тех пор прошло уже много лет. Крыша обвалилась, последние стекла выбиты. Странно — полусгнившие шторы до сих пор висят, трепыхаются на ветру. Когда-то вокруг дома был фруктовый сад, но сейчас все заросло травой, деревья одичали. Мне всегда было немного жутко здесь. Я почему-то представляла давно ушедшую жизнь: дети в старомодных одеждах и шляпках играют в саду, вот только завернуть за угол… У нас был даже тайник, где мы прятались, по-моему, даже в шестом классе, — землянка метрах в тридцати от амбара, старый винный погреб. Дверца совершенно заросла густой древесной порослью, но люк с задней стороны можно открыть, если подкопать чуть-чуть. В землянке постоянно стояла вода, водились головастики. Мы ловили их в банку и пытались выкормить в лягушат, но ни разу не вышло.