Колодец Единорога - Прэтт Флетчер. Страница 60

— Умоляю, примите мои извинения, — ответил Эйрар. — Ибо, мне кажется, ваша сестра стала меня избегать…

— Ты забыл добавить: «ваше высочество», — сказал принц. — А извинений не требуется. Наша сестрица полностью на твоей стороне и, верно, сама тебе об этом поведает… хотя она и привержена цветам суровым и тусклым, словно какая-нибудь крестьянка с холмов Скроби. Да, она предпочитает привлекать внимание иными путями. Она уже говорила тебе о своем намерении скорее умереть, нежели выйти замуж за Стенофона? Ага, вижу, что говорила. Что ж, берегись, ты произнес весьма опасный обет. Поистине, мы страшимся за тебя!..

И он засмеялся — тонко, визгливо. Эйрар молчал, не зная, как отвечать.

— Впрочем, не отчаивайся, — продолжал принц. — Нашу сестрицу при дворе никто не принимает всерьез — в том числе даже и она сама… Скажи, тебя устроили подобающим образом? Нам, к примеру, предоставлены совсем не плохие апартаменты и услужение, соответствующие нашему рангу. Там нашлось бы местечко и для наших друзей… Мы не позабудем гостеприимства герцога и однажды замолвим за него слово: когда его станут вешать, мы распорядимся, чтобы палачу подали шелковую веревку…

— Спасибо, ваше высочество, я хорошо устроен и ни в чем не нуждаюсь, — ответствовал Эйрар, и на этом разговор прекратился.

Дни потянулись за днями. Однажды с юга пришло маленькое судно и доставило новости с островов Джентебби. Бордвин Дикий Клык сам прибыл на Вагей, отметил хартию, перебил непокорных и занялся возведением замка…

Валькинги за стенами продолжали упорно трудиться. Им еще предстояло строить и строить, но груженые повозки знай подъезжали, и люди в крепости, вынужденные молча наблюдать это, сделались раздражительны.

— Вся штука в том, — сказал как-то Альсандер, — чтобы выучиться терпеливо ждать подходящего случая. На этом зиждется все воинское искусство, о победе я уж не говорю…

Дело было вечером; умница Плейандер тотчас отставил кружку эля и высказал осенившую его мысль:

— Надо выстроить большую метательную машину, чтобы била дальше валькинговских катапульт. Пусть-ка попляшут!

Герцог Микалегон немедля распорядился послать несколько человек на лесистый северный берег за подходящими бревнами. Однако Эйрар услышал, как Звездный Воевода наклонился к Эвадне и сказал ей вполголоса:

— Не то чтобы я особенно верил в эту штуковину… пока мы с ней будем возиться, дело успеет дойти до рукопашной. Однако пусть ребята попотеют: это хотя бы займет их, ведь при осаде самое скверное — сидеть и ждать сложа руки…

Эйрара очень заинтересовали подобные соображения, он бы с радостью послушал еще, но тут Эвадне заметила его любопытство и немедля спросила:

— Ну и как продвигается твой роман с императорской киской? Имел уже счастье погладить ее по шерстке? Да, таких бестолковых любовников, как ты, девушкам остается только насиловать: иначе вы нипочем не догадаетесь, как с ними следует поступать…

Она звонко расхохоталась, когда он залился мучительной краской смущения. Поспешно отведя глаза, он увидел, что Мелибоэ манил его пальцем, желая, должно быть, перемолвиться словечком наедине.

В тот вечер старый волшебник рано поднялся из-за стола. Эйрар последовал за ним из продымленного зала советов на мощеный двор с его рядами домиков у подножия стен. Мелибоэ неторопливо прохаживался, заложив за спину руки, под усеянным звездным небом.

— Юный мой господин, — сказал он Эйрару. — Покамест мне от тебя никакой выгоды, одни сплошные заботы, и я предвижу, что так будет и впредь. И все-таки я продолжаю возиться с тобой, хоть и сам не знаю, зачем.

— Это я уже слышал, — сказал Эйрар, может быть, резковато, но в этот момент он чувствовал себя настолько одиноким и всеми покинутым, что готов был лягнуть лучшего друга. — Я думал, ты мне новенькое что-нибудь скажешь.

— Ах, молодость, нетерпеливая молодость, — вздохнул чернокнижник. — А между тем, юноша, терпение — это та паутина, в которой порой застревают проворные осы. Немалые труды предпринял я ради тебя… — Он сделал несколько шагов. — Не знаю уж, выдержит ли твоя удачливость те испытания, которым ты постоянно ее подвергаешь. Но коли ты взялся сам прокладывать путь, мое дело — позаботиться о коне. Я в самом деле кое-что предпринял ради тебя и не возьмусь утверждать, что это было легко… Одним словом, потрудись постучаться в дверь, и тебя примет сама принцесса Аурия.

— Чего ради? Его светлость герцог Салмонессы тоже меня принимал…

— Сбавь-ка тон, юноша. Ты видел, что собой представляет принц Аурарий? Добавим к этому, что старый император уже далеко не тот, каким был когда-то, — и получается, что истинная глава Дома — именно она, принцесса Аурия.

— Ну и что?

— А вот что: если хочешь все-таки получить свою девочку, не вздумай пренебречь сегодняшним свиданием.

На сей раз Эйрар спросил только:

— Когда?

— Наживка проглочена, — негромко засмеялся волшебник. — Скажем, еще через один оборот песочных часов. Дождись, пока герцог Микалегон напьется до бесчувствия и его унесут почивать, а остальные займутся с танцовщицами. Куда идти, знаешь?

— Дом под зеленой крышей возле главной башни, внизу. Вон там… там, где горит огонек.

— Вижу по твоему лицу, что ты можешь назвать и число ступенек, ведущих к двери. Итак, юноша, постучись и входи смело; я тоже там буду.

Эйрар весь извелся, дожидаясь заветного часа, а потом никак не мог решить, пора или не пора. Люди понемногу покидали зал, слышались громкие возгласы пьяных, которых вели спать, факелы бросали ручейки дрожащего света…

— Кто там? — тотчас раздалось из-за двери, когда он наконец отважился постучать. Это был Ее голос!

— Эйрар из Трангстеда… — отозвался он, и дверь распахнулась, и за нею в самом деле стояла Она, и Она протягивала ему руку в дружеском приветствии… слишком уж, с его точки зрения, дружеском, чуть-чуть не таком, какое ему грезилось… Она оглянулась внутрь дома:

— Все в порядке, Аурия, это он! — И повела его сквозь темную прихожую, а из комнаты донеслось звяканье кресала о камень — это старшая сестра-принцесса встала зажечь лампу. Войдя, он застал ее уже сидящей в кресле и согнулся в неуклюжем поклоне.

— Добро пожаловать, господин Эйрар, — проговорила она милостиво и подала ему руку, и он успел взмокнуть, соображая, что делать с этой рукой — то ли пожать, то ли поцеловать.

— Какой уж я господин… — пробормотал он и поцеловал тонкие душистые пальцы. И сделал ошибку: он понял это по легкому движению безупречно очерченных губ.

— Сядь, — велела Аурия. — Разговор будет достаточно долгий.

Золотая головка чуть наклонилась — и, точно повинуясь безмолвной команде, Аргира выскользнула за дверь. Аурия проводила ее взглядом, потом неожиданно наклонилась вперед и обхватила руками колени, и к изумлению Эйрара ее лицо обрело совсем человеческое выражение:

— Старый волшебник много говорил о тебе… я и не подозревала, что в Дейларне бытует о тебе столь лестное мнение. Твой совет мог бы быть нам полезен…

— Я… я благодарю вас, любезная госпожа, — воспользовался Эйрар выражением, подхваченным у Рогея.

Алые губы вновь дрогнули недовольно («Господи, — подумалось ему, — ну как еще прикажешь тебе отвечать?»), и принцесса спросила:

— Что ты думаешь о нашем гостеприимном хозяине?

— О герцоге Микалегоне? Он кажется мне человеком, заслуживающим доверия…

— …когда ему ничего иного не остается. Да его собственное Вольное Братство скинуло бы его в один миг, вздумай он отказать вам в убежище — ведь у вас столько воинов и вдобавок карренские Воеводы: совсем не лишняя подмога в войне. Но я о другом. Ты хоть знаешь, что он водит твоего парня, Висто, в Черную башню?

Эйрар ощутил, как жарко вспыхнули щеки:

— На Ос Эригу всякий свободен… и Висто в том числе…

— Ах, господин Эйрар, но ведь за всякую вольность кто-то другой расплачивается потерей, не так ли? Однажды наш герцог испустит дух, либо в сражении, либо просто в постели, и что тогда будет с Ос Эригу и его прославленной вольностью? Во всем, что совершает наш герцог, есть некий изъян — неужели ты не обратил на это внимания? Это касается и продления династии: у него нет наследника, а замок, увы, не принадлежит Империи, чтобы можно было решить дело без насилия, судом. Вот я и боюсь: прежде, чем кто-то другой наденет его корону и возглавит Вольное Братство, очень многие лишатся не только вольности, но и жизни. Слишком многие захотят пользоваться большими свободами, нежели все остальные…