Шелк и сталь (Техасская любовь) - Харт Кэтрин. Страница 25

– Стой! Ни шагу вперед!

Бандит повиновался, но вытянул руку и потребовал:

– Отдавать мне пушка, не то мы убивать твой мужик. – В подтверждении угрозы он взвел курок и направил дуло прямо на Брендона.

Лорел, признавая свое поражение, жалобно всхлипнула, шагнула вперед и протянула бандиту револьвер. Но ее покрывшиеся испариной руки так дрожали, что она его выронила. Оба машинально нагнулись, но Лорел успела первой обхватить рукоятку, палец ее оказался на курке, и она бездумно нажала.

Прогремел оглушительный выстрел. Далее все произошло в течение одного мгновения, доконав и без того потрясенную до глубины души Лорел. Брендон, улучив момент, сумел схватить свое ружье и точной пулей уложил на месте одного из бандитов. Вожак свое ружье уронил, пытаясь поднять револьвер Лорел, и теперь Брендон всадил в него вторую пулю. Третий бандит стоял в грязи на коленях, держась обеими руками за грудь, пробитую шальной пулей Лорел. Не веря своим глазам, она увидела, как он, безжизненный, упал лицом вниз.

Лорел застыла в шоке. Только что три незнакомца угрожали их жизни, и вот все трое лежат мертвые в пыли! Револьвер выпал из ее онемевших пальцев, и она огласила лес рыданиями. Слезы застлали ее взор, колени подогнулись, но тут, к счастью, ее окутал милосердный мрак, и она полетела вверх сквозь серый клочковатый туман.

Очнулась она оттого, что Брендон, стоя рядом на коленях, тихо произносил какие-то нежные слова и прикладывал к ее лицу влажный холодный платок. Она медленно раскрыла глаза и вернулась к ужасной действительности.

Брендон, склоняясь над ней, бережно обтер слезы с ее щек и откинул со лба серебристые волосы.

– Лорел! – увещевал он. – Очнись, дорогая!

Вспомнив, что они находились на волосок от гибели, Лорел с рыданиями бросилась Брендону на шею.

– Успокойся, любимая, все позади. Опасности никакой. Нам ничто не угрожает, – успокаивал он Лорел. – Никогда не забуду, Лорел, как храбро ты себя вела. Ты не спасовала перед ними. Я чувствовал себя совершенно беспомощным, а ты спасла нас обоих.

– Храбрость тут ни при чем, – всхлипнула она, отстраняясь, чтобы видеть его любимое лицо. – Просто мне не хотелось умирать, прежде чем я стану твоей женой.

– Так или иначе, я горжусь тобой; если бы не ты, нам бы крышка.

Он подкрепил свои слова долгим крепким поцелуем. Хорошо понимая, как близки они были к неминуемой гибели, они сейчас ощущали как бы вновь обретенное счастье. Наконец они оторвались друг от друга, и Брендон сказал:

– Давай снимем лагерь и уедем. Нам сейчас не заснуть, а через час-другой все равно взойдет солнце.

Лорел энергично кивнула, по ее позвоночнику пробежала дрожь.

– Они все мертвы? – прошептала она.

– Да.

– Я рада, – голос ее дрогнул. – Я рада, что ты их убил.

Брендон, подняв одну бровь, с любопытством взглянул на нее. Значит, она не осознает, что один умер от ее пули. Стоит ли ей напоминать? Понимая, что она придет в ужас, он решил промолчать и ограничился тем, что произнес:

– Я тоже, Лунный Лучик!

Со временем ее память прояснится, она вспомнит, что произошло в эти безумные минуты, и тогда ему будет легче открыть ей истину, подумал он.

День выдался жаркий, сухой, тяжелый сверх всякой меры. Всего лишь час пустя после восхода солнца Лорел чувствовала, что она сварилась, изжарилась, медленно тушится в собственном поту. Время тянулось адски медленно, каждая минута казалась нескончаемой, тем более что они боялись понукать лошадей, чтобы их не загнать: без них, вынужденные идти по пустыне пешком, они наверняка погибнут. Еще хорошо, что, благодаря лошадям убитых бандитов, они имели возможность, меняя лошадей, давать им отдых.

Около полудня они остановились, чтобы переждать самое знойное время дня, когда ни одно разумное существо не решается подвергать себя опасному воздействию палящих лучей солнца. Брендон набросил одеяла на несколько низкорослых кактусов, получился своеобразный тент, заменявший тень, которой, по глубокому убеждению Лорел, в пустыне не было совсем.

Самодельное устройство плохо защищало от слепящих солнечных лучей, но все же это было лучше, чем ничего. Лорел надвинула шляпу низко на лицо, но все равно ощущала, что ее щеки покрываются загаром. Ей казалось, что она буквально слышит, как на ее носу выскакивают веснушки. Волосы она подобрала под шляпу, спасая шею и спину от перегрева, но это мало помогло – в черепной коробке, казалось, закипали мозги. Нестерпимо яркий свет солнца и его отражение от выгоревшего песка резали глаза и вызывали острую головную боль. Лучше всего было лежать на спине с опущенными ресницами, чтобы не видеть ослепительного солнца.

Но вот оно начало клониться на горизонте к западу, и они возобновили свой путь. Лорел слепо следовала за Брендоном, ничего не видя и не соображая от зноя. Стоило светилу скрыться с небосвода, как невыносимую жару сменил холод, заставивший щелкающую зубами и промерзшую Лорел натянуть на себя пальто из оленьей кожи. Ее поразило столь резкая смена температур, хотя и не совсем неожиданная – Лорел не раз читала и слышала о ней.

Но еще больше ее поразила, заставив забыть об ужасной утомительной езде по слепящей огнедышащей пустыне, несравненная красота солнечного заката. Впечатление было такое, будто какой-то взбалмошный художник явился с палитрой и кистью, сначала расписал небо и ландшафт золотом, затем добавил розового и красного всех оттенков, потом темно-синего и в заключение – торжественного глубокого пурпура. На почерневшее ночное небо высыпали звезды, сиявшие так низко над головой, что Лорел казалось – стоит лишь протянуть руку, и она наполнится звездной пылью. Они сверкали на ночном небе подобно бриллиантам на бархатном платье.

В завершение прекрасной картины на безоблачное искрящееся небо выплыла луна и залила, вернее, одарила пустыню мягким светом, придав ей волшебную воздушность. Словно по мановению палочки кудесника, она окутала ее дымкой легкого тумана, золото превратила в серебро, а иссохшие кусты и кактусы – в заколдованных, а потому неподвижных часовых, стоящих на страже ночи. Лунный свет залил все вокруг и преобразил мир в таинственную сказочную страну, дотоле неведомую Лорел.

– До чего же красиво! – только и смогла вымолвить изумленная Лорел. – Она медленно ходила по кругу, вытянув руки вперед, словно надеясь поймать частичку происходившего вокруг чуда. – У меня чувство полной отрешенности от земной жизни – я будто в какой-то фантастической стране, а стоит моргнуть – и она исчезнет.

– Ты поэтому говоришь шепотом? – спросил Брендон, сам невольно понижая голос.

Лорел кивнула и сияющими глазами посмотрела на него.

– Это чудо какое-то!

– И ты тоже, Лорел! – Он повел рукой вокруг себя. – Мне давно хотелось, чтобы ты, дорогая, своими глазами увидела, как необычайно прекрасна пустыня в свете луны. Больше нигде такого волшебства не встретишь, свет здесь совершенно неземной. – Он коснулся пальцами выбившейся из-под шляпы пряди ее волос. – Увидев его впервые, я сразу вспомнил тебя, твою мягкую красоту, блеск серебристых волос вокруг ангельского личика. – Не переставая ласкать Лорел своим мягким голосом, он притянул ее к себе и погрузил лицо в серебро прекрасных волос. – Ты мой Лунный Лучик в пустыне, Лорел, шелковый Лучик, принадлежащий только мне.

Лорел таяла в его руках, зачарованная нежными словами, ночью, Брендоном. Медленно, осторожно, его теплые мягкие губы коснулись ее рта, словно мотылек задел их крылышками. Луна излучала чары, и они подпали под их власть.

Губы Лорел дрогнули, она почувствовала во всем теле легкость и податливость, словно оно лишилось костей. Поцелуй Брендона и волшебство его прикосновений заставили ее забыть обо всем на свете. В ее затуманенном сознании даже не запечатлелся миг, когда Брендон раздел и уложил ее. Она также не заметила, каким образом Брендону удалось освободиться от собственной одежды, не отрываясь от ее рта. Она пребывала в мире чувственного чуда. Вместо ночной прохлады оно сотворило тепло, исходившее от его тела, лежавшего на ней, она ощущала его дыхание на своей коже, горячие губы, целовавшие ее грудь, руки, гладившие тело. Он любил ее с благоговейной нежностью – неторопливо, осторожно, она же трепетала в его объятиях каждой клеточкой своего женского естества, пронзенная острым вожделением.