Старый дом - Климов Михаил. Страница 15
– А что это у вас вообще? – этот вопрос прозвучал, как принятие извинений. – Что и как вы тут смотрите?
– Это долго объяснять, – заулыбался Володя. – Если хотите, я вам все расскажу, но если совсем коротко, то тут можно видеть самые разные новости со всех концов света: что где случилось, какие происшествия, где и что продают… Вот сейчас на экране мужская одежда, которую можно купить недалеко отсюда…
– Да я в нарядах-то не очень разбираюсь… – промямлила она, почти в ужасе глядя на монитор. – Хотя вот это, действительно, может подойти, я видела людей в подобных костюмах… Да и вот это…
– Спасибо… – Слава подошел к дочери, обнял ее за плечи, сказал тихо: – Не ожидал, мне казалось, что ты ее не приняла…
– С чего бы это, – в глазах Маринки что-то блеснуло, – я не приняла женщину отца, особенно когда она такая симпатичная?..
19
Гости временно разошлись и Слава остался один. Решено было встретиться в пять и отправиться с Надеждой на прогулку. Маринка подбросит наряды, Володя собрался их возить, а для этого нужно было закончить или перенести некоторое количество дел, чем «зять» и занялся.
А сама «соседка» тоже ушла по каким-то своим делам, пообещав вернуться вовремя. Все четверо, а особенно Надежда Михайловна, были несколько прифигевшие от того, что уже произошло, и от того, что только еще будет.
Наверное, поэтому Прохоров никак не мог взяться за работу, а сидел перед компом, посматривал то в книгу, то на экран, но ничего не описывал.
Он думал…
Думал о том, как все странно получилось за эти еще не окончившиеся сутки…
О том, что вот хорошо, что у него такая дочь и такой «зять»…
О том, что именно можно купить у Фаберже и что именно может оказаться у Шибанова…
О том, что можно будет сделать с теми деньгами, которые от этой странной, самой странной в его жизни операции, придут…
Но больше всего он думал о словах дочери…
Как она сказала-то?
Какая-то жуть нечеловеческая, кажется так: «Она будет твоя сюсю, разве я не вижу…»
И когда он в ужасе уставился на нее, объяснила:
– Так в одном мульте одна улитка-дама говорит другой – кавалеру: «Ты будешь моим сюсю…»
– Не смешно… – возразил он.
– А мне – смешно… – она скорчила ему веселую рожицу. – Да и по сути я права, ты же знаешь…
Вот он сейчас и размышлял больше всего о сути.
Конечно, это событие – завести роман с подругой своей прабабушки.
Ну не совсем подругой, вряд ли жительница Москвы знала безвестную еврейку из крохотного провинциального города в Белоруссии или тульскую крестьянку из еще более крохотного села.
Но по времени-то они как раз совпадали…
Славина мать родилась в двадцать втором, значит бабушка примерно в девятисотом, а ее мать приблизительно в восемьсот восьмидесятом. А Надежде сейчас около тридцати, чуть больше, значит она как раз с этого восьмидесятого плюс минус пару лет…
И она ему очень нравилась, тут Маринка все почувствовала верно.
Но вот вопрос – а как он ей?
Да и после болезненного расставания с Варварой наш герой решил, что женщины в его жизни кончились – куда в шестьдесят, ну тогда ему было только пятьдесят семь, новые романы заводить?
Не мальчик же…
И что – забыть зарок, начать все с начала, если Маринка права и у них с «гостьей» это взаимно?
Возникает тут ряд вопросов и некоторые из них совершенно неразрешимые. Например, ясно, как Божий день, что пролом во времени надо рано или поздно закрывать, не очень понятно как, но обязательно надо. Иначе, как понимал Прохоров, через день или месяц в него попрутся с той стороны жандармы или искатели приключений, а с нашей – Горох с компанией, а то и кто-нибудь рангом повыше.
И мало не покажется ни им, ни нам, а во что превратится русская история – вообще сказать нельзя.
И так-то не подарок, а тут вообще караул…
И вот вопрос: если у них с Надей – он вдруг сообразил, что впервые назвал ее не только без отчества, но и так коротко и интимно – все получится, то где они объединятся? Потому что если акция окажется разовая, то это приключение, курортный роман, а этого ему не хотелось совсем. После взбалмошной и недалекой Варвары ему в Надежде нравилась как раз ее последовательность и целеустремленность, но в сочетании с какой-то мягкостью, чего в бывшей жене не было и в помине.
И разменять такую женщину на стандартный и туповатый «перепихон»?
Фи, господа…
Но все-таки, куда и как им деваться в случае серьезного романа?
Даже, если выбросить из головы влияние постоянного присутствия его в том времени или Надежды в нашем – эффект бабочки Рея Брэдбери – все равно остается куча проблем.
Здесь его, в общем, ничего особенно не держит, дочка взрослая, внуков сама вырастит, тут он ей не помощник. А там, в той России он еще не был, возможно, в том времени все отлично и хорошо, но ведь всего-то через четыре года – революция, а потом Советская Россия, и это он со своими инфарктами и геморроями вряд ли выдержит. И, если не помрет сразу, то будет тяжелой гирей на ногах у Надежды, которой, вместо того, чтобы выживать, придется заниматься тем, что спасать его…
А если наоборот?
Если ее сюда?
Не сильно лучше…
Там мы все знаем, что будет, и можно хоть как-то, хоть где-то соломку подстелить, а здесь?
Кто сказал, что у нас на носу нет гражданской войны?
И как она будет протекать?
И кто кого будет резать?
И с каким успехом?
Да и, кроме глобальных проблем, совсем простой вопрос – как Надежду тут легализовать?
Наверное, можно купить паспорт, сделать гражданство, но для этого, наверняка, нужны хоть какие-то документы.
Не может человек возникнуть из ничего?
Или может?
Понятно, что есть знакомые, для которых проблема с паспортом – не проблема. Но как им объяснить появление человека, у которого вообще нет никаких документов и который нигде и никогда не отмечен и не числился.
В том, Надином времени, паспорта, кажется, были без фотографий, так что сделать такой для Славы, если что – не проблема. Просто купить где-нибудь на Вернисаже, и все дела… Но вот сейчас-то другое дело…
И потом, как она с таким характером будет существовать в нашем времени? У нее же нет опыта, она не знает, что зачастую можно и нужно смириться с тем, что вокруг, просто не обращать внимания на то, что творится, иначе умрешь или сойдешь с ума…
Она же может начать свою революционную борьбу, а значит, засветится перед органами…
Без документов, то есть в лучшем случае с липой…
– Я все хотела вас спросить, – услышал он голос Надежды, – но как-то смущалась при всех – кто такой Горох и почему вы его так боитесь?
20
Она стояла у порога, тьфу, конечно, у проема. Как ни странно, без шляпки и уже курточку свою, как она там называется, сняла.
То есть он так задумался, что не услышал появления своей «сюсю»? Хорош любовник пылкий, Ромео страстный, а Маринка – сволочь, надо было ее в детстве пороть…
– Вы проходите… – он вскочил, предложил даме сесть. – Может быть, кофе? Или чаю?
– Чай у вас действительно вкусный, – она прошла, села на предложенный стул. – И кофе не лишен приятности, хоть я его не люблю. Но времени без пятнадцати пять, сейчас приедут ваши, а мне хочется знать ответ на мой вопрос. Нет, не совсем хочется – необходимо…
Звучало в ее устах все это даже несколько грозно, надо было отвечать, но Слава обдумывал, тянул время. Он щелкнул кнопкой электрического чайника, достал чашки, сахар:
– Так все-таки чай или кофе?
– Ответ, пожалуйста… – она не сдавалась. – А в смысле что пить – мне действительно безразлично…
– Горох – это… – он замялся, – помните, я вам рассказывал ночью, что тут у нас было, когда коммунизм рухнул?
– Это про экспроприации и расстрелы?
– Не было никаких экспроприаций и расстрелов… – он налил ей кипятку в кофе, достал с полки какие-то печеньки, – в первом слове звучит какая-то борьба за справедливость – отъем собственности у неправедного владельца. А во втором – карающая рука государства, в данном случае не особенно важно – справедливо оно это делает или нет…