Операция «Гадюка» (сборник) - Булычев Кир. Страница 19

— Кирилл! — закричала Александра и замахнулась на него подносом.

Этот крик прошел сквозь меня, как сквозь кисель, потому что в тот момент я еще совершал странное волчковое движение. Я чудом удержался на ногах, правда, при том опрокинул соседний столик и разбил вазочку с полевыми цветами, поставленную на него Александрой.

Я не рассердился. В конце концов, я на чужой территории. Но если я разрешу себя бить, мне лучше сегодня же сматываться из Меховска.

Поэтому я позволил себе (говорю о том с сожалением) кинуться на глупого тяжелого амбала и нанести ему несколько болезненных и неожиданных ударов по ухмыляющейся физиономии. Конечно же, этот дурак был неповоротлив, и, даже если бы он оказался втрое сильнее меня, все равно в драке со мной он был обречен.

Когда он поднялся с пола, то принялся грязно ругаться и, естественно, полез за ножиком.

Тут очнулся бармен и стал кричать на Александру:

— Уходи, не видишь, что ли!

Непонятно было, что такого она могла увидеть. Ведь с грязными выражениями она, несмотря на свою хрупкую красоту, была отлично знакома.

Кирилл изображал, и довольно удачно, гориллу, идущую на случку, но его ножик опасности не представлял. Для того чтобы Кирилл обрел опасность для настоящих соперников, ему надо дать в лапы «Калашникова», но, к счастью, «Калашникова» ему не дали. В Меховске он, видно, пугал соперников видом мускулатуры.

Я отобрал у него ножик, и мне, чтобы получить передышку, пришлось, завернув ему за спину лапу и делая больно, вывести Кирилла из кафе и наподдать ему в зад так, чтобы он побежал, согнувшись вперед, стараясь удержать равновесие, но не удержал и кончил свой бег нырком по асфальту.

Тогда я возвратился в кафе.

Бармена не было.

Александра вела себя безукоризненно. Она перенесла мой завтрак на соседний, чистый столик. Была она при том печальна, лет сто назад я сказал бы, что она охвачена скорбью.

— Это ваш друг? — спросил я, стараясь вести себя солидно и естественно, хотя сердце колотилось и дыхание срывалось — давно мне не приходилось драться.

— Это мой враг, — ответила в тон Александра. — Но он очень опасный парень.

— Почему? Ведь он ушел?

— Он бандит, — сказала Александра.

— Настоящий?

— Они все ларьки держат, и здесь, и на базаре.

Говоря, она поглядывала в окно. Но я сидел к окну боком и изо всех сил боролся с искушением посмотреть, что делается на площади.

— Он и ваше кафе… охраняет?

— Нет. Только он на мне жениться хочет. Смешно, правда?

— Смешно, — согласился я.

— А вы откуда? — спросила она, все поглядывая на окно.

— Я к тетке приехал, только ее сейчас нет.

— А зачем вы приехали?

— Хочу отдохнуть, может, устроюсь на фабрику. Я — шофер и механик. Я в армии шофером служил.

— Чего же вы — один живете?

— Нет, — сказал я. — Тут мой брат двоюродный живет. Я у него пока остановился.

— Брат?

— Аркадий, — сказал я, доверчиво улыбаясь. — Может, вы знаете? Аркадий Полухин.

— А вы меня не разыгрываете? — спросила она с неожиданной для постороннего подозрительностью.

— А зачем мне вас разыгрывать?

Она не успела ответить.

— Бегите! — приказала она.

Тут уж я услышал такую тревогу в ее голосе, что невольно посмотрел в сторону окна.

Они шли вчетвером. Как ходят пешие ковбои, чтобы навести порядок в салуне. Меня ждала веревка, если шериф не успеет прискакать на вороном коне.

Александра потянула меня к двери на кухню.

Я подчинился. Я приехал сюда знакомиться с людьми и дружить по мере сил с местным населением. Но не лишиться рук и ног…

Мы пробежали в заднюю дверь.

И тут же я услышал, как народные мстители вошли в зальчик кафе. Нет, не вошли — вломились, врезались, рухнули.

Как назло, в полутьме у заднего хода я свалил какую-то бочку, бандиты услышали шум и затопотали следом.

Мы оказались во дворе, с левой стороны был открытый сарай, справа — распахнутые в высоком деревянном заборе ворота, около них поленница, по краям и углам двора росла трава.

— Прячься в сарай! — приказала Александра.

— А вы?

— Прячься, говорю, меня они не тронут. Я позову Диму.

— Не хочу в сарае прятаться, как в норе.

Последнее рассуждение было лишним — пока я произносил эту фразу, преследователи вывалились во двор. Александра, добежавшая уже до ворот, остановилась, потому что я оказался в положении неприятном — до сарая добежать не успевал. Впрочем, если я бегаю быстрее… Но бежать мне не хотелось. Я готов был даже получить пару синяков, но завоевать краешек сердца Александры.

Они ворвались во двор разгоряченные, полные справедливого гнева и желания стаи волков расправиться с наглым кроликом.

Нервы мои не выдержали, и я кинулся следом за Александрой.

Они настигли меня у самых ворот, кто-то толкнул в спину, я полетел вперед, покатился по траве, стараясь сохранить власть над собственными членами и, даже падая, ускользнуть от ударов.

Это мне удалось, я почти успел подняться на ноги спиной к забору, но все же крайний из них врезался в меня, припечатав к доскам так, что у меня вылетел весь воздух из легких. Похоже, что я переоценил свои силы…

Я отмахивался достаточно быстро и, как мне казалось, эффективно, но мне все же попали в скулу и чуть не оторвали голову.

Совсем близко визжала женщина — это была Александра, — я потом уж понял, когда в голове прояснилось. Она колотила их кулачками по спинам, даже ногами дралась, но молодцы были заняты тем, как бы им получше свалить меня себе под ноги, а я из последних сил отбивался, чтобы не упасть — иначе они переломали бы мне все ребра.

Краем глаза я увидел, как один из бандитов, осерчав, развернулся и врезал по щеке Александре, так что она упала в пыль.

И именно в этот момент во двор следом за барменом, который, оказывается, совсем не зря покидал свой пост, вбежал Дима Порейко в камуфляже и с газовым пистолетом в руке.

Лучше бы у него был простой пистолет, ну пристрелил бы кого из бандитов — одним меньше, остальные бы остались живы. Но Порейко не придумал ничего лучше, как выпустить всю обойму в нашу сторону. Так что пострадали все — и нападающие, и жертва. И даже Александра, которая лежала на земле.

С другой стороны, враги были достаточно деморализованы и сразу отступили, обливаясь слезами, кашляя и задыхаясь, а Одноглазый Джо, верный адъютант Порейки, в поношенном мундире с погонами без звездочек, как он был атаманом Меховского казачьего войска, погнал их нагайкой и дикими воплями. Бармен помогал ему, а Порейко разрывался между желанием красиво спасти свою возлюбленную и отомстить негодяям.

Я его сразу узнал. И стало не так обидно, что меня помяли и покалечили. Мне не понадобится помощь Аркадия, я сам познакомлюсь с нужным человеком.

Опираясь рукой о забор, я пошел к большой бочке с водой, что стояла у заднего входа в кафе. Неверными руками стал плескать себе на лицо холодную дождевую стоялую воду. На виске кожа была сорвана и сочилась кровь. На виске не страшно, а вот глаз будет резко выделяться на черном фоне — тут мне заехали удачно.

Охладив физиономию, я поплелся в кафе — мне не хотелось, чтобы обо мне забыли.

Александра сидела на табуретке у плиты. Она прижимала мокрый платок к щеке.

— Привет, — сказала она. — Еще живой?

— Немного живой, — сказал я. И обернулся к Порейке, который вынул расческу и стал укладывать длинные редкие черные волосы поперек ранней лысины.

Смотрел он как-то сквозь меня.

— Спасибо, — сказал я. — Вы, коллега, подоспели вовремя.

— Я не к тебе подоспел, — сообщил Порейко.

Он был среднего роста, но фигура его была устроена неудачно: она была узкой в плечах и расширялась к земле, словно он был облачен в юбку восемнадцатого века. Женственность не уменьшалась от камуфляжа, который на нем выглядел вовсе не воинственно.

— Ты скажи ему спасибо, — произнесла Александра и скривилась от боли — говорить ей было трудно, и в прекрасных глазах английской кинозвезды стояла глубокая влага. — Ведь этот Кирилл совсем с ума сошел. Полез ко мне приставать прямо в кафе.