Русские инородные сказки - 3 - Горалик Линор. Страница 16
— Я?! Солгала?! — изумилась юная Инеш. — Я написала абсолютную правду! Даже вы не сумеете доказать, что я — ДИКАЯ хозяйка!>, но она — настоящая де Меллу. Покойный генерал бы ею гордился.
— Прошу прощения у сеньоры…
Дона Карлота, совсем было погрузившаяся в приятные мысли о внучке, вздрагивает.
— Да, да, Франсишка, — говорит она торопливо. — Я помню, Мадалена Пештана. Проводите ее в оранжерею, я сейчас туда приду.
“Что за дурацкая мода, — думает Алешандра Суареш, машинально постукивая десятисентимовой монеткой по прилавку, — украшать витрины мясного отдела цветами и фруктами? Ей-богу, окорокам и сосискам совершенно не идут зеленые венки, да и апельсины тут выглядят как-то неестественно”.
— Доночка Карлоточка, дорогая! — Мадалена смачно чмокает дону Карлоту в обе щеки, обдавая ее густым запахом духов — слишком тяжелых, чтобы использовать их днем. Дона Карлота кривится, как от зубной боли, но Мадалена этого не замечает. Она страшно возбуждена, ее круглое лицо пылает, и все три подбородка мелко трясутся. Ей явно не терпится поделиться какой-то новостью, но она побаивается суровой родственницы.
— Да вы присаживайтесь, дорогая, — дона Карлота подбородком указывает Мадалене на плетеное кресло и сама садится в такое же. — Франсишка!
— Kофе, сеньора?
— Да. И поживей.
Мадалена возится, как курица, пытаясь усесться поудобнее, но изящное плетеное креслице слишком мало для ее могучего зада. Она с тоской думает, как хорошо было бы сейчас сидеть в гостиной на мягкой софе и пить ледяной лимонад, но в доме доны Карлоты не принято спорить с хозяйкой.
“Я такая же как она, — бубнит в голове у Мадалены чей-то голос, подозрительно напоминающий ее собственный. — Я ничуть не хуже, мой старший брат женат на ее дочери, я прихожусь родной теткой ее внучке. Какого черта я боюсь эту вяленую индюшку? Кооооооофе… а если мне охота мятного лимонада?!”
— Вы в порядке, дорогая? — голос доны Карлоты — смесь льда, меда и яда. — Вы такая красная, может, вам не стоит пить кофе? Хотите, я велю Франсишке сделать лимонад?
При слове “лимонад” Мадалена судорожно сглатывает и мотает головой.
— Нет-нет, я с удовольствием выпью…эээ… горячего кофейку!
Подоспевшая Франсишка подает ей крошечную чашечку. Чтобы побыстрее покончить с неприятным ритуалом, Мадалена делает большой глоток… и разом обжигает рот и горло.
Дона Карлота с интересом естествоиспытателя смотрит, как по пухлому, еще более покрасневшему лицу родственницы текут слезы.
— Франсишка! — зовет она. — Принесите сеньоре Пештане стакан холодной воды! И куда вы опять засунули коробку с носовыми платками? Сколько раз надо вам повторять, что носовые платки всегда должны быть под рукой?!
“Пожалуй, я возьму вон той колбасы, — думает Алешандра Суареш, разглядывая тугой розовый батон, не умещающийся в соломенной корзинке. — Не особо изысканная, но на вид весьма аппетитная”.
Добродушная Мадалена не умеет сердиться долго. Она уже прокашлялась, утерла слезы, выпила два стакана воды и еще один — после долгих уговоров — лимонада со льдом и мятой, и опять горит энтузиазмом.
— Ах, дона Карлоточка, — произносит она тоном опытной искусительницы. — Вы себе даже не представляете, что мне сегодня рассказал мой Матуш!
Дона Карлота тихонечко вздыхает. Так она и знала. Матуш — верный Мадаленин поклонник, преданно ухаживающий за ней вот уже добрых полтора десятка лет, недавно стал владельцем крошечного магазинчика, торгующего лотерейными билетами, открытками с видами Лиссабона и бульварными газетками. Теперь Матуш целыми днями читает всякую дрянь, а потом пересказывает ее неграмотной Мадалене. А Мадалена тут же мчится к доне Карлоте, чтобы поделиться с ней “по-родственному”. В прошлый понедельник это была новость о грядущем конце света. За два дня до того — рассказ о бородатом младенце с двумя головами. А теперь что?
— Это о коммунистах, — Мадалена оглядывается и слегка понижает голос. — Знаете ли вы, дона Карлоточка, что у коммунистов есть Железная Занавеска?!
От неожиданности дона Карлота издает булькающий звук, но тут же берет себя в руки.
— Да-да! — с жаром продолжает Мадалена. — Поэтому у них, в коммунистических странах, всегда темно!!! Они живут за Железной Занавеской!!! Дышать у них почти нечем, и воздух выдают по карточкам!
Доне Карлоте уже все равно — по карточкам, так по карточкам. Совершенно без сил она полулежит в кресле, мечтая только об одном — не расхохотаться в голос.
— А по ночам, — увлекшись повествованием, Мадалена даже не замечает, что происходит с доной Карлотой — они приоткрывают занавеску и ПОДГЛЯДЫВАЮТ ЗА НАМИ!!! И это страшный секрет! Если коммунисты узнают, что я вам это рассказала, они нас обеих порежут на мелкие кусочки!
Дона Карлота не выдерживает и разражается совершенно неаристократическим хохотом. Мадалена обиженно замолкает. В этот момент что-то легонько касается ее плеча, и толстушка испуганно взвизгивает.
— Я только хотела спросить, не нужно ли еще чего-нибудь, — лицо Франсишки, как обычно, непроницаемо, но в глубине ее маленьких тусклых глах Мадалене внезапно мерещится угроза.
— Барышня! — Алешандра Суареш, теряя терпение, пытается привлечь внимание продавщицы. — Барышня! Вы мне взвесите кусок этой колбасы, или я должна здесь стоять до завтра?!
— Одну минуточку, — на туповатом лице продавщицы — смесь сосредоточенности и безмятежности. — Вам какой? Вот этой, жирненькой?
— Да, пожалуйста, — кивает Алешандра. — А скажите мне, дона… дона… — Алешандра, сощурившись, читает имя, написанное на маленькой табличке. — Скажите мне, дона Франсишка, вот эта ветчина, которая лежит рядом с колбасой, она тоже жирная?
— Нет-нет, что вы! — обижается продавщица. — Ни капли жира! Чудесная, практически диетическая ветчинка из мяса индейки!
— Тогда взвесьте мне, пожалуйста, и ее тоже.
— Хорошо. — Франсишка бросает на весы бледно-розовый брусок ветчины и поворачивается к Алешандре. — Вам так завернуть, — неожиданно сипло спрашивает она, облизывая губы дрожащим языком, — или, может, порезать? Я бы порезала. На кусочки, а?
©Лея Любомирская, 2005
Лея Любомирская
Габи
Капнуть гелем на губку — нанести при помощи губки гель на плитку — подождать две минуты — стереть теплой влажной тряпочкой.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Габи моет кухню.
У Габи генеральная уборка.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Прополоскать тряпочку.
Отжать.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Выложенные белой плиткой стены уже сияют так, что больно глазам.
Но Габи не останавливается.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Больше всего на свете Габи любит чистоту.
Чистота делает ее счастливой.
Поэтому у Габи каждый день — генеральная уборка.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Чистота нестерпимо пахнет хлоркой.
Габи всегда покупает самый едучий гель.
Едучий гель с хлоркой — залог чистоты.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
В углу за холодильником, забившись в большой декоративный тапок, тихо плачет маленькая полуслепая собачка.
У собачки аллергия на хлорную чистоту.
От нее у собачки клочьями вылезает шерсть.
От сияния стен у собачки слезятся глаза.
Она бы сбежала, собачка, но она прикована.
Тонкая злая цепочка идет от ошейника к начищенному до блеска крюку в сияющей белой стене.
Собачка прячется в тапок и там еле слышно скулит.
В декабре ее повезут усыплять.
Капнуть—нанести—подождать—стереть.
Габи ползает на четвереньках от плитки к плитке.
Выложенный белыми плитами пол сияет не хуже стен.
Габи останавливается у порога.