Инопланетянин (сборник) - Тупицын Юрий Гаврилович. Страница 6

— Разве есть частный атомный бизнес? — удивился Хойл. — Я считал, что атомные исследования и производство развиваются в рамках государственных проблем.

— Само собой. Но к выполнению этих программ подключены частные фирмы с их капиталами, специалистами и производственными мощностями. Именно этот альянс «государство — частный капитал» и позволил сравнительно быстро развернуть в Штатах и других промышленных странах сеть коммерчески выгодных ядерных энергостанций. Для частных фирм речь шла о сверхприбылях, а какой бизнесмен устоит перед такой заманчивой приманкой? — Смит помолчал и уверенно закончил: — А где сверхприбыли, там махинации, аферы и авантюры.

Рене покосился на тяжелое, равнодушное лицо старого детектива и усомнился:

— Так ли? Насколько мне известно, ядерное производство хорошо организовано и четко контролируется.

Смит снисходительно взглянул на журналиста:

— Ты недооцениваешь силы денег, сынок. А в мире бизнеса все продается и покупается, дело только в цене. Деньги срывают покрывало с любых тайн, открывают любые замки и двери. Скажи вот мне, какое вещество ценится сейчас дороже всего? Только не роняй себя в моих глазах и не говори мне ничего о золоте. Килограмм современного боевого самолета, обыкновенной серийной машины, стоит значительно дороже килограмма чистого золота.

— Это я знаю, дядя Майкл. — Рене ненадолго задумался. — Какой-нибудь из рабочих изотопов урана?

— Да, обогащенный уран стоит недешево, и его запасы охраняются не менее бдительно, чем сейфы форта Нокс. И тем не менее, — старый детектив ухмыльнулся, — с одного из обогатительных заводов в Штатах вывезли несколько сот тонн обогащенного урана. Говорят, что это сделали израильтяне и что они тайно изготовляют атомные бомбы.

— И это мне известно, дядя Майкл, — терпеливо заметил Хойл. — Как-никак профессия обязывает.

Наверное, валлийцу не понравился этот тон. Он покосился на Рене и проворчал:

— Профессия! Сегодня журналисты говорят одно, завтра забывают об этом и утверждают противоположное, а самый смысл своих слов не всегда понимают. Вы рабы фактов, а ведь нет ничего глупее факта, важен не самый факт, а его толкование. А вот самое дорогое вещество, сынок, сейчас — это лунный грунт. Ученые мужи трясутся над каждой пылинкой, — в голосе Смита появились суровые нотки. — И все-таки какие-то ловкачи обзавелись образцами лунного грунта! Держу пари, что они сейчас рядом с бриллиантами и древними манускриптами красуются в частной коллекции какого-нибудь финансового воротилы. А то и в медальончике на юной шейке его возлюбленной.

— Атомная энергостанция — не талисман, на шею ее не повесишь и в частной коллекции не спрячешь. Она должна работать, — возразил Рене.

Смит снисходительно взглянул на него:

— Вас, газетчиков, питают информационным обратом, который политики и дельцы сдабривают приправами на свой лад и вкус. А сливки оседают в их сейфах. Истина в наше время как амброзия, пища богов, недоступна простым смертным.

— А как же свобода слова и печати? — не без лукавства спросил Хойл. — У вас опасные красные мысли, мистер Смит. Вы клевещете на добрую старую Англию.

Валлиец шевельнул бровями и заулыбался.

— Но это лишь мысли, Рене, всего лишь мысли, не так ли? — Он удобнее перехватил руль. — Мне уютно живется в доброй старой Англии, сынок, у меня кругленький счет в банке и обеспеченная старость. Опасные мысли не мешают мне, как и многим другим британцам, добросовестно выполнять свой служебный долг. И этот долг заставляет меня видеть мир не в иллюзорном свете пропаганды, а таким, каков он есть в действительности. А действительность такова, что где сверхприбыли, там мошенничества и аферы. Думаешь, атомные энергостанции составляют исключение? Как бы не так! В погоне за этими самыми сверхприбылями многие из них сооружены без надежных систем обеспечения безопасности. Особенно в Штатах. На атомных станциях были уже десятки сбоев и мелких аварий. Но эту информацию стараются намертво хранить, прикрываясь интересами национальной безопасности. — Смит хмыкнул. — Национальная безопасность? Может быть. Но не это главное! Замораживая информацию об атомных неполадках и авариях, политики и чиновники охраняют интересы крупного бизнеса. И получают взятки за это!

— Так уж взятки? — подзадорил валлийца Хойл.

Смит посмотрел на него, как на ребенка.

— Ну а ты как думал? Вот всплыло дело фирмы «Локхид», и выяснилось, что взятки от нее получали и министры, и премьер-министры, и короли, и принцы. Атомный бизнес засекречен покрепче авиационного, поэтому до поры до времени ничего не всплывает наружу. А махинаций сколько угодно! Чтобы дело не заходило слишком далеко, государство подключило полицию, избегая всякой огласки, естественно. Вот так твой покорный слуга Майкл Смит познакомился с некоторыми тайнами атомного предпринимательства и злоупотреблений. Валлиец сердито шевельнул бровями и угрюмо закончил: — Переслушал я кучу экспертов, говорят они разное и высказываются очень осторожно. Настропалились в наше время профессора и соблюдать свою выгоду, и темнить, играя словами так, что не поймешь, где черное, а где белое. Иной раз мне представляется, что все в порядке, а иногда… Не хочется быть злым пророком, Рене, боюсь накаркать, как говорят простые люди, но чудится мне иногда, что некоторые промышленные реакторы вовсе не так уже надежны, как это расписывают. И что рано или поздно какой-нибудь забарахлит по-настоящему и рванет почище водородной бомбы!

Рене поежился:

— Вы не преувеличиваете, дядя Майкл?

— Может быть, и преувеличиваю, да разве в этих делах это большая беда? Но пока все идет более или менее гладко, ворошить эту предпринимательскую атомную грязь бесполезно: и делу не поможешь, и себя погубишь.

Майкл Смит и Рене Хойл взаимно доверяли друг другу. Не будь этого, детектив никогда бы не заговорил с ним о тайнах атомного бизнеса. Отец Рене Эдвард Хойл погиб в автомобильной катастрофе, когда сыну исполнилось пятнадцать лет. Внезапная гибель отца, здорового, полного сил, веселого мужчины, потрясла Рене своей нелепостью, несправедливостью и невозвратностью. Майкл Смит, прилетевший на похороны, несколько раз пытался поговорить с Рене, но тот словно окаменел, либо отмалчивался, либо ронял в ответ не всегда подходящие к разговору слова. После одной из таких неудачных бесед валлиец тяжело поднялся, подошел к Рене, положил ему на голову свою большую ладонь и заставил поднять глаза. «Сынок, — проговорил Смит, ненадолго замолчал и повторил: — Сынок, ты можешь на меня рассчитывать». Эта сцена произвела впечатление на Рене, врезалась в память. Но, может быть, он бы и не придал серьезного значения словам валлийца, если бы не напутствие матери. Она умерла через три года после смерти отца от быстро прогрессировавшего рака печени. Незадолго перед кончиной она сказала сыну: «Я написала Майклу, Рене. Это верный человек. В случае чего он тебе поможет». После смерти матери Рене пришлось покинуть Канаду и перебраться в Штаты, в Массачусетс, к дальним родственникам отца. Там он поступил в технологический институт… И когда ему действительно пришлось плохо, Майкл Смит не оставил его в беде и помог перебраться в Англию, где Рене Хойл начал новую жизнь — сотрудника газеты, а затем репортера и журналиста. Так что старый детектив имел все основания доверять Рене Хойлу и вести с ним откровенный разговор.

Серый «ровер» добрался до развязки на автостраде, что возле аэропорта, Смит съехал по одной из вспомогательных дорог и направился обратно, к Вест-Энду.

— Мы с тобой немного отвлеклись от главной темы, — сказал Смит, когда их машина влилась в основной поток автомобилей. — Ты полюбопытствовал, с какой стати Митчелу вздумалось потрошить твою квартиру?

— Митчел сказал, что у его нанимателей возникло желание узнать, что я за птица.

— Понятно. А как ты думаешь, докопались они, что ты побывал в заключении? И за какие грехи?

— Не знаю, расспрашивать я не стал.

— Полагаю, они до всего докопались, почти до всего. Но не придали этому значения. Подумаешь, участие в студенческих беспорядках! Эта грязная война во Вьетнаме не была популярна даже в деловых кругах. Может быть, сэр Аттенборо даже рад, что ему известны твои грешки. Это поможет ему держать тебя на крючке, если ты добьешься успеха.