Второго Рима день последний (ЛП) - Валтари Мика. Страница 61

– Я и сам уже не знаю,– прошептал он и потёр глаза кулаком. – Наверно, мой разум помутился. Ночные бдения, постоянное напряжение, лихорадка поиска знаний сделали меня больным от перевозбуждения. Мои мысли пересекаются как птицы при полёте, и я уже не властен над ними. Что это за страшная дорога, которая ведёт вглубь человека и исчезает во мраке? Пифагор умел из цифр построить вселенную, но оказался бессильным перед человеком, которого невозможно построить из цифр. Неужели, мрак человека более значителен, чем свет вселенной, свет знаний?

Я сказал:

– Дух божий осветил землю. Дух божий как пылающий огонь опустился на нас, смертных. Ты не можешь этому не верить.

Он разразился жутким смехом, бил себя кулаками в виски и кричал:

– Вечный огонь сжигает также и тело человека. Из орудийных стволов огнём сверкает разум человека. Я верю в человека и в свободное познание. И больше не верю ни во что.

– Ты воюешь не на той стороне,– повторил я ему ещё раз. – Тебе выгоднее было бы служить султану, а не последнему Риму.

– Нет,– ответил он упрямо. – Я служу Европе и свободе человеческого разума, а не власти.

22 мая 1453.

Обнаружены два подкопа вблизи Калигарийских ворот. Один из них удалось уничтожить лишь после ожесточённой схватки. Другой обрушился сам, так как его подпоры были поставлены неумело. Грант считает, что большая часть опытных горняков уже нашли свою смерть, поэтому султану приходится использовать людей необученных.

Перед самой полночью по небу пролетел светящийся диск. Этого никто объяснить не может. Кесарь заметил:

– Предсказания начинают сбываться. Скоро наступит конец тысячелетней империи. Созданная первым Константином, она погибнет с последним Константином. Я родился под несчастливой звездой.

23 мая 1453.

Умерла последняя наша надежда. Кесарь прав. Подготовленный постами, бдениями и молитвами, он острее других ощущает последние, редкие удары пульса своей империи.

Бригантина, которая была выслана на поиски венецианского флота, вернулась сегодня утром, не выполнив задания. Невероятное везение, мастерство и отвага экипажа позволили ей пройти теснину Галлиполи под носом у турецких кораблей.

Двенадцать человек ушли в море. Двенадцать человек вернулись. Шестеро из них венециане. Шестеро греки. Двадцать дней они бороздили Греческое море, не обнаружив и следа христианских кораблей. Ежеминутно они подвергались риску быть захваченными турецким патрульным кораблём.

Когда стало ясно, что ищут они напрасно, экипаж собрался на совет. Некоторые из них говорили: «Мы выполнили свой долг. Большего мы сделать не можем. Вероятно, Константинополь уже пал. Зачем нам возвращаться в пекло боя? Гибель города неизбежна».

Но другие возразили: «Кесарь нас послал. Кесарю мы должны сдать рапорт, хотя наша экспедиция и не дала положительных результатов. Но давайте проголосуем».

Они посмотрели друг на друга, рассмеялись и единогласно проголосовали за то, что бригантина должна вернуться в Константинополь.

В Блахернах я встретил двоих из тех достойных мужей. Они всё ещё с иронией рассказывали о своей бесплодной морской прогулке, а венециане подливали им вина и хлопали по плечам. Но глаза моряков не лгали и в них отражались пережитые на море опасности.

– Как вы решили вернуться на верную смерть? – спросил я.

Они повернули ко мне удивлённые обветренные лица и ответили почти хором:

– Мы ведь моряки Венеции.

Да, это всё объясняет. Венеция, королева морей, жадная, жестокая и расчётливая. Но она воспитывает своих моряков, чтобы они жили и умирали за её славу.

И всё же, шестеро из двенадцати были греками. Они доказали, что и грек может быть верным до смерти. Верным делу, которое безнадёжно проиграно.

24 мая 1453.

После полудня к стене возле ворот св. Романа приблизилась красочная процессия. Турки размахивали флагами, дули в дудки, и призывали впустить в город посла султана для переговоров с базилевсом Константином. Одновременно их артиллерия перестала стрелять, а войска отошли к своему лагерю.

Джустиниани подозревал военную хитрость и не хотел, чтобы турецкий посланник увидел, как сильно повреждена внутренняя стена и как слабы временные шанцы. Но кесарь Константин поднялся на стену и узнал в посланнике своего приятеля, эмира Синопа Исмаила Хамзу. Его род уже многие поколения имел дружеские отношения с кесарями Константинополя. Незадолго до смерти старый Мурад успел заключить родственный союз с Хамзой, женив Мехмеда на его дочери. И, тем не менее, Константин доброжелательно приветствовал его и приказал пропустить через укрепления. Хамзу провели в город через ворота для вылазок.

Как только венецианский байлон узнал о прибытии посла, он собрал совет двенадцати, приказал снять часть венециан со стены и во главе двухсот закованных в железо солдат промаршировал к главной ставке кесаря. Джустиниани, со своей стороны, приказал разделить остатки продовольствия и вина между своими людьми, ходил от одного к другому и, грозя кулаком, приказывал:

– Смейтесь же, смейтесь! Или я прикажу свернуть вам шею.

Когда Исмаил Хамзв, поглаживая бороду, смотрел по сторонам, он видел лишь смеющихся, закованных в железо солдат, которые рвали зубами мясо, а остатки небрежно бросали на землю. Кесарь Константин протянул послу руку для целования и высказал сожаление, что они встречаются при столь печальных обстоятельствах.

Эмир Синопа громко и отчётливо, чтобы слышали солдаты, воскликнул:

– Пусть будет благословен этот день, ибо султан Мехмед послал меня предложить тебе мир на почётных условиях.

Генуэзцы Джустиниани в ответ расхохотались, хотя многие из них едва держались на ногах от изнурения. Джустиниани прохаживался позади них, зажав стилет между большим и указательным пальцем и незаметно колол в задницу каждого, кто смеялся недостаточно громко.

Исмаил Хамза попросил кесаря о переговорах один на один. Без малейшего колебания Константин пригласил его к себе на квартиру, и они заперлись в маленькой комнате, не обращая внимания на возражения советников. Тогда венецианский байлон приказал своим людям окружить башню, где находилась квартира, вошёл в неё во главе совета двенадцати и велел доложить кесарю, что венециане не потерпят никаких тайных сепаратных переговоров с турками.

Кесарь отвечал, что он вовсе не намеревался принимать какие-либо решения за спиной союзников, пригласил всех участвовать в переговорах и ознакомил собравшихся с мирными предложениями султана.

Исмаил Хамза официальным тоном предупредил:

– Для твоего собственного блага и для блага твоего народа прошу тебя принять эти мирные условия, наилучшие из возможных. Твой город в отчаянном положении. Защитники голодают и их мало. Народ доведён до крайней черты. Это твой последний шанс. Если не покоришься сейчас, султан истребит всех мужчин, а женщин и детей продаст в рабство. Город же будет отдан на разграбление.

Венециане закричали:

– Во имя господа нашего, не доверяй султану! Где гарантии? Турки и раньше нарушали данное слово. Неужели, мы напрасно проливали кровь? Неужели, наши люди зря сложили головы на стенах, защищая твой трон? Нет! Нет! Султан колеблется. Он не уверен в победе, в противном случае не пытался бы завладеть городом при помощи вероломных мирных предложений.

Исмаил Хамза, сильно задетый, сказал:

– Если бы вы имели хоть каплю разума, то поняли, что ситуация, в которой оказался город, безнадёжна. Только из любви к ближнему, чтобы избежать ужасов последнего штурма, султан даёт вашему кесарю возможность свободно уйти, забрав с собой имущество, двор и свиту. Жители, которые пожелают уйти с кесарем, тоже могут забрать с собой свою собственность. Тем, кто останется, султан гарантирует жизнь и неприкосновенность имущества. Как союзник султана, кесарь может оставить себе Мореё, и султан обязуется защищать его от нападения врагов.