Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты - Павлов Сергей Иванович. Страница 107

— КА–девять, открыть гермолюк.

По привычке Андрей проверил замок стекла гермошлема и выпрыгнул в люк. Замедленное падение. Коснувшись ледорита, он включил геккоринги, выпрямился. Его шатало из стороны в сторону. Почти невесомость.

Мимолетная мысль о том, что это уже третья луна Сатурн–системы, где он оставляет следы, мало его взволновала. Он обдумывал тактику предстоящей “контактной разведки гурм–феномена”, и обнаруженный в монолитной стене тумана пролом казался ему подарком судьбы. По крайней мере есть шанс заглянуть внутрь белесой громадины. Далеко ли — другой вопрос, но именно заглянуть. А вслепую ломиться сквозь этот жуткий “кисель”, в котором вязнут лучи радиолокаторов и лидаров, — безнадежная и, надо полагать, бессмысленная авантюра.

Левая скула днища была абсолютно чиста: никаких фрагментов обширной, как он ожидал, нашлепки зеркальной субстанции. Ни единого пятнышка… Это его озадачило. От момента удара над скважиной до осмотра прошло немного времени — гораздо меньше, чем это было на танкере. Здешние “мягкие зеркала” тают быстрее, чем орбитальные?.. Не исключено. Как, впрочем, не исключено и то, что здесь их не было и в помине. И превосходно. Отсутствие блестящей мерзости его устраивало.

Он осмотрел бортовые обводы, корму, ступоходы и отошел на несколько метров от катера — взглянуть на примеченную во время посадки странную прямую бороздку, прочертившую ледорит.

Вместо бороздки он увидел пунктир из идеально круглых ямок с конусовидными донышками, и с первого же взгляда это чертовски ему не понравилось. Пунктир брал начало от разлома оползневого склона, проходил мимо катера и, строго выдерживая взятое направление, исчезал в полусотне метров отсюда за пологим бугром. Очень странный пунктир. Более странный, пожалуй, и неприятный, нежели все остальное…

Андрей низко склонился над одной из ямок, но, схваченные геккорингами, подподошвенные участки ледорита надломились, как хрупкий наст, и следопыт медленно завалился на четвереньки. Некрасиво, конечно. Зато удобно. И минимум вероятия, что позорные отпечатки растопыренных пальцев останутся здесь на потеху потомкам: гурм слопает все. Как слопал округу в сто шестьдесят километров на Обероне.

Впрочем, не было особой нужды ползать над загадочными вмятинами. И без того было видно, что все они одинаковы по размерам (две ладони закрывают ямку целиком). Интервал между ямками всюду выдержан с машинной точностью. Словно бы тут прокатилось огромное колесо с шипами на ободе. Андрей поднялся и посмотрел на бугор, за который оно укатило. Воображение мигом воспроизвело перед глазами многорукие фигуры копошащихся в тумане инозвездных пришельцев и то, как они, обмениваясь между собой информационными эхокашлями, разгоняют по спирали одноколесный экипаж и, набрав скорость, уносятся куда–то в человеческий мир по каким–то своим нечеловеческим надобностям. А кстати, почему не слышно здесь эхокашлей?

— Потому что пришельцы уехали, — пошутил он вслух.

Мертвая тишина в мертвой пустыне успела ему опротиветь, и, шагая вдоль пунктира к бугру, он прислушивался к поскрипыванию в гибких сочленениях скафандра. Потом услышал свое дыхание. Идти было трудно — ледорит не везде был достаточно тверд для геккорингов. Ландшафт под черным небом с редкими звездами и “прожектором” Солнца бессовестно напоминал гобийское плато ночью при искусственном освещении. Впрочем, нет, гобийское плато выглядит живописнее. А здешнее ледорадо (так называют селенологи поверхность ледяных спутников планет–гигантов) — точнее, ледорадо ведущего полушария, — из–за ноздристого, потемневшего от метеоритной пыли и радиационных эффектов ледорита имело довольно непривлекательную цветовую гамму старого, небрежно уложенного асфальта.

Он взошел на бугор, оглядел местность в абрисе близкого здесь горизонта. Бугор оказался частью вала неглубокого, древнего, по–видимому, кратера. Идти дальше не имело смысла. Цепочка ямок, все так же строго выдерживая южное направление, пересекала дно кратера и снова терялась за буграми противоположной стороны вала — Андрей смотрел на нее с тревогой. Надо не мешкая выяснить, куда запустило Пятно свою длинную лапу. Куда и, главное, зачем… Он обернулся. Издали катер напоминал беспомощное насекомое, остановленное необозримой стеной белесой громадины. Забывшись, Андрей приказал:

— КА–девять, подойди ко мне.

“Казаранг” даже не шевельнул “ушами” локаторов.

Мысленно проклиная “грязные радиофокусы” этой “помеси облака без штанов с вывернутой наизнанку лоханью тухлого киселя”, Андрей потащился обратно. С трудом удержал себя от соблазна прыгнуть. По опыту знал: “кенгуру” (обычный способ десантников передвигаться в условиях слабого тяготения) ему не подходит. Недоставало еще вывихнуть себе суставы. Или — хуже того — поломать кости; как–никак, а его общая масса — почти четверть тонны. Десантникам прыгать можно: у них за плечами годы специальных тренировок, а на плечах — лунно–десантные скафандры. Им здорово здесь придется попрыгать.

Двигаясь вдоль цепочки загадочных вмятин, Андрей смотрел на нее, и постепенно появилось ощущение, будто глаза видят что–то очень знакомое. Ах, черт!.. Он замер на месте. Подозрение ошеломило его. Этот пунктир подобен пунктиру зеркальных клякс в вакуум–створе. Он повернулся лицом к югу и без труда представил себе, где находилась “Анарда” в момент, когда луч угодил в вакуум–створ. Все верно, никаких сомнений… Разыскивать конец пунктира на юге теперь ни к чему. Это уже не имело значения. Пришлый луч задел борт “Анарды”, мазнул по Япету с юга на север и, достигнув Пятна, сплясал в центральной зоне волнистой спиралью. А потом сосредоточился в том месте, где теперь скважина. Буквально как в аналогии с садовым шлангом… Однако вполне могло быть, что Пятно возникло не до, а после пляски луча. Скорее всего так и было. Не потому ли Пятно заметили с орбитальных баз именно после?.. “Ну что ж, следопыт, — подумал Андрей, возвращаясь к машине, — кажется, ты неплохо делаешь свое дело”.

Ремни пристегнуты, люк закрыт, результаты пешей разведки доложены. Вглядываясь в непроницаемо–темную глубину расселины, Андрей не чувствовал ни малейшей охоты направить туда драккар. Медлил. Еще оставались вопросы, над которыми он усиленно размышлял. Почему над скважиной удар был нанесен не сверху, а в днище? Куда подевался пришлый луч? Заварил исполинскую кашу и спокойно угас? Или переметнулся куда–то?.. Удар снизу определенно свидетельствует: Пятно способно генерировать лучи с мощными ударными свойствами. И полбеды, если дыра в центре этого облака без штанов — единственный канал распространения лучей. А если каналов несколько? Или, скажем, лучевые удары подстерегают на всем протяжении разлома? Подстерегают в каждой ямке, проделанной пришлым лучом? Вздор. Он ползал над ямками, и ничего такого… Пунктир — это просто следы ударов о грунт уже знакомых “мягких зеркал”. Просто!.. Здесь, вне контура белесого чудовища, это действительно просто ямки, но внутри… Внутри может быть все что угодно.

Андрей снялся с точки, взял вправо, стремительно огибая стену обрыва. На круговой облет Пятна он потеряет четверть часа… Не слишком большая отсрочка. Но это будут его четверть часа.

Шлемофон закашлял. Умолк. Снова закашлял. Андрей обратил внимание, что эхокашли слышатся только возле участков обрыва, над которыми нависают оплывающие карнизы. Однако это ни о чем ему не говорило. Катер нырнул в тень на северной стороне Пятна будто в глубокую воду — над головой вспыхнула усыпанная алмазными крошками лента Млечного Пути. Он включил фары, и дрожащие на бугристой стене отсветы долго сопровождали машину. Потом он увидел залитые солнцем верхушки внешнего хребта Плейоны, а над ними — изящную, словно мачта катапультера, вертикаль Кольца. Местность была живописная. Особенно там, где ледяные утесы хребта соприкасались с туманной стеной и “мраморными” облаками высоко приподнятого здесь оползневого склона. Непримиримый Япет отважно вонзил в пришлый туман клыки своего ледорадо. Нет, этим гурм не проймешь.