Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд. Страница 78

Амундсен ничего не принимал на веру и был последователен в пристальном внимании к деталям. Так, он категорически отверг имевшиеся в продаже тёмные очки для горнолыжников и заказал их изготовление в соответствии с моделью доктора Фредерика Кука. Он настоял на разработке специальных лыж, поскольку считал, что главные элементы снаряжения должны быть непременно адаптированы в соответствии с целями экспедиции. Как всякий уважающий себя лыжник, он был просто одержим снаряжением. Лыжи тогда делались не из слоёной фанеры, как сейчас, а из цельной деревянной планки, и споры в этой области велись в основном по поводу вида древесины, её происхождения, текстуры, возраста и качества просушки. Пропорции тоже ещё не были окончательно признаны и утверждены. Амундсен заказал модель, которая представляла собой нечто среднее между лыжами для прыжков и лыжами для бега по пересечённой местности. Они были очень длинными — около восьми футов — и узкими для такой длины. Именно такая конфигурация, как полагал Амундсен, требовалась в условиях Антарктики. Длинные лыжи нужны были для того, чтобы преодолевать как можно более широкие расселины в леднике. Большая поверхность опоры позволяла не разрушать снежные мосты, не проламывать наст и не проваливаться в рыхлый снег. На таких лыжах, имевших характеристики беговых и предназначенных для пересечённой местности, было легче передвигаться из-за пониженного сопротивления. Кроме того, они были устойчивыми, более прочными, хорошо держали направление по прямой и требовали меньших физических усилий при движении. Появились и другие полезные усовершенствования: сужение лыжи в центральной части и сильно загнутый острый носок, чтобы легче преодолевать сугробы и хоть на унцию, но увеличить продолжительность скольжения, тем самым экономя драгоценную энергию. Из всех материалов Амундсен предпочёл карию. Эта древесина идеально подходила для придуманных им лыж — тяжёлая, но прочная, эластичная, с плотными волокнами. Она не промокала, хорошо удерживала воск и, кажется, лучше всего подходила для низких температур [55]. У Амундсена имелся большой запас очень качественной карии, купленной в Пенсаколе девять лет назад.

Единственным недостатком таких лыж оказалась длина, из-за которой поворачивать было чертовски трудно. Но это имело значение только при спуске с плато, то есть на участке максимум в сотню миль из всего маршрута, чья общая протяжённость составляла 1400 миль. Потеря энергии на участке в сто миль была ничтожно мала по сравнению с её экономией на всём остальном пути.

Как всякий лыжник, Амундсен внимательно относился к ботинкам и креплениям. Он выбрал крепления для горных лыж с фиксированной пяткой, только что появившиеся на рынке, поскольку они обеспечивали эффективный контроль устойчивости стопы и позволяли сберечь энергию. Требовались достаточно жёсткие в продольном направлении ботинки, которые должны были подходить к креплениям и иметь шипы для ледяных склонов, но при этом оставаться достаточно гибкими для подъёма в гору, не сдавливать ноги и защищать их от обморожения при низких температурах, в отличие от обычной твёрдой обуви. Удалось разработать такие необычные ботинки с кожаными подошвами и брезентовым верхом. Они были огромными, позволяли надеть несколько пар носков и подложить толстые стельки. Имевшиеся в продаже крепления тоже нуждались в совершенствовании. Амундсен запустил процесс разработки новых креплений, который длился почти два года, принёс одни разочарования, но так и не был закончен. В итоге он остановился на креплениях Хьютфелда, раннем варианте пяточной петли с застёжкой-фиксатором Хойера-Эллефсена.

Много внимания уделялось питанию. Преследуемый воспоминаниями о зимовке на «Бельжике», он беспокоился по поводу цинги. И решил, что единственной предупредительной мерой может стать свежая пища, тем более что никакой теории токсинов для него не существовало [56].

Амундсен снова обратил пристальное внимание на пеммикан. В ходе короткой поездки в Америку в конце 1909 года он узнал, что чикагская компания «Арморс», поставщик мясных консервов, предлагавшая ему бесплатный пеммикан, слилась с другой фирмой и отозвала своё предложение, поскольку Северный полюс уже был покорён, и Арктика потеряла ценность с точки зрения рекламы. Но нет худа без добра — в результате Амундсен разработал продукт, который оказался гораздо лучше.

Пеммикан, содержавший белки и жиры в концентрированном виде, имел очень высокую плотность, из-за чего его употребление в пищу приводило к ухудшению самочувствия человека, сильно нарушая пищеварение. В норвежской армии проводились эксперименты с использованием пеммикана в качестве неприкосновенного запаса, но его сочетали с горохом, чтобы добавить в рацион клетчатку и сделать пищу легко перевариваемой. Амундсен слышал об этом и после нескольких испытаний на себе заказал партию пеммикана, в который были добавлены овсяные хлопья и горох. Эта, казалось бы, мелкая деталь имела серьёзное значение. В экстремальных условиях элементарные действия начинают требовать серьёзных усилий, беспокойство по поводу работы мочевого пузыря и кишечника становится неотвязной мыслью. Тяжесть в желудке приводит к плохой работе пищеварительного тракта, напрасным усилиям и ухудшению настроения. Диарея в условиях, когда опорожнение кишечника становится целым делом (например, во время бурана, когда снежинки жалят, как песок из пескоструйной машины, и высока угроза обморожения), уже не кажется шуткой, а запор — и того хуже. Амундсен понимал, что думать о профилактике нужно ещё до начала экспедиции.

Так же предельно внимательно он относился к выбору одежды. Через Даугаард-Йенсена он заказал партию традиционной одежды из тюленьей кожи, которую используют гренландские эскимосы, а к ней — запас материала для починки. Её должны были доставить вместе с заказанными ранее собаками. Теперь у него была одежда нетсиликов, сшитая из меха северного оленя, волчий мех, ветрозащитная ткань «барберри», плотный хлопковый норвежский габардин и даже старые армейские одеяла для утепления кают.

Амундсен не оставлял без внимания ни одну деталь, ничего не принимая на веру и многое придумывая самостоятельно. Например, даже корпуса саней он проектировал заново. Не доверяя фанере, он заказал их изготовление из твёрдого ясеня, а для абсолютной уверенности в качестве импортировал древесину из Дании. Вместо привычных крышек на петлях каждый корпус имел замки по кругу, которые закрывались при нажатии, как банка с чаем. Это обеспечивало прочность и гарантировало полную защиту от снега. Но важнее всего оказалось то, что такие крышки можно было открывать и закрывать прямо на санях без необходимости развязывать верёвки, что экономило время и энергию.

Когда человек устал и ослабел [говорил Амундсен], легко может случиться так, что он отложит на завтра то, что лучше сделать сегодня, особенно когда ветрено и холодно. Чем легче и проще устроено санное снаряжение, тем меньше требуется усилий. А в долгом путешествии это играет не последнюю роль.

Создание крышек для санных корпусов, между прочим, само по себе было маленьким проектом. Чтобы уменьшить вес и избежать коррозии, их сделали из алюминия — это был один из самых первых случаев его использования, причём по специальному заказу.

С таким же пристальным вниманием Амундсен подходил и к подбору людей. «А Вы спросили разрешения у родителей?» — почти сразу поинтересовался он у лейтенанта Фредерика Гьёртсена, офицера военно-морского флота, принятого на должность второго помощника. Это был один из первых вопросов, которые он обычно задавал. И далее следовало: «А с женой посоветовались?» Невинный вопрос, ответ на который говорил о многом. Амундсен не хотел иметь дело с теоретиками, прожектёрами, бездельниками, неудачниками, авантюристами — легионами витающих в облаках и неудовлетворённых людей, которых чаще обычного можно встретить в сфере научных исследований, которая привлекает их возможностью побега от цивилизации. Болезненный опыт «Бельжики» не давал забыть, как опасны в экспедиции неподготовленные люди. Плохой спутник во сто крат хуже самого сильного бурана. Более того, Амундсен оказался одним из первых исследователей, осознавших огромную важность не только физического, но и психического здоровья. Он смотрел на каждого из своих людей как на средство достижения цели, а потому их основные черты личности должны были идеально подходить для выполняемых ими задач. При отборе он отбрасывал сантименты прочь.