Траян. Золотой рассвет - Ишков Михаил Никитич. Страница 48

Весь июль и до конца августа боевые действия то вспыхивали, то затухали. Между тем римляне закончили возведение крепостных стен, запирающих выход из Тап на запад, подтянули к крепости, названную Тибискум, профилированную дорогу,²¹ на углах поворотов которой также возвели хорошо укрепленные бурги, сторожевые и сигнальные башни, а также укрепленные посты.

Весть о том, что император вернулся в лагерь настигла Децебала в Сармизегетузе, где он встретился с послами бастарнов, сообщивших ему, что в настоящее время, в виду давления с севера диких племен, они никак не могут послать на помощь дакам свое войско. В тот самый момент, когда эти две печальные новости сошлись, Децебал ощутил холодок в груди. Причина, по которой бастарнов охватила робость и они пошли на попятный, была ему известна – Траян, разгромив, вернее, отогнав саков и роксоланов, вернул им всех пленных. Те передали своим вождям, если они рискнут еще раз переправиться через Данувий, их объявят врагами римского народа, и следующий поход Траян совершит против них. О том же были извещены и бастарны. В ту же ночь Децебал спешно отправился в свой лагерь на выходе из Тап.

Успел вовремя.

Римские легионы перешли в наступление. Услышав весть о том, что вблизи логова появились усиленные римские отряды, он, едва справившись с холодом в груди, заявил на совете – чему быть, того не миновать!

Вперед, волки!

* * *

Поздним утром, в день, когда даки должны были справлять праздник урожая, передовые отряды римлян атаковали аванпосты даков. Отряды были невелики по численности, от центурии до двух, редко когорта. В их состав входили легковооруженные велиты, пращники, стрелки из луков, и отряды союзников. За день до начала сражения император лично нарезал командирам легионов полосы наступления и предупредил, чтобы самое серьезное внимание легаты уделили локтевой связи.

Вначале боевые столкновения протекали вяло. Даки отступали. Изредка, с удобных позиций – из укрытий и завалов, с вершин и откосов – бросались в контратаки, в которых действовали смело и решительно. Сначала усиленный обстрел из луков, затем – в мечи. Стало понятно, что неприятель хорошо подготовился к сражению. Когда римские отряды подтянулись к логову Децебала, наступление замедлилось, и скоро сражение разбилось на множество поединков, в которых даки чувствовали себя более чем уверенно. В ставку то и дело поступали сообщения о больших потерях. Траян лично расспросил раненых, так ли страшны даки в рукопашной.

— Да уж, – ответил ему легионер, у которого было рассечено плечо, – режут так, что только держись. Они, гады, нападают, когда центурион дает команду перестроиться. Только мы начинаем движение, они тут как тут. А во время перестроения, цезарь, ох, как трудно удержать строй. И мечи у них хороши, все внутренности сразу вырывают.

Траян отправил гонцов с приказом – не допускать больших промежутков между отрядами. В случае обхода препятствия, заполнять брешь велитами и конницей. Тут еще от лекарей поступила мольба – божественный, уже использованы все перевязочные материалы, нечем затыкать раны.

Траян обернулся к молчаливо наблюдавшему за ходом битвы Афру.

— Передашь Зосиме, пусть рабы рвут на тряпки все мои наряды и немедленно отправляют в госпиталь.

Затем указал на стоявших поблизости, державших друг друга за руки Помпею Плотину и свою племянницу Матидию.

— Пусть режут и их тряпки.

Супруга императора величаво кивнула и поманила Афра в сторону лагеря. Удаляясь, добавила.

— Мы поможем лекарям.

Тем временем передняя линия легионов выбралась из редколесья на берег быстрой, извилистой, мелководной Бистры. Дакские сотни откатились на другую сторону реки.

Был подан сигнал, пропели тубы и перебравшиеся на вражеский берег легионы начали перестраиваться. Траян перенес свою ставку на опушку леса, где на плоской покатой вершине обрывистого холма саперы–фабры тут же поставили шатер, начали спрямлять склон, перекидывать мосты и лежни через протоки и через саму Бистру, с помощью которых можно было подтянуть к фронту метательные орудия.

С вершины холма на горизонте ясно просматривалась угловатая, кое–где припорошенная снегом, водораздельная линия далекого хребта. Ближе, ступенями, – череда поросших лесом округлых гор. Воздух был подкрашен синью и казался сродни необыкновенно прозрачной свежайшей жидкости, залившей горы, и из глубины этой жидкости в ясное небо острием кривого дакского меча упиралась скала, у подножия которой просматривались стены логова Децебала. Еще ближе, в нескольких милях виднелась опушка леса и перед ней боевое построение даков.

Варвары располагались на широком, открытом, покатом в сторону римлян пространстве. Склон в продольном направлении секли несколько глубоких оврагов и промоин, перемежаемых выпиравшими из грунта рядами скалистыми зубьев, не позволявших наступавшей коннице разогнаться.

Децебал вывел в поле около пятидесяти тысяч человек. Значит, в резерве у него должно было остаться не менее тридцати тысяч. Это не мало, но и не так много, чтобы успешно противостоять наступавшим по всей линии легионам. Границы вражеских отрядов просматривались четко. Даки по большей части беззаботно расположились на склоне, кто сидел, кто грелся на солнышке, кое?кто даже позволял себе валяться на траве. Лица их были обращены к небу. Кто их знает, варваров, может, они так молились, или на их решимость сражаться до конца уже не могли повлиять ни страх, ни количество врагов, ни мысли об оставленных семьях, детях, женах, сородичах?

Добраться до них было трудно, это обстоятельство Траян отметил сразу. Обратил он внимание и на тактическую предусмотрительность Децебала, заранее устроившего несколько преград на пути легионов. Эти, напоминавшие флеши, укрепления представляли собой длинные земляные валы, тупыми углами обращенные в сторону наступавших легионов. Поверху валы защищали бревенчатые частоколы, впереди были отрыты неглубокие рвы. Заграждения были умело врезаны в луговины между оврагами и посажены на выпиравшие из земли скалы. Штурмовать эти укрепления можно было только в лоб. Кто?то разбиравшийся в устройстве укреплений указал императору на приметы торопливости в сооружении валов и частоколов – земля была еще свежа, колья стояли неровно и, по–видимому, были вбиты кое?как. На правом фланге валы упирались в высокие обрывистые кручи, непроходимые ни снизу, ни сверху. Не левом, где боевые порядки неприятеля обрывались над речным обрывом, зияла брешь не менее чем в полтысячи шагов. Там как раз петляла Бистра. С севера речную долину тоже ограничивали крутые откосы, на которых густо засели заметные невооруженным взглядом стрелки. Войск в долине видно не было. Эта уловка была понятна – там наступавшие колонны вполне могла ждать засада. Вдоль русла реки Децебал также мог пустить конницу, если бы она у него была. По сведениям верных людей, бастарны отказали дакам в помощи.

Траян подозвал Лузия Квиета и, жезлом указав на разрыв в боевом построении врага, распорядился.

— Пусти в вдоль берега реки своих нумидийцев. Пусть посмотрят, что в тылу у неприятеля.

Следом дал указание неисправимому жирнюге Лонгину, командовавшему союзными горцами, – взобраться на водораздельную линию и обрушиться сверху на вражеских стрелков.

— На этих высотах должны находиться наши лучники, – утвердительно добавил он.

Наконец взглянул на Лонга.

— Присматривай за тылами, Ларций. Ответишь головой, если даки прорвутся с тыла. Не жалей людей на разъезды.

— Будет исполнено, цезарь

— Как рука?

Ларций помахал в воздухе крючком

— Поводья удерживаю.

Адриан, в тот момент находившийся неподалеку от императора и нервно покусывавший губы, усмехнулся.

— Скажи, Лонг, почему ты не вооружился механической рукой? Бережешь как память о Фронтине? Слушай, префект, а может, пустить тебя впереди легионов? Покажешь железную лапу Децебалу, он и обделается со страху?

Все, кто был рядом, засмеялись.