Два часа до катастрофы - Бадин Андрей Алексеевич. Страница 9

– Так, может, я заеду и привезу вам документ по поводу перевода его из вашего ведомства в наше. Чего завтра ждать?

– Одну минуту, – Берестов прикрыл трубку рукой и обратился к Семенову, – Петя, комитетчик по делу космонавтов. Что ему ответить?

– Быстро работают, – покачал головой полковник, – пусть забирает, – Петрович с досады махнул рукой.

– Приезжайте, – сказал генерал.

Семенов забрал папку с документами к себе в кабинет, уселся в кресло и стал ожидать приезда контрразведчика. Тот не заставил себя ждать и примчался ровно через пятнадцать минут. Благо от Лубянской площади до Петровки недалеко.

Он вошел в кабинет, представился, поздоровался за руку и после приглашения уселся на стул напротив кресла.

– Покажите, пожалуйста, свои документы, – попросил Семенов, – а то я вас вижу впервые и… мало ли что.

– Конечно, – засуетился Долгов, достал красное удостоверение с двуглавым орлом на лицевой стороне и передал муровцу.

Петрович внимательно просмотрел корочку и вернул хозяину.

– Свои показать? – усмехнулся он.

– Нет необходимости, – улыбнулся Долгов, – давайте дело Звягинцева.

Он вынул из черной папки несколько листов и передал Семенову. Тот прочитал приказ начальника Главного оперативного управления МВД Москвы о передаче дела в департамент контрразведки УФСБ Москвы и положил его в свою красную папку. Потом отдал гостю все документы по делу Звягинцева и расписался в соответствующих бумагах. Тот положил их в небольшой «дипломат», захлопнул его, пристегнул наручником к запястью своей руки, пожал Семенову руку и вышел.

Через десять минут Петрович уже сидел в салоне своей машины и готовился выехать со стоянки. Ему было немного жаль, что он расследовал, а потом отдал дело, но по большому счету ни орденов и медалей, ни премии он за него получать не собирался, и поэтому сожаление быстро прошло.

«Обычное отказное, как его называют, расследование, – рассуждал Петрович, – оно попадет к прокурору, он его изучит и откажет приславшему запрос Пономареву в возбуждении уголовного дела».

Полковник вырулил со стоянки, «втерся» в поток машин и поплелся в сторону дома.

На следующий день ему позвонил Пономарев и поинтересовался, как продвигается расследование, но ответ Петровича его крайне разочаровал.

– Виктор Александрович, – издалека начал полковник, – разве вам Коновалов ничего не доложил?

– Нет, не доложил, – замялся Виктор. – Так он попросил вас не сообщать мне о расследовании?

Семенов не стал отвечать, а только промолчал.

– Мы можем встретиться? – вдруг предложил Пономарев.

– Зачем? – удивился полковник.

– Поговорим.

– Ну если вы настаиваете, то приезжайте ко мне.

– Нет, давайте на нейтральной территории.

– Согласен, но после рабочего дня, а то тут дел…

– Договорились, – согласился Виктор. – Где?

– Сейчас, – полковник задумался, а потом выдал: – давайте у станции метро «Проспект Мира – радиальная».

– Во сколько?

– В двадцать ноль-ноль.

– Буду ждать вас.

Ближе к вечеру полковник провел совещание по делу киллера по кличке Шнобель и отпустил сотрудников. Из здания розыска он вышел в половине восьмого, сел в машину и поехал на проспект Мира. У станции метро он сразу заметил стоящего особняком Пономарева, вышел из машины и помахал ему. Тот быстро подошел.

– Садитесь, – предложил Семенов.

– Может, лучше пройдемся, – выдвинул ответное предложение начальник центра.

– Опасаетесь прослушки?

– Нет, просто вечер хороший. А то все на работе да на работе, в кабинете, так и жизнь пройдет.

– Это точно, – кивнул муровец, захлопнул дверцу и включил сигнализацию.

Мужчины прошли к «Олимпийскому» и не спеша двинулись вокруг стадиона. Над Москвой стоял прекрасный теплый вечер, вокруг гудела разноликая, разноголосая толпа, и никому не было дела до двух солидных дядей в элегантных светлых костюмах, в белых рубахах и стильных галстуках. Одеты мэны были по моде, но никак не по погоде, так как столбик термометра на углу дома показывал двадцать восемь градусов тепла. Но костюм и галстук были и для Семенова, и для Пономарева так непривычны, что они испытывали некоторый дискомфорт.

– Так о чем вы со мной хотели поговорить? – наконец спросил Петрович.

– Все о том же, о Звягинцеве, – уточнил Пономарев.

– Так с ним вроде вопрос решен.

– С ним, к сожалению, да, но с его работой нет. – Виктор внимательно посмотрел на полковника. – Дело в том, что то событие, о котором мы говорили, – Пономарев ткнул указательным пальцем в небо, и Семенов понял, что речь идет о своде военного спутника с орбиты, – состоится через пять дней.

– Но какое отношения ко всему этому имею я? – уточнил полковник. – Я расследовал факт смерти потерпевшего, передал документы куда надо, и пусть теперь они этим занимаются. Это их работа – выяснить, что да как, сопоставить факты и принять меры, если нужно.

– Дело в том, что сотрудники первого отдела и их руководители в технологическом управлении ФСБ России изучат собранные вами документы, ничего в них не найдут, доложат руководству и положат дело на полку.

– Я тоже ничего в них не нашел, – воспротивился Семенов.

– Вы как раз нашли, – подчеркнул Пономарев. – Вы обнаружили в стенках сосудов мозга Коли загадочное вещество.

– Не я, а биохимик Фельдман, – уточнил Петрович.

– Да, – поморщился Виктор, – оно не дает мне покоя. Что это может быть?

– Не знаю, я не биохимик. Вам надо обратиться к нему.

– Обращался я к одному биохимику, но он мне никакого ответа не дал. Вот так. Он так же, как и ваш Фельдман, не знает, что это за вещество, как синтезировано и какие у него функции.

– Да, это загадка, – Семенов состроил на лице кислую мину.

– А теперь давайте немного пофантазируем, – предложил Виктор Александрович, – представим себе, что кто-то с какой-то целью ввел это вещество в мозг Коли.

– С какой?

– С целью получения секретной информации про спутник с ядерным реактором на борту. А в нем несколько килограммов ядерного топлива, и оно при его распылении может выделить полтора миллиона кюри радиации. Это двадцатая часть Чернобыля. А если он упадет на густонаселенную территорию, на Москву, например…

– Да. Это бомба замедленного действия, – согласился Петрович.

– Это нейтронная бомба замедленного действия. Если кто-то получил эту информацию от Коли и уничтожил его?

– А цель, захватить спутник?

– Да, и использовать его в своих целях.

– Но вы сами сказали, что он не опасен, – удивился полковник.

– Относительно не опасен, но если он попадет в те единственные уникальные руки и мозги, которые смогут сделать из него бомбу, то станет смертельно опасным для всего человечества. Основная причина, по которой мы и американцы отказались от вывода в космос спутников с ядерными реакторами на борту, – что при неудачном как запуске, так и спуске их с орбиты они могут загрязнить Землю радиоактивными отходами. Причем огромную территорию.

– Но ведь вывели и мы, и они на орбиту по спутнику, вы сами говорили, – вспомнил Семенов.

– Да, вывели по одному, но американцы его уже затопили, а мы только собираемся.

– И это затопление может быть неудачным?

– Вероятность такого поворота событий есть, и я пытаюсь предотвратить экологическую катастрофу.

– Это только ваше предположение.

– Возможно, но вы изучали теорию вероятности?

– Что-то слышал о ней.

– Так вот, у всякого физического явления есть несколько вариантов разрешения, и не все они положительные – есть и отрицательные. Если в истории со спутником есть хоть несколько, хоть один процент того, что все пойдет не так, надо проверять и перепроверять всю систему и доводить этот процент до максимально возможно малых величин.

– Но стопроцентной уверенности в том, что все пойдет так, как надо, не может быть.

– Да, но вероятность этого должна быть снижена до нуля. Именно потому я хочу убедиться, что информация о спутнике не была похищена из мозга Николая Звягинцева. И пока во всей этой истории есть белое пятно – неизвестное химическое вещество, я буду подозревать, что произошла утечка сверхсекретной информации. Куда – это второй вопрос, главное – выяснить, что это за вещество и была утечка или нет. На этот вопрос мог бы ответить сам Николай Звягинцев, но он, к сожалению, мертв… – Виктор Александрович замолчал.