Маримба! - Терентьева Наталия. Страница 65

– Слушай… Забыла, как тебя зовут… – Химоза сама радостно остановилась, завидя меня с маленькой, тогда пятилетней Катькой. – А книжка мне твоя понравилась! Забирает так… Это все правда в книжке? Это про тебя?

– Нет, конечно, – успокоила я ее. – Просто я так пишу. От первого лица. И все думают, что это про меня.

– А, ну хорошо. Здорово. Пиши. Приноси мне еще, ладно? У меня урок в… – задумалась химоза. – В среду. Да, в среду. Приноси еще, договорились?

– Договорились, – кивнула я и поспешила поскорее уйти.

Так что к учителям химии у меня отношение с детства осторожное.

Катькина химоза прославилась прежде всего тем, что с ее приходом закончилась безграничная и жестокая власть старой учительницы, про которую ходили слухи по нашему району еще тогда, когда Катька каталась на трехколесном велосипеде. Некоторые уходили из школы, потому что она портила им аттестат. Некоторые – потому что портила нервы и здоровье. На нее жаловались-жаловались, и, наконец, пришла вторая химоза. И досталась она нашему классу.

Новая преподавательница, по словам Катьки, была женщиной полной, открытой, веселой и очень деятельной. Первый месяц Катька с удовольствием рисовала мне молекулы, как обычно, радуясь новому предмету, открывающему мир с какой-то другой стороны. Но постепенно радость ее от знакомства с химией стала угасать, Катька начала засиживаться за заданиями, даже всплакнула пару раз…

– Мам, сходи, попроси, ну невозможно. Я четыре часа сижу и – полторы задачки сделала… Нигде этого нет – ни в учебнике, ни в Интернете…

– А как остальные? – спросила я больше для проформы.

– Мам… – Катька, вздохнув, показала мне переписку в группе: «Кать, ну что? Кать, ты сделала химию? Кать, сразу выложи! Кать, я спать пошла, а ты выложи, я утром перепишу! Кать, Кать, ну ты хоть одно задание решила?..»

Химоза оказалась не слишком юной и, правда, постоянно смеющейся, оттого на первый взгляд симпатичной толстенькой особой с короткой ярко-рыжей стрижкой, пухлыми пальчиками, щечками, бочками, ляжками – все было обтянуто по заведенной у наших школьных толстушек моде. Крашеная – быстро посмотрела я. Потому что если рыжая по природе – разговор другой. Рыжие – другие. Иногда бесполезно пытаться понять их логику. Они, даже если не левши (что редко) и не выдающиеся личности – все равно с иным генотипом.

Нет, Ольга Макаровна была точно крашеной. А вот человек с обычным цветом волос, который красится в пронзительно-рыжий, – это уже особая тема.

– Очень сложные задания на дом, Ольга Макаровна, – начала я без лишних предисловий. – Катя сидит по четыре часа.

– Я вас понимаю! – ответила мне химоза, тоже не сильно задумываясь. Наверно, сразу знала, что мне скажет. – У меня ведь ребенок тоже гениальный.

– Да? – я внимательнее взглянула на химозу.

Ее дочка, крупная вялая девочка, пришла в Катькин класс в прошлом году. Училась она с тройки на четверку, с другими девочками почти не контактировала, пыталась добиться взаимности нашего башибузука Кустовского, не добившись, просто стала ходить за любыми мальчиками, которые ее не гнали.

– У меня Катя не гениальная, – покачала я головой. – Обычная девочка, просто хорошо учится.

– Да я знаю вашу Катю! – засмеялась химоза. – У моей дочки тоже сто кружков, не остается времени на уроки! Проблемы те же! Одаренные дети, все понятно. Надо везде успеть… Фехтование, теннис, горные лыжи…

– У нас нет проблем, – попыталась я все же встрять в ее оживленную речь. – И ни лыжами, ни теннисом Катя не занимается. Ольга Макаровна, вы задаете олимпиадные задания на дом. Катя сидит все выходные, чтобы сделать обычное задание к уроку.

– Я? Олимпиадные? Да вы что! – так же весело смеялась химоза. – Никогда! Какие олимпиады! Дети такое иногда придумывают! Вот, смотрите! – Она подошла к шкафчику и достала какие-то старые, потертые книжки, полистала их перед моими глазами и убрала обратно в шкаф.

«Дополнительные материалы…» – только и успела увидеть я.

– Это ведь не для школы? – предположила я, просто предположила.

– Да, это вузовские материалы! – тут же согласилась химоза. – Но учебники для школы отвратительные! Бездарные! Нелогичные! Безграмотные! Я, кстати, пишу свой курс.

– Я рада, что вы такой творческий человек… – почти искренне сказала я.

Так ведь правда, это лучше, чем человек закосневший или учитель-взяточник? Старается, ищет материалы… Дубленку из Финляндии не требует…

– Да, и я даю им нагрузку, – улыбнулась химоза. – Вы обратили внимание, что в школьном курсе нет предмета «логика»?

– Обратила…

– Вот, а я им логику заодно с химией и преподаю!

– Но невозможно сделать домашние задания! Очень много, очень сложно…

– Моя дочка делает за… – химоза задумалась, – максимум за сорок минут. Но это редко, обычно за двадцать. Подбежит ко мне, спросит: «Мам, правильный ответ?»

Я подумала – говорить ей, что ее Тася так же списывает у Катьки, как и остальные? И так же теребит ее ВКонтакте, когда Катька никак не приступит к химии или никак не выпутается из дебрей солей, щелочей, цепочек преобразований, сульфатов, сульфитов, сульфидов…

Я вздохнула.

– Пожалуйста, Ольга Макаровна! Давайте попроще задания. Покороче. Чтобы можно было в учебнике найти какую-то теоретическую базу для решения.

– Не-ет! – засмеялась химоза. – Так слишком просто! Так они никогда никуда не придут!

– А куда они должны прийти? – все же уточнила я, вставая.

– К… – Химоза запнулась.

– К победе коммунизма, – сказала я, уже подойдя к двери маленькой лаборантской, куда Ольга Макаровна завела меня для разговора по душам.

– Нет, почему? – очень удивилась химоза.

И я неожиданно заметила, какие у нее странные глаза.

– Вы хорошо видите? – спросила я.

– В смысле? – насторожилась Ольга Макаровна.

– В смысле, вот я, скажем, в очках. Я – не очень хорошо вижу.

– А… Я – хорошо.

Значит, зрение нормальное. И этот взгляд – не признак близорукости или астигматизма.

– Я вас пригласила, – сказала Ольга Макаровна, – потому что вы пожаловались на меня директору.

– Я бы и сама к вам зашла, Ольга Макаровна, без приглашения! – теперь уже засмеялась я. – А директору я еще не жаловалась, я лишь написала просьбу, вежливую и корректную, чтобы ваши домашние задания были рассчитаны на среднего ученика, который должен в день сделать пять-шесть уроков, и желательно, чтобы он их подготовил сам, а не списал у товарищей или в Интернете. Еще я попросила, чтобы вы нам химию преподавали обычно, не углубленно. Ну вы же читали письмо. Я поблагодарила вас за творческий подход и попросила сбавить обороты.

– Вам лично что надо? – тихо спросила химоза, подойдя ко мне. – У вас выходит пятерка. Вам – что надо?

Я – не боец. Но расплеваться до конца я в случае необходимости могу. А подвести Катьку и расплевываться с химозой было невозможно. Ведь моя бабушка брала моей химозе билеты и в девятом классе, и в десятом… Шила и шила билетерше, сидела по вечерам с ее необъятными платьями, а то и с меховыми накидками, колола себе иголкой пальцы, шла наперекор своим представлениям о том, в какой стране мы живем и какой ценой мы должны добиваться своего, скрывала все от моей мамы, от деда… Пыталась найти хорошие слова, чтобы я знала: бывают такие колбы, с которыми по-другому нельзя, но это не есть закон нашей жизни, закон другой…

– Пожалуйста, не задавайте так много на дом, – повторила я.

– Если у Кати будут проблемы – я всегда в своем кабинете! – весело помахала мне вслед химоза. – Пусть приходит – разберемся.

«Расчетное время приготовления домашнего задания – 22 минуты», – такая запись появилась в электронном журнале на следующий день. Химоза, скрепя сердце, дала на дом две задачки, решаемые. На двадцать две минуты. Недели три она считала время, держалась, а потом вернулась к своей обычной практике.

Если до моего прихода у Кати проблем не было, то после – появились. Химоза выждала месяца два-три, чтобы не сразу, не очевидно. И стала ставить Катьке двойки, тройки, колы… За что? А кто же знает? Контрольные работы на дом не отдают. Вот не отдают и все тут. Двойка! И точка. Учи не учи. Двойка. Катя, круглая отличница с первого класса, получила в четверти тройку. Как-то мне это удивительно напомнило мое собственное детство, только с некоторыми нюансами…