Исповедь Дракулы - Артамонова Елена Вадимовна. Страница 47

– Ты знал Мирчу?!

– Да, твое высочество. Он был лучшим. Ему не было равных в бою, и все мы восхищались им и любили. Каждый готов был пойти за него в пекло. Я всегда поминаю его в своих молитвах…

– Как все случилось? Я так и не сумел ни от кого добиться вразумительного рассказа о том, как погибли мой отец и брат. Все уходят от ответа, опускают глаза, словно сами повинны в этой беде! А я просто хочу знать все о последних минутах их жизни. Понимаешь?

– Войска воеводы Владислава и воеводы Яноша окружили город, и наш князь решил дать бой. Мы бы победили, но не обошлось без предательства – горожане ударили нам с тыла. Потом все смешалось и стало понятно – надо отступать. А если точнее – бежать, да простит меня твое высочество…

– Говори все, как есть. Для меня важна правда. Какой бы она ни была.

– Молодой князь сказал, что будет прикрывать отступление отца. Я и те, кто воевал под его началом, хотели остаться, хотели умереть рядом со своим господином, но он приказал нам следовать за воеводой. Князь Мирча мне, лично мне, так и сказал: «Защити моего отца, я верю в тебя», – а потом ринулся в самую гущу боя. Но мне не суждено было исполнить его приказ… Мы вырвались из окрестностей Тырговиште с большими потерями, с князем осталось всего несколько десятков человек. Его высочество хотел пробиться к турецкой границе, искать убежище у султана, но здесь, неподалеку от Снагова, нас настиг отряд венгров. Был жаркий бой, а потом чей-то меч едва не раскроил мою голову. Когда я вновь увидел свет – все было уже кончено. Братья-монахи рассказали мне, что князь продолжил отступление, и враги не сумели догнать его. Некоторые утверждали, будто воевода вместе с остатками своего отряда попал в топи, где все и утонули, царство им небесное, – он вновь перекрестился.

– Отведи меня туда.

– Да, твое высочество. Я покажу то место, где в последний раз видел князя Дракула.

Лодка была готова незамедлительно, и хотя время шло к вечеру, мы с монахом поспешили отправиться в путь. Драгомиру я велел остаться в монастыре, хотя он, исполняя свой долг, горел желанием последовать за мной. Иоанн сел на весла, лодка накренилась, едва не зачерпнув бортом воды, и легко заскользила по глади озера. Снова подул холодный, выстуживавший душу ветер.

– А что же было с тобой, Иоанн? Ты остался в монастыре?

– Не сразу, твое высочество. Подлечившись, я вернулся в Тырговиште, но… Нехороший это город, много в нем несправедливости и зла творилось. Не мог я идти на службу к воеводе Владиславу. Я все время молодого князя вспоминал, как я мог служить тому, кто его убил? А Снагов меня звал… Это особое место, благодатное. Оно не отпускает тех, кто приходит сюда, снова зовет. Так я и вернулся в обитель, постригся в монахи. Суета мирская до добра не доводит, а здесь покой и Божья благодать. Молитва душу очищает, а труд – лениться не дает. Особенно зимой здесь нелегко бывает, когда мороз да ветер. Но Бог терпел и нам велел…

Вскоре днище лодки заскрежетало о песок, мы вышли на берег, углубились в чащу леса. Идти было нелегко, но монах прекрасно помнил дорогу, словно совсем недавно проходил по этим глухим местам.

– Вот, твое высочество, на этой поляне мы и приняли бой. Дальше топи начинаются и по правую руку, и по левую, а посередине – небольшой коридор. Князь и еще несколько человек по нему пошли, а мы здесь остались тыл прикрывать.

Было тихо. Лесная поляна совсем не походила на место боевых действий. Впрочем, внимательный глаз еще мог заметить торчавший из ствола старого дуба наконечник заржавевшей стрелы, срезанную мечом в пылу жаркого боя ветку. С того дня, как здесь был мой отец, прошло почти десять лет. Я закрыл глаза, пытаясь перенестись в прошлое, представить, что происходило в далеком сорок седьмом году.

– Вот и тропинка, та самая. Они туда отступили. Князь Дракул в двух шагах стоял от того места, где я нынче стою. А больше их никто не видел…

– Возвращайся назад, Иоанн. Жди меня на берегу.

– А как же твое высочество?

– Я хочу побыть один. Ступай.

– Только будь осторожен, милостивый государь. А то, не дай Бог, до беды недалеко. Здесь места опасные. Кто пути не знает, может сгинуть ни за что ни про что.

– Ступай…

Стих шум шагов, заглушенный звуками пробудившегося от долгого сна леса, и я остался один. Срубив подходящую палку, я медленно пошел по той тропе, по которой когда-то пробирался мой отец. Постепенно лес редел, начали появляться обманчивые цветущие поляны, где под пестрым ковром разнотравья таилась холодная, неминуемая смерть. Неужели мой отец умер так страшно и бесславно? Или его все же погубила сталь вражеского меча, и он погиб как подобает настоящему воину – с оружием в руках? Дальше дороги не было, как не было и ответа на то, что произошло здесь много лет назад. Я мысленно звал отца, но мертвые не хотели говорить с живыми, оставляя призывы без ответа.

Казалось, посещение Снагова прошло напрасно, как вдруг освежающий ветер подул мне в лицо, предвещая божественное откровение и наполняя сердце благоговейным трепетом. Запрокинув голову, я всматривался в небо, надеясь увидеть сверкающую звезду, в прошлый раз явившуюся мне в окрестностях Сучавы, но никому из смертных не дано постичь помыслы Господа, предвидеть то, что явит он своим избранникам.

Случилось чудо и, непостижимым способом поднявшись к небесам, я узрел огромный град, высившийся на бескрайней, гладкой, как стол равнине. Величественный город был центром Валахии, ее сердцем. К нему вели все пути, здесь пересекались все дороги. Его бесчисленные дома и улицы складывались в сложный геометрический узор, а вокруг, сколько хватало глаз, раскинулись ровные, как по линейке вычерченные поля.

Виденье длилось совсем недолго, вскоре мои ноги вновь ощутили болотистую почву, мир стал обыденным и привычным, но с этого мгновения я смотрел на него иными глазами. Истина открылась мне – маленький лесной монастырь Сна-гов являлся оплотом православия, неиссякаемым источником духовной силы. Здесь, подле него, по воле Господа, должна была возникнуть мощная крепость с большим гарнизоном. Не для охраны границ – для походов через Дунай, на захваченные османами земли. Отсюда, от Снагова, святого места, благодать которого ощущал каждый, кто ступал на эту землю, должен был начаться путь, ведущий к освобождению Константинополя.

Возвращаясь к озеру, я вспомнил деревню, где мы заночевали. Скромное поселение на берегу Дымбовицы могло стать ядром будущей цитадели. Я уже решил, что, вернувшись в Тырговиште, сразу отдам распоряжение о начале строительства, и здесь, на земле, еще не оскверненной людскими интригами и вероломством, появится новый город, где будут править закон и справедливость. А когда-нибудь он станет столицей моей земли, – огромным и прекрасным градом, подобным тому, что явился мне ныне в божественном откровении.

Дым все еще поднимался к небу, но пожар стих и лишь кое-где желтоватые языки пламени вспыхивали между рухнувшими стенами и балками, оставшимися от сгоревшей усадьбы Шандру Лысого. Огонь угас, но гнев в моей душе разгорался все сильнее. Влад, незаконный сын моего отца и той самой девки Маринки, что много лет назад добилась нашей с Раду отправки в Турцию, ныне встал на моем пути, вступив в отчаянную схватку за трон. Мой полубрат был опасен, он собрал под свои знамена всех, кто открыто или тайно ненавидел законного правителя Валахии, но гнев вызывало не это. Влад, как и все мужчины нашего рода, стремился к власти, и его поведение было в порядке вещей. Я злился на себя, злился на то, что проявил недопустимую слабость, поверив в возможность искренних родственных чувств.

Судьба сложилась так, что около года назад наши с Владом пути пересеклись, и он оказался в моей власти. Этот человек принадлежал к стану непримиримых врагов, и у меня имелось достаточно оснований, чтобы казнить его или хотя бы до конца дней заточить в подвале какого-нибудь замка. Однако Влад был моим полубратом, сыном моего отца, а потому я ограничился малым – взял с него обещание отказаться от борьбы и принять постриг. Влад действительно стал монахом, однако это ничуть не умерило его амбиций. При первой же возможности он бежал в Трансильванию, где и продолжил плести против меня интриги.