Батальон смерти - Родин Игорь П.. Страница 59

Поезд тронулся, и, хотя успех первых шагов вдохновлял, не было уверенности в том, что в Звереве – зоне военных действий большевиков – меня ждет удача. Командир конвоя, охранявшего поезд, сел напротив меня. Это был грязный и некрасивый мужик. Я дала ему понять, что не расположена к разговору, но он, по-видимому, вовсе не обратил на это внимания.

Расспросив, кто я такая, он удивился, что я выбрала столь неудачное время для поездки в Кисловодск.

– Но там у меня больная мать, – солгала я. – И может, сейчас умирает. Она очень горевала, когда я уехала на фронт.

– Ах, ну тогда это совсем другое дело, – сказал он, пересаживаясь на мою лавку. – Тогда вас пропустят.

Выразив таким образом свое расположение ко мне, он попытался пофлиртовать: придвинулся поближе и даже коснулся моей руки. Положение становилось щекотливым. Ни к чему было восстанавливать его против себя, а поэтому я отделывалась улыбками и многообещающими взглядами. Он угостил меня хорошей едой, и разговор перешел на общую тему – о положении в стране. Командир конвоя был, конечно, ярым большевиком и непримиримым врагом Корнилова и всех офицеров. Поэтому, разговаривая с ним, я ограничивалась краткими одобрительными замечаниями. И вдруг он спросил:

– А вы слыхали о женском Батальоне смерти?

Сердце мое бешено застучало.

– Какой батальон, вы сказали? – спросила я, сделав вид, что впервые слышу об этом.

– Ну как же! Батальон Бочкаревой! – ответил он уверенным тоном.

– Бочкаревой?.. – уточнила я, словно вспоминая что-то. – Ах, ну конечно, Бочкарева. Да, я слышала о ней.

– Б….! Корниловка она! – воскликнул он. – Она за старый режим.

– Откуда вы знаете? – спросила я. – Мне казалось, она вне политики.

– Это все контры, знаем мы их! А она одна из них, – решительно заявил мой попутчик.

– Ну хорошо, ведь что бы там ни было, а Батальона смерти больше нет, и сама Бочкарева вроде бы куда-то пропала, – подсказала я ему.

– Ну да, знаем мы, как они пропадают. Вон Корнилов тоже вроде бы исчез поначалу. А потом все они объявляются то здесь, то там и устраивают заваруху, – просветил он меня.

– Ну и что же вы стали бы делать, если бы она появилась здесь? – осмелилась я спросить.

– Убил бы ее. Живой она бы отсюда не выбралась никогда, – заверил он меня. – У нас есть фотографии всех главных контрреволюционеров, и им уже никак не отвертеться, коли их поймают.

Затем разговор принял более благоприятный для меня оборот, и удалось все разузнать о планах большевиков в борьбе против генерала Корнилова. Но прибытии поезда в Зверево я распрощалась с тем парнем, сердечно поблагодарив за оказанные услуги.

– А знаешь, сестричка, – неожиданно сказал он перед тем, как расстаться. – Ты мне нравишься. Выходи за меня замуж, а?

Такого я не ожидала. Это застало меня врасплох. Он был настолько уродлив и грязен, а его предложение столь нелепо, что я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Однако смех тут был совсем не к месту.

– Ну что ж, с удовольствием, – ответила я с такой любезностью, на какую только была способна, – но только после того, как встречусь с мамой.

Он дал мне свой адрес и просил ему написать, что я и обещала сделать. Верно, он и по сей день ждет от меня письма.

Я оставила его в вагоне, а сама пошла на вокзал. На платформе и в здании вокзала толпились красногвардейцы, матросы, солдаты, даже казаки, примкнувшие к большевикам. Однако гражданских лиц видно не было. Я села в уголок и стала ждать. Ко мне никто не подходил с расспросами, очевидно полагая, что я служу у большевиков. Прошел час, другой, третий, а я все не могла придумать, как выбраться отсюда, чтобы продолжить путь к своей цели. На моих глазах арестовали какого-то гражданского, непонятно как оказавшегося на вокзале, и увели без разговоров. Поэтому я решила сидеть тихо в своем уголке и не двигаться с места.

Наконец мною заинтересовался какой-то симпатичный молодой солдат. Он подошел и спросил:

– А вы что здесь сидите, сестрица?

– Жду своего товарища, – ответила я.

– А как его зовут? – спросил он с любопытством.

– О, это секрет, – ответила я интригующим тоном.

Он уселся рядом со мной и спросил, была ли я на фронте. Я сказала, что, к сожалению, попадала только в тыловые госпитали.

– Почему арестовали того человека? – поинтересовалась я.

– Потому что у него не было документов от Совета депутатов, – последовал ответ. – Его немедленно расстреляют.

– Вы всех расстреливаете, у кого нет документов? – осведомилась я.

– Всех без разбору.

– И даже женщин?

– Да, даже женщин. Это же зона военных действий.

– Пресвятая Богородица! – воскликнула я с ужасом. – Какая жестокость! Вы убиваете их всех, да? Без всякого суда?

– У нас нет времени, чтобы заниматься судом. Кто сюда попал, не убежит. Наши расстрельные команды уничтожают всех подозрительных на месте, – сообщил он мне дружелюбно. – Пойдемте. Хотите посмотреть, как расстреливают? Это здесь, совсем рядом.

Я с большой неохотой последовала за ним. В нескольких сотнях шагов от вокзала мы остановились. Я не могла идти дальше. Пространство перед нами было покрыто множеством трупов искалеченных полуголых людей. Меня стал бить озноб.

– Вот здесь примерно человек двести убитых. Большинство из них – офицеры, примкнувшие или стремившиеся примкнуть к Корнилову, – пояснил он.

Я не могла справиться с собой и унять дрожь. Ужасающая сцена так потрясла меня, что пришлось собрать все силы, чтобы не упасть в обморок.

– Ах, женщины, женщины, – сочувственно кивнул мне мой спутник. – Какие же вы все слабые. Не знаете вы, что такое война. Впрочем, – произнес он с сомнением, – есть и такие, кто может сравниться с мужчинами. Возьмите, к примеру, Бочкареву. Подобная картина вряд ли привела бы ее в содрогание.

– А кто это такая Бочкарева? – проявила я любопытство.

– Да разве вы о ней не слыхали? – спросил он с удивлением. – Ну как же?! Она была солдатом при старом режиме и организовала женский Батальон смерти. Корнилов и буржуи присвоили ей офицерское звание и деньгами завлекли на свою сторону, хотя сама она крестьянских кровей.

Все это было очень интересно. Историю о моей продажности я уже слыхала раньше, но не в столь откровенной форме. Перед глазами стояла только что увиденная картина – десятки обезображенных трупов. С гневом подумала я о вероломстве большевиков, которые в войне против Германии добивались отмены смертной казни, но ввели ее, причем в самом изуверском виде, в войне против граждан своей страны.

И тут я рассказала новому приятелю о той беде, в которую попала, пожаловалась, что у меня нет денег и что мне нужно домой в Кисловодск, а я не знаю, как пройти через линию фронта. Он объяснил мне, что так называемый фронт здесь не представлял сплошной линии, а состоял лишь из многочисленных постов: по эту сторону – большевистских, а по другую – корниловских.

– Иногда, – добавил он, – обе стороны разрешают крестьянам соседних деревень проходить и проезжать через Новочеркасск, где находится штаб Корнилова. Если пойдете по этой дороге, – показал он вдаль, – то в четырех верстах отсюда попадете в деревню. И там кто-нибудь из крестьян может взяться провести вас через посты.

Я поблагодарила его за эту ценную для меня информацию, и мы расстались друзьями. До деревни я дошла без всяких происшествий. На околице увидела старика, работавшего около своей хаты. Здесь же была конюшня с лошадьми.

– Добрый день, дедушка! – приветствовала я старика.

– День добрый, сестричка, – ответил он.

– Не подвезете до города? – спросила я.

– Господи помилуй! Да как же это возможно? Большевики стоят на подступах к городу и никого не пропускают, – ответил он.

– Но ведь люди-то ходят все же иногда, верно?

– Верно, иногда бывает.

– Ну, а если я вам дам пятьдесят рублей, чтобы довезли меня до города? – предложила я.

Старик почесал в затылке, обдумывая предложение.