Криминальный пасьянс - Овчаренко Александр. Страница 54

– Вы предлагаете мне долевое участие в покупке цементного комбината и двух кирпичных заводов?

– Именно!

– Мне надо подумать.

– Это нормально, думайте, но не забудьте включить в свой мыслительный процесс тот факт, что без моей помощи Ваше золото будет лежать мёртвым грузом. В том случае, если Вы вновь попытаетесь самостоятельно наладить канал сбыта, есть большая вероятность того, что Вас элементарно грохнут, предварительно выбив из Вас все сведения о Ваших золотых закромах. В случае если Вы примете моё предложение, то сможете провести монетизацию своего золотого запаса и выгодно вложить свою не совсем законную прибыль. В прессе это называется «отмыванием денег», а в уголовном кодексе квалифицируется, как.… Впрочем, не будем о грустном.

На пару минут Карась замер, потом решительно набулькал себе полстакана водки и, не чокаясь, выпил, подцепил вилкой и отправил в рот большой кусок астраханского помидора, к которому добавил пучок свежей зелени.

Перепёлкин внимательно следил за всеми манипуляциями гостя, понимая, что вот-вот должно последовать согласие. Так и случилось: Карась сочно крякнул и решительно припечатал к столешнице своей короткопалой ладонью накрахмаленную салфетку.

– Эх, где наша не пропадала! Будь по-Вашему, считайте, что я в доле!

– Чудесно! Только я такое проявление купечества не приветствую! Ваше участие в проекте должно быть оформлено по закону. Завтра этим займётся мой юрист, а сегодня предлагаю выпить, – и с этими словами вновь наполнил обе рюмки, проигнорировав пододвинутый гостем стакан.

Глава 16

После смерти Клима воровской мир Сахалина забурлил, как прокисшая брага.

Деловые люди, организовав подобающие для вора в законе пышные похороны, стали прикидывать для себя возможную выгоду. Каждый из оставшихся в живых пяти авторитетов втайне мечтал занять место покойного.

Кроме того, среди воров активно «перетирали тему» на счёт Климовских миллиардов. При жизни Клим, как и положено вору в законе, вёл скромный и скрытный образ жизни, но денежки у него водились. Без денежек никак нельзя, без денег «братва» уважать не будет. Капали на счёт Клима в одном неприметном таиландском банке проценты и от торговли крабами, и от торговли живым товаром, и от торговли «дурью» заморской, да и сделки по продаже стволов [32] тоже немалый доход приносили. С годами оформилась на счёте сумма солидная, от которой набегающий за месяц процент и тот шестью нулями обозначался.

На «сороковины» приехал сам Макар в сопровождении охраны и немногочисленных, но хорошо натасканных помощников. Пять сахалинских авторитетов и высокий гость собрались в доме усопшего, чтобы покойного помянуть и о делах своих без лишних ушей «перетереть». Так и сидели они за поминальным столом: с одной стороны гости, с другой стороны Кнут, Татарин, Чекан, Сухой и Батан. Во главе стола восседал Макар. После того, как помянули усопшего, Макар для приличия выдержал паузу, а потом с присущим ему практицизмом стал решать текущие проблемы.

– Народ! Я думаю, настало время огласить волю покойного, – басом проговорил Макар.

– Дело говоришь, – скупо отозвался Чекан, который был самым пожилым и уважаемым вором среди присутствующих.

– Давно пора! – самоуверенно произнёс Батан – самый молодой среди сахалинских авторитетов. Батан считал, что его при дележе территории обделили, отдав самую северную и неразвитую часть Сахалина, поэтому в каждом споре он лез на рожон.

Макар покосился на наглеца, но ничего не сказал. Когда стук ножей и вилок прекратился, и присутствующие обратились в слух, слово взял приехавший вместе с Макаром адвокат. Адвокат не торопясь нацепил на нос очки и громко огласил составленное по всем правилам завещание Клима.

Согласно воле покойного, всё его состояние – движимое и недвижимое, равное полутора миллиардам долларов, делилось на три неравных части: большую часть в размере одного миллиарда Клим отписывал держателю «общака» Пасте, который должен был стать во главе созданного и зарегистрированного фонда «Воля». Официально фонд создавался для оказания помощи в адаптации и трудоустройстве лиц, освободившихся из мест лишения свободы, фактически это был узаконенный «общак», который ни «менты», ни прокурорские при всём желании конфисковать уже не могли.

Вторую часть старый вор жертвовал на создания храма. При жизни Клим не верил ни в бога, ни в чёрта, но перед смертью решил облегчить участь своей многогрешной душе, поэтому и завещал двести «лимонов» на строительство храма.

Оставшиеся триста «лимонов» – третью часть наследства, должна была поделить между собой пятёрка сахалинских авторитетов.

Дом, который раньше принадлежал покойному, вместе со всем имуществом передавался Пасте и должен был стать сахалинским филиалом фонда «Воля».

– Мудро поступил Клим! – зашептались присутствующие, и лишь один Батан опять выразил неудовольствие, заявив, что двести «лимонов» попам на церковку – слишком жирно будет! Присутствующие на него зашикали, а Макар, не выдержав, пристукнул кулаком по столу, да так, что зазвенели серебряные приборы и благородный хрусталь.

– Воля нашего покойного товарища будет исполнена в точности! – рявкнул «положенец». – Я лично за этим прослежу.

За столом разом затихли.

– Здесь собрались уважаемые люди, – после небольшой паузы добавил Макар. – Но если кто-то вздумает «крысятничать», – при этом «положенец» выразительно посмотрел на внезапно протрезвевшего Батана, – то бог ему судья. Вы наши законы знаете!

В конце поминального застолья после непродолжительных прений на место покойного Клима общим решение назначили Чекана.

– Толково! – подвёл итог Сухой. – Чекан вор авторитетный! Воровской закон соблюдает, и на воле, и в зоне! Живёт, как и положено, по понятиям, долю свою в «общак» всегда первый вносит. Толковое решение!

– Ну, если народ не против, пусть будет Чекан. – резюмировал Макар, сделав вид, что подчиняется требованиям большинства, хотя в начале обсуждения сам как бы невзначай упомянул кандидатуру Чекана. Сам Чекан с достоинством поблагодарил уважаемую публику за доверие, после чего незаметно переместился по левую руку «положенца».

В конце вечера Макару доложили, что охранники заметили за периметром дома какое-то подозрительное движение. Подозрительный участок прочесали, но никого и ничего не обнаружили. Но у «положенца», видимо на нервной почве, разыгралась застарелая язва, и он, отослав машину вместе с адвокатом в гостиницу, остался пережидать приступ в доме. Охранники расположилась в гостиной возле телевизора, а сам Макар лёг в спальне. После того, как за последним гостем захлопнулась входная дверь, Макар вызвал одного из охранников и после короткого инструктажа куда-то его отослал.

Через час перепуганные охранники разбудили босса и позвали в гостиную. Макар вышел в гостиную в халате и, усевшись удобно в кресло, стал спокойно взирать на экран, где молодая и очень серьёзная дикторша торопливо проговаривала подготовленный впопыхах текст. За плечами дикторши ярко горел макаровский джип. Самое грустное в этой истории было то, что вместе с джипом сгорел адвокат, вместе с завещанием покойного.

Макар молча смотрел, как на его глазах Климовские миллиарды превращались в дым, и исправить ничего было нельзя. Макар тяжело вздохнул, деловито посмотрел на часы, и в это время в гостиную вошёл охранник.

– Всё готово, – доложил он. – Можно идти.

– Собирайтесь! – дал команду охранникам «положенец» и скинул халат. Перед охранниками предстал волевой, собранный, не ведающий страха и сомнений вожак, и все присутствующие в комнате поняли: не было никакого приступа язвенной болезни! Макар, как стреляный волк, почуял опасность и поэтому решил перестраховаться. Старый волк сумел вырваться за флажки, и, привычно путая следы, уводил с собой остатки стаи.

Впятером они по едва заметной тропке, накануне разведанной охранником, вышли на берег моря. Макар скупо бросил в трубку сотового телефона несколько фраз, и через двадцать минут к пологому берегу причалил неприметный, но скоростной катер. А ещё через пять минут звук работающего двигателя растворился в ночи, разошедшиеся под напором катера волны успокоились, и на пустынном берегу больше ничто не напоминало о людях, которые этой ночью должны были умереть, но по роковой случайности или по чьему-то недосмотру остались живы.